Рейтинговые книги

Практика - Виктор Брусницин

Уважаемые читатели!
Тут можно читать бесплатно Практика - Виктор Брусницин. Жанр: Русская современная проза. Так же Вы можете читать полную версию (весь текст) онлайн книги без регистрации и SMS на сайте Kniga-online (книга онлайн) или прочесть краткое содержание, описание, предисловие (аннотацию) от автора и ознакомиться с отзывами (комментариями) о произведении.
0/0
Описание онлайн-книги Практика - Виктор Брусницин:
Биографическая повесть, основанная на одном редком эпизоде судьбы. Размышления о зависимости от случая, жизни вообще, литературе.
Читем онлайн Практика - Виктор Брусницин

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 2 3 4 5 6

Практика

Виктор Брусницин

Чем дальше удаляется прошлое, тем старательнее

я выдумываю свой характер».

Изабель Эберхарт

– Барин один что делает?

– Так держит себя хорошо: ничего не делает.

Гоголь.

© Виктор Брусницин, 2015

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

Благословенна будь молодость! – что как не она напрягает и наращивает мускулы мысли и тела, неумолимо впечатляет прелестью обстоятельств и претворяет в смысл упоение жизненными мелочами, обескураживает уютом противоречий и в гармонический порядок выстраивает образы. Что как не молодость набрасывает абрис судьбы и чертит вектор путешествия.

Мы так и не сошлись позже, кто первый предложил эту авантюру. Имела место лекция, где традиционно происходило валяние дурака (во всяком случае нашей кучкой). Под этим разумелся довольно ограниченный ассортимент деяний от морского боя и подобной пустятины до лирических извлечений, сочинения эпиграмм и прочего стихосложения (например, призывные пассажи Ваньки Антонова фасона «меркнут звезды Зодиака, спит Собака, Водолей, выпьем что ли кониака, сердцу станет веселей» (это, кажется, парафраза Заболоцкого и Пушкина)).

Стало быть, кучка. Сережка Емельянов, Емеля, душа, долговязое существо с уже тогда признаками импозантной сутулости, отчего-то воскрешающее (особенно с возрастом) кобру. Лешка Меньшиков, на самом деле Леонид, ироничный, вполне амбициозный пацан, хотя, как мне особенно с годами стало понятно, крестьянской закваски. Это он практически бескорыстно оделил меня многими годами позже значительной суммой, открыв тем самым доступ к наиболее замечательному – я теперь убежден в этом – периоду жизни. Валерка Кондаков (Конде) – тогда мой ближайший институтский дружбан, закадычный собутыльник (мы двое были городские, первые – общежитские). Его папаша существовал шишкой в областном профсоюзе работников искусства, Валерка, соответственно, что-то знал (тогда мало кто слышал, скажем, термин модернизм), и я, уже имея органическую тягу к богемному образу жизни, хоть и слабо подозревая об этом, с жадностью впитывал его дилетантские назидания… Ваш слуга – абсолютный оболтус, угадавший в горный институт по совершеннейшему недоразумению (только после двух лет учебы я узнал, на кого же нас готовят).

Предстояла производственная практика, нам, как далеко не первым студентам (прилично учился из нас только Леха), выбор доставался невеликий. Стоял невнятный и общий треп о каверзе по имени жизнь, чья-то скользящая мысль потревожила слово Сахалин.

– У меня родственники там живут, – сделал бессмысленный звук Конде.

Всяк уронил что мог – имели манеру говорить по любому поводу, это представлялось тогда значительностью натуры. Тут-то Леха и прошипел:

– Блин, если бы на Сахалин угодить.

– Дурак что ли! – авторитетно крякнул я. – Кто тебя пустил (имелось в виду нас, троешников – впрочем, и вообще).

Впрямь, практика на Сахалине не только в разнарядке не существовала, но и представима была с трудом.

– Я знаю одного старшекурсника, он ездил, – настаивал Леха.

– Да как он туда попал? – хором не поверили остальные.

– Письмо написал с просьбой прислать вызов.

Думали недолго – письмо, сами понимаете, отличное времяпрепровождение… Каково же было удивление, когда через некоторое время нас вызвали в ректорат.

– На Сахалин писали? – хмуро поинтересовалась ученый секретарь.

Перепуганное «угу».

– Пришел вызов, – тетя зачитала наши фамилии.

Затем уже проректор внушал: «Во-первых, это вообще не практикуется. Но главное: кто же будет возмещать бешеную стоимость самолета?» И когда кто-то озарился идеей, что частично (там был крайний предел компенсации) оплатим билеты сами, ударили по рукам – проректор, вероятно, был в помутнении… Отменно помню: когда вышли из ректората, похожий на велосипед Емеля издал ликующий гик и, замечательно расшоперив мослы, совершил неимоверный прыжок. Радость была неописуема.

На самолете, положим, я уже летал, но тот перелет, конечно, остался самым. Разумеется, мы напропалую кокетничали со стюардессой, взогретые принятием из плоских, удобных для сокрытия бутылочек коньяка. Понятно, что величественный Байкал, огромный, надежный и кондовый, копошил жаждущие малейшей внешней инициативы эмоции. И естественно, мы угодили в грозу. Исполинские айсберги облаков, изумительные в пышности и невероятные по колориту, и непередаваемая смесь ощущений при ослепительных разрядах молний, близких, сжимающих в чудесном страхе и торжестве. Карнавал стихии. Амур, бледная жилка, вьющаяся меж туманных, малахитовых сопок. Океан наконец – Татарский пролив, разумеется, однако океан, никак не меньше. Южно-Сахалинск.

Заранее было уготовано, в столице острова мы временно оседаем у родственников Конде. Первое впечатление: спросили у парня искомую улицу, выбравшись из чахлого автобуса в обширном районе деревянных одноэтажных строений. Тот задумчиво скребнул щеку.

– Эй, Валера! – обратился к бредущему неподалеку корейцу. – Где восьмое марта?

Тот указал. Думали знакомый, однако нет: всех корейских парней кличут Валерами. Девушек – Наташами.

Встретили нас радушно. Отобедав и рассовав принадлежности, кинулись оглядывать окрестности.

Всем знакомо чувство странной власти, когда попадаешь в чужой город. Люди, дома, сам воздух наделяются особыми красками, оттенками, свойствами, – возникает ощущение, что все это предназначено именно тебе. А тут дома советской архитектуры – мы поехали в центр – перемешаны были с пагодами и прочими сооружениями, несущими стиль востока – вы нам откажете во вспышках субтропического озноба? Изумительные пирожки с черемшой (корейцы, что их готовят, говорят «с чемчой»), морс на клоповнике, ягоде, похожей на барбарис. И почти сходу мы окунулись в… ну конечно приключение, как еще можно квалифицировать все, что происходило в те минуты.

Там состоялся пивной ларек с унылой очередью – не так чтобы и великой – венчавшейся примечательной парочкой. Два разнополых существа являли собой безусловную живопись. Невыносимое ремьё, наброшенное, извините, на даму, тухлый взгляд и сиплые ноты, по-видимому, имитирующие речь, кричали о забубенном бытии. Однако если тут еще просматривался какой-то первичный половой признак, то спутник ее никаких иных реакций кроме содрогания не вызывал. Это были два откровенных бичары, и если таковое определение дает снисхождение – бичами с налетом некого сочувствия (бывший интеллигентный человек – Аксенов считает, от английского «пляж») именовались в те времена клошары по обстоятельствам – то диалог, который они вели, даже эту романтическую натяжку убивал напрочь.

– Крыса, ну пойдем, а? – хрипло нудило существо предположительно мужского пола. – Ну охота, Крыса (возможно, это было покушение на Краса, но логика неумолимо торжествовала).

При этом вещество косило взгляд куда-то мимо объекта вожделения и в мутных глазах, гнусно очерченных вечным синяком, лежала смесь отчаянья, злобы, и вселенской тоски.

– Да успеешь, отсандалишь! – зверски жахнула соперница глазами на претендента, и начала ржать, по всей видимости, впечатленная сарказмом исполненной фразы.

По внешнему виду и предположить было трудно, что парочка озабочена, – по существу, даже представление самого процесса в исполнении этих деятелей представлялось кощунством, да что там, колебалась сама актуальность темы (в те года исключительно «резвился бес в отрогах чресл»). Однако не те ребята, тетя окаянно стрельнула взглядом в нашу сторону и заржала пуще, надо думать, приглашая и нас оценить остроту. И каково мы? – пас был взят. Первым отреагировал Емеля, он, как-то величественно ссутулившись, вперил заинтересованный и здесь же вялый взгляд и лаконично вякнул:

– И непременно рачком-с.

В глазах существа незамедлительно ерзнул бравый блик. Вдруг взбодрилась осанка, ей богу, несколько налилась грудь и, черт возьми, в глазах отдаленно мелькнуло то чудесное таинство, что и составляет гораздо факт женского обаяния.

– Позвольте внести дополнение, господа (отмечу: этот набор букв в те годы напрочь не произносили) – очень уместно было бы применить кондон (я не слышал более, чтоб это слово произносили с таким амбрё). – Поверьте мне, голос мадам звучал теперь вполне румяно.

Разумеется, я не мог пройти мимо обстоятельства.

– Смотри сюда, – как можно небрежней прозвучал я, – делаешь вот так… – Я продемонстрировал несколько непристойных, но оригинальных жестов, которые имели хождение в среде моих свердловских приятелей. – Кондон же непременно с квакушкой, японский – Свиридов будет рыдать от зависти.

Особь взвыла от восторга.

1 2 3 4 5 6
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Практика - Виктор Брусницин бесплатно.
Похожие на Практика - Виктор Брусницин книги

Оставить комментарий