Олег Грейгъ
От НКВД до Аненэрбе, или Магия печатей Звезды и Свастики
От автора
Эта книга посвящена секретным сторонам Спецотдела и «Аненэрбе» — секретных структур двух самых могучих держав XX века, вступивших в 1941 году в жесточайшую схватку. Сенсации, о которых пойдет речь, будут балансировать на грани фантастики и, возможно, мистики. Многие проекты и открытия, которые станут достоянием общественности, по-прежнему будут тщательно замалчиваться властями и СМИ.
Автор, разрушающий стереотипы, углубляющийся в интриги советской эпохи, вытаскивающий на свет факты, которые всегда тщательно скрывались, и сейчас готов через увлекательное повествование представить своим читателям новое, основанное на фактах исследование, могущее любого привести в состояние перманентного удивления от всего, что происходило за семью магическими печатями Звезды и Свастики. А происходил там синтез самой передовой науки и тайных знаний, доставшихся избранным с древнейших времен; синтез, в котором ясновидцы, маги и оккультисты сотрудничали с властями, а физики и расологи создавали закрытые институты и спецлаборатории; синтез, позволивший чудовищным режимам достичь в отдельных областях человеческой деятельности таких успехов, которые не снились и сегодняшним «передовым» странам.
Это говорит о том, что мы, несмотря на множество разнообразных письменных трудов, не имеем ни малейшего представления о подлинной истории времени, когда во главе двух судьбоносных держав оказались уникальные правители, близкие по широте мировоззрений и глобальному мышлению.
Как ни странно, но именно колоссальные наработки, созданные в недрах самых закрытых организаций Страны Советов и нацистской Германии, оказали влияние на развитие нынешнего мира. Ведь оставались те, кто пожинал плоды передовых разработок «Аненэрбе» — самой закрытой и самой передовой организации бестиального нацизма. Остаются и те, кто мог воспользоваться распадом СССР и получить «в наследство» все таинственные наработки, заложенные еще в Спецотделе — в самой закрытой и самой передовой структуре бесовского большевизма.
Все эти достижения делают их обладателей самыми могущественными на планете.
К счастью, у всякого могущества есть предел.
Или нет?..
Глава 1
ГЛЕБ БОКИЙ: В ВОРОХЕ ИСТИНЫ И ПСЕВДОФАКТОВ
…Но слабый человек, без долгих размышлений,
Берет готовыми итоги чуждых мнений,
А мнениям своим нет места прорасти —
Как паутиною все затканы пути
Простых, не ломаных, здоровых заключений,
И над умом его — что день, то гуще тьма
Созданий мощного, не своего ума…
Константин Случевский, 1898 г..[1]
Нет ничего привлекательнее прикосновения к тайне; но еще большей притягательностью обладает тайна, упрятанная внутри самой тайны. Обнаружить тайну— удел обладающих талантливой настойчивостью и пытливостью; осознать наличие тайны внутри тайны — удел избранных, а еще — случайных счастливчиков (или все же не счастливчиков?!).
Чтобы проникнуть в тайну создания Спецотдела, нужно перейти к сухим фактам и, возможно, домыслам, которые крутятся вокруг имени его создателя, Глеба Ивановича Бокия. Не хотелось бы повторять за отдельными историками факты биографии этого человека, но придется, ведь иначе нам будет трудно понять подоплеку тех давних событий, к которым приложил руку гениальный дьявол Бокий. Впрочем, дьяволы глупыми не бывают, ведь правда? И, может, вовсе не зря свидетели утверждали, что Глеб Бокий, наводящий ужас на своих подчиненных, питался мясом собак и пил кровь людей?!
Самыми любопытными в биографии Бокия видятся расхождения в его данных, представленных различными источниками. Вот в этом ворохе истины и псевдофактов мы и поищем рациональные зерна, открывающие нам глубины эпохи жестокосердия и борьбы.
Руководитель Спецотдела при ОГПУ Глеб Иванович Бокий родился 3 июля 1879 года в городе Тифлисе (Тбилиси) в семье интеллигентов из старинного дворянского рода.
Его далекий предок Федор Бокий-Печихвостский, владимирский подкоморий (третейский судья) в Литве, упоминается в переписке Ивана Грозного с Андреем Курбским. Прадедом Глеба Бокия был академик Михаил Васильевич Остроградский (1801–1861), один из основателей петербургской математической школы, член Академии наук в Нью-Йорке, Туринской академии, Национальной академии в Риме, член-корреспондент Парижской АН. Уникальный ум русского Отечества! Можно даже предположить, что именно гены знаменитого русского математика помогали его потомку Глебу Бокию безошибочно находить любые ключи к самым трудным и хитроумным шифровкам; ведь известно, что современные историки прицепили к Бокию ярлык, назвав «главным шифровальщиком Страны Советов».
Отец Глеба — Иван Дмитриевич Бокий — действительный статский советник, ученый и преподаватель, автор учебника «Основания химии», по которому училось не одно поколение гимназистов.
Эти скупые сведения можно обнаружить у весьма узкого круга писателей-историков, скажем, в работах А. Первушина, А. Колпакиди, А. Бушкова, Е. Парнова. О матери будущего пахана красных бандформирований в Туркестане, крестного отца ленинских гулагов, незаурядного организатора спецпроекта по уничтожению русских и других народов бывшей Российской империи в этих книгах говорится скудно или вовсе ничего нет. Оттого осталось сослаться на неоднозначные свидетельства Олега Грейга, давшего свою уникальную версию (версию ли?) и биографии Г.И. Бокия, и работы его Спецотдела в книге «Подлинная жизнь адмирала Колчака». Автор утверждает, что мать Глеба Ивановича «была еврейкой, причем одной из психопатичных натур, всецело поддерживавших народовольцев, покушавшихся на императора Александра II. Ее нередко видели на площадях обеих столиц империи, где она в истерических припадках выкрикивала в адрес проходящих людей: «Всех вас поглотит геенна огненная!» Как правило, ее тут же отвозили в желтый дом; а затем, после прохождения курса лечения, муж забирал ее из больницы. Звали эту женщину Эсфирь-Юдифь Эйсмонт». И объясняет, отчего в редчайших советских источниках, где идет рассказ об этой семье, имени матери или нет вообще, или там приводится совершенно другое имя: «В переделанных документах мать Бокия получила русское имя; документы «выправляли» многим евреям, заполучившим власть в России, и они стали зваться вымышленными именами на русский лад, чтобы закрепить миф о так называемой «русской революции» в России в 1917 году».
Биограф Бокия Василий Бережков, посвятивший «революционеру, скромно уверенному в себе, сгорающему тихим, иногда почти невидимым огнем, освещая путь в будущее» (по М. Горькому) несколько похвальных книг, между тем указывает, что мать Глеба Ивановича — Александра Кузьминична из дворянской семьи Кирпотиных. Так ли это на самом деле, нам уже не узнать. Ведь Глеб Иванович оставил немало подложных свидетельств в архивах, а иные, истинные свидетельства — касающиеся его ли семьи, или истории Российской империи и ее подданных— изъял и уничтожил. К тому же можно поерничать, ссылаясь на самый громадный виртуальный архив (но это также не служит доказательством), что из всего «великого дворянского рода» Кирпотиных при советской власти остались лишь еврей из Ковно (при Советах — Каунас) Валерий Яковлевич Кирпотин (1898–1997) да его супруга, член КПСС с 1918 года, Анна Соломоновна (1899–1982), похороненные на Кунцевском кладбище, одном из старейших в Москве. Юношей Валерий Яковлевич успел поучаствовать в роли бойца на полях сражений Гражданской войны, в 1918-м вступил в КПСС, а уже в 1925 г. сумел окончить самое закрытое большевистское заведение — Институт красной профессуры, что, безусловно, открыло ему дорогу на Олимп власти — в аппарат ЦК ВКП(б), где он работал с 1932 по 1936 г., одновременно являясь секретарем Оргкомитета Союза писателей. Для справки: еще после Февральской революции организатором и первым председателем Всероссийского союза писателей был некий Мейлих Иосифович Гершензон (переименовался в Михаила Осиповича), названный БСЭ «русским историком литературы и общественной мысли», а еврейским Интернет-порталом пафосно представлен как «российский философ-мистик, историк и исследователь литературы и русской общественной мысли, литературовед, публицист». Найденный нами Валерий Яковлевич Кирпотин также являлся литературоведом, критиком, заслуженным деятелем наук РСФСР, профессором Литинститута, заместителем директора Института мировой литературы.
То, что процесс переименования евреев в русских действительно происходил в массовом порядке после Октябрьской революции, уже ни для кого из историков не секрет. А вот то, что товарищ Бокий мог себе сделать любую родословную, «закрепив» ее в истории, — в этом нет сомнений у тех, кто хотя бы поверхностно прикоснулся к биографии сего загадочного человека.
