Стивен Кинг
Посвящение
За углом, где нет швейцаров, лимузинов, такси и вращающихся дверей, ведущих в «Ле пале», один из самых старых и лучших отелей Нью-Йорка, была другая дверь — небольшая, без всякой таблички, почти незаметная.
Марта Роузуолл подошла к ней однажды утром без четверти семь с простенькой синей парусиновой сумкой в руке и улыбкой на лице. Сумка была у нее при себе всегда, улыбка — гораздо реже. Не то чтобы она была недовольна своей работой — занимаемая ею должность управляющей хозяйством с десятого по двенадцатый этаж «Ле пале» может кое-кому показаться недостаточно важной или ответственной. Однако для женщины, носившей в детстве, прошедшем в Вавилоне, штат Алабама, платья, сшитые из мешков из-под риса или муки, она казалась весьма ответственной и полезной. Тем не менее, какой бы ни была работа, механик ли ты или кинозвезда, обычно по утрам человек приходит на нее с неизменным выражением лица и взглядом, который говорит: Я все еще в постели, хотя и встала с нее, — и ничего больше.
Для Марты Роузуолл, однако, это утро выдалось необычным.
Все перестало быть для нее обычным, когда она, придя вчера вечером с работы, нашла пакет, присланный ее сыном из Огайо. Долгожданный пакет наконец прибыл. Ночью она спала лишь урывками — без конца вставала, чтобы убедиться, что вещь, присланная ей, действительно существует и она здесь. Наконец она заснула с пакетом под подушкой, словно невеста с куском свадебного пирога.
Сейчас она открыла своим ключом маленькую дверь за углом от парадного входа отеля и спустилась по трем ступенькам в длинный коридор, окрашенный светло-зеленой краской и уставленный по сторонам тележками для белья фирмы «Дандакс». Тележки были доверху наполнены выстиранным и выглаженным постельным бельем. В коридоре стоял его свежий запах, который у Марты всегда смутно ассоциировался с запахом свежевыпеченного хлеба. Еле слышная музыка, записанная на пленку, доносилась из вестибюля, но в последнее время Марта обращала на нее не больше внимания, чем на шум служебных лифтов или на дребезжание посуды в кухне.
В середине коридора виднелась дверь с надписью «Управляющие». Она вошла внутрь, повесила там пальто и прошла через вторую дверь в огромную комнату, где управляющие хозяйством отеля — всего их было одиннадцать — пили кофе в перерывах между расчетами потребностей и решением проблем, связанных со снабжением, пытались не опаздывать с составлением бесчисленных заявок. За этой комнатой с ее колоссальным столом, досками объявлений во всю высоту стен и постоянно переполненными пепельницами находилась раздевалка. Ее шлакоблочные стены были выкрашены в зеленый цвет. Там стояли скамейки, шкафчики и два длинных стержня с намертво прикрепленными металлическими вешалками, которые нельзя украсть.
В дальнем конце раздевалки находились двери в душевую и туалет. Дверь в душевую открылась, и из нее в клубах теплого пара появилась Дарси Сагамор, закутанная в махровый фирменный халат «Ле пале». Она взглянула на сияющее лицо Марты и, вытянув вперед руки, с радостным смехом бросилась ей навстречу.
— Ты получила ее, да? — воскликнула она. — Ну конечно, получила! Это написано на твоем лице! Ну конечно же, мадам.
Марта не ожидала, что она заплачет, до тех пор, пока слезы не потекли по ее щекам. Она обняла Дарси, уткнувшись лицом в ее влажные черные волосы.
— В этом нет ничего страшного, дорогая, — сказала Дарси. — Ты имеешь право как угодно выразить свои чувства.
— Я так горжусь им, Дарси, так горжусь!
— Конечно, гордишься. Потому ты и плачешь, и это справедливо… Но я хочу увидеть ее, как только слезы прекратятся. — Она улыбнулась. — Впрочем, пока она пусть останется у тебя. Если капли с меня упадут на книгу, боюсь, ты выцарапаешь мне глаза.
Таким образом, с почитанием, достойным объекта такой святости (а по мнению Марты Роузуолл, он был именно таким), она достала из синей парусиновой сумки первый роман своего сына… Еще дома она тщательно завернула книгу в папиросную бумагу и сунула под свой коричневый нейлоновый халат. Теперь Марта осторожно сняла обертку, чтобы приятельница могла взглянуть на ее сокровище.
Дарси внимательно посмотрела на обложку, где были изображены три морских пехотинца. У одного из них была перевязана голова. Все трое бежали вверх по склону холма, стреляя из автоматов. «БЛЕСК СЛАВЫ» — таково было название романа, напечатанное красно-оранжевыми огненными буквами. А чуть пониже значилось: роман Питера Роузуолла.
— Ну хорошо, это отлично, это просто великолепно, но покажи мне и остальное! — Дарси говорила тоном женщины, которая хочет покончить с тем, что просто интересно, и перейти к самому главному.
Марта кивнула и открыла страницу с ПОСВЯЩЕНИЕм. Дарси прочла: Эта книга посвящается моей матери Марте Роузуолл. Мама, я никогда не написал бы ее без тебя. Под напечатанным ПОСВЯЩЕНИЕм была еще одна фраза, написанная от руки тонкими, наклонными и какими-то старомодными буквами: И это абсолютная правда. Я люблю тебя, мама! Пит.
— Боже мой, как это трогательно! — воскликнула Дарси и вытерла темные глаза тыльной стороной ладони.
— Это не просто трогательно. — Марта снова завернула книгу в папиросную бумагу. — Это на самом деле так. — Она улыбнулась, и в этой улыбке ее старая подруга Дарси Сагамор увидела нечто большее, чем любовь. Она увидела триумф.
* * *
Закончив работу в три часа и пробив свои служебные карточки при выходе, Марта и Дарси часто заходили в «Ла Патисьер», кафе при отеле. Гораздо реже они навещали «Ле синк», маленький «карманный» бар рядом с вестибюлем, чтобы выпить чего-то покрепче. Этот день диктовал визит в «Ле синк», как никакой другой. Дарси усадила подругу в одну из Сеемых удобных кабинок и оставила ее с вазой крекеров, пока сама говорила с Рэем, который в этот день управлялся в баре. Марта увидела, как он улыбнулся, глядя на Дарси, и сделал утвердительный знак, соединив большой и указательный пальцы в кольцо. Дарси с довольной улыбкой вернулась в кабину. Марта посмотрела на нее с подозрением.
— О чем это вы там говорили?
— Сейчас увидишь.
Через пять минут к столику подошел Рэй с подносом, на котором красовалось серебряное ведерко со льдом, а в нем бутылка шампанского «Перрье-Джоэт» и два охлажденных бокала.
— Вот это да! — весело воскликнула Марта, однако голос ее выдал и некоторую тревогу. Она с изумлением посмотрела на Дарси.
— Успокойся, — сказала ей Дарси, и Марта, проявив немалое благоразумие, замолчала.
Рэй открыл бутылку, положил пробку возле Дарси и налил немного шампанского в ее бокал. Дарси подняла бокал и подмигнула Рэю.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
