Официальная история
Ракетная дизель-электрическая подводная лодка проекта 644 C-80 из состава Северного флота затонула 27 января 1961 года в Баренцевом море в результате затопления отсеков забортной водой через шахту РДП. 23 июня 1968 года лодка была обнаружена спасательным судном "Алтай" в точке с координатами 70.01'23" с.ш. и 36.35'22" в.д. на глубине 196 метров и обследована с помощью спускаемой камеры. После рассмотрения результатов экспедиции правительственной комиссией было принято решение о подъеме лодки (кодовое название – операция "Глубина"). Для подъема С-80 на Николаевском ССЗ было построено специальное спасательное судно "Карпаты", оснащенное устройством для подъема затонувших подводных лодок.
Проведение операции "Глубина" осуществляла ЭОН-10 Северного флота под командованием капитана 1-го ранга С. Минченко с приданным отрядов тральщиков и эсминцем для охраны водного района. Работы по непосредственному подъему лодки начались 9 июня 1969 года и проводились в два этапа. Сначала лодка была оторвана от грунта и подвешена на подкильных строповых приспособлениях, после чего СПС "Карпаты" должно было поднять лодку до глубины 70 метров и отбуксировать в прибрежный район. Затем, в укрытом районе планировалось поднять С-80 традиционными методами с помощью понтонов и водолазов. 12 июля спасательное судно "Карпаты" закончило транспортировку лодки в бухту Завалишина губы Териберская, где подводную лодку опустили на грунт на глубине 51 метр. 24 июля 1969 года С-80 была поднята на поверхность.
В августе на С-80 начала работу правительственная комиссия под руководством Героя Советского Союза вице-адмирала Г. И. Щедрина. В результате работы комиссии были восстановлены следующие обстоятельства и причины гибели лодки. Ночью 26 января 1961 годя С-80 шла под дизелем на перископной глубине в условиях волнения до 6 баллов и температуры -5 градусов Цельсия. Около 01 часов 27 минут 27 января лодка провалилась ниже перископной глубины, что привело к захлестыванию шахты РДП. Поплавковый клапан не сработал из-за обледенения, так как обогрев клапана горячей водой от дизелей был отключен. После обнаружения поступления воды в 5-й отсек трюмный машинист ошибочно вместо закрытия воздушной захлопки РДП, повернул расположенный рядом маховик комплекса "Лира", в результате чего вода продолжала затоплять отсек, создавая угрожающий дифферент на корму. Попытка мотористов вручную закрыть второй запор шахты РДП не увенчалась успехом, так как шток клапана был погнут давлением поступающей воды.
В создавшейся экстремальной ситуации были допущены две трагические ошибки, приведшие в конечном итоге к гибели корабля – не была использована система быстрого продувания аварийно-балластных цистерн и не выполнена команда на дачу хода главными электродвигателями. После того, как скорость упала до нуля, а дифферент возрос до 45 градусов, лодка провалилась на глубину кормой вниз и утратив подводную непотопляемость, вошла в грунт.В результате воздействия избыточного давления переборки 2,3 и 4-го отсеков были взыровоподобно разрушены, личный состав, находившийся в отсеках погиб. Попытки оставшихся в живых 24 членов экипажа покинуть затонувшую лодку в аппаратах ИДА-51 не увенчались успехом. Так погибли 68 членов экипажа пл С-80.
Николай Черкашин.
С-80 на связь не вышла
Белый январь 1961 года стал для Северного флота черным месяцем: из корабельного списка пришлось вычеркнуть сразу три подводные лодки. Даже в войну такое случалось нечасто… Сначала рванули торпеды в носовом отсеке Б-37, стоявшей у причала в Полярном. Чудовищной силы взрыв разворотил и соседнюю подводную лодку С-350. Погибли сто двадцать два моряка. Причины взрыва не выяснены до сих пор. Не исключалась диверсия – шла «холодная война»…
Потом не вышла на связь ракетная дизельная лодка С-80. Последний раз она дала о себе знать в 23.00 26 января. Командир капитан 3-го ранга А. Ситарчик доложил, что все задачи боевой подготовки отработаны, и просил «добро» на возвращение в базу. «Добро» дали. Но в 00 часов 47 минут 27 января радиосвязь прервалась. С-80 в Полярный не вернулась. В тот же день комфлота выслал на поиски два эсминца и спасательное судно. Район, в котором исчезлаС-80, отстоял от побережья на 50 миль и занимал площадь 384 квадратные мили. Глубины – от 200 метров и ниже. Зимний шторм швырял корабли, моряки тщетно пытались разглядеть сквозь снежные заряды черный силуэт субмарины или хотя бы черное масляное пятно на воде.
На следующий день по флоту объявили аварийную тревогу, и на поиски вышли еще два эсминца, четыре малых противолодочных корабля, корабль разведки и спасательное судно.
Полярный притих в недобром предчувствии. Увы, день, точнее, глухая арктическая ночь не принесла никаких вестей. Тогда начался массированный поиск с привлечением авиации, подводных лодок и рыболовецких судов с их придонными тралами и поисковой аппаратурой. Вдоль береговой линии летали пограничные вертолеты. Радиотехнические посты просеивали на своих экранах каждое пятнышко засветки.
О мертвых – либо хорошее, либо ничего. Это этическое правило не распространяется на моряков. Командир отвечает за все, что случилось на корабле и с кораблем, даже если он мертв.
Не миновала эта участь и навечно 36-летнего командира С-80 капитана 3-го ранга Анатолия Ситарчика.
Вот что пишет о нем и об обстоятельствах катастрофы его бывший непосредственный начальник, командир дивизии подводных лодок Северного флота, а ныне адмирал флота Георгий Егоров:
«Подводные лодки с крылатыми ракетами – новые, сложные по устройству и управлению корабли. Поэтому нам приходилось часто выходить в море на этих кораблях, изучать личный состав, особенно командиров. Тогда-то я и обратил внимание на одного из них. В море он допускал оплошности, часто нервничал, что совершенно недопустимо для подводника. Я не раз обращался к командующему подводными силами контр-адмиралу Г.Т. Кудряшову с просьбой отправить этого командира на тщательную медицинскую проверку для определения его психологического состояния, но этого сделано не было.
Вскоре я снова вышел в море на той же подводной лодке для проверки корабля и всех его систем на глубоководное погружение с уходом на рабочую глубину до 170 метров.
Испытания показали, что прочный корпус, все забортные отверстия, механизмы в основном удовлетворяют предъявляемым требованиям. Но снова возникли серьезные претензии к командиру корабля. Поэтому я приказал начальнику штаба дивизии капитану 1-го ранга Н.М. Баранову не отправлять лодку в море, а заняться совершенствованием подготовки командира и личного состава непосредственно в базе».
Распоряжение комдива не выполнили и «выпихнули» С-80 в полигон для отработки плановой курсовой задачи. О этот всемогущий идол – план!
Капитан 1-го ранга Егоров находился на мостике плавбазы «Иртыш», когда из перехваченной радиограммы узнал, что С-80 отправлена в море.
«Поэтому, – пишет Георгий Михайлович, – не вступая в полемику, а ссылаясь на тяжелый прогноз погоды, дал радиограмму в штаб подводных сил: «В связи с приближающимся ураганом прошу ПЛ С-80 срочно возвратить в базу».
Приближение шторма уже чувствовалось по многим признакам.
Я приказал отправить в море часть лодок с рейда и погрузиться на глубину в назначенных районах. И, находясь на мостике плавбазы «Иртыш», которую на якорях носило с борта на борт ураганной силы ветром 25-30 метров в секунду при сплошных снежных зарядах, следил по локации за состоянием кораблей на рейде. От командиров лодок периодически поступали доклады о положении дел. Прошла радиограмма от подводной лодки С-80. Поскольку она была адресована штабу подводных сил, мы не смогли ее раскодировать. Полагал, что моя просьба выполнена, что командир С-80 подтвердил приказание штаба о возвращении и лодка направляется в базу.
Уже на рассвете получаю тревожный доклад: «Узел связи флота постоянно вызывает подводную лодку С-80. Ответа от нее нет».
С ураганом шутки плохи. Каких только не возникло тогда предположений о причинах молчания корабля. Командир С-80, не получив распоряжения штаба о возвращении в базу, мог пойти на погружение, чтобы укрыться от шторма под водой.
Решение тренировать экипаж при плавании под РДП в условиях тяжелого шторма в полярную ночь не вызывалось никакой необходимостью. Мои сомнения относительно возможностей этого командира, к несчастью, подтвердились.
После подъема лодки с грунта проверка журнала радистов показала, что приказа штаба подводных сил о возвращении С-80 в базу, что могло предотвратить катастрофу, на корабль не поступало. Значит, моя просьба командованием подводных сил не была удовлетворена».
Сомнения относительно возможностей…
Известно, что мнения начальников и подчиненных часто расходятся. Вот бывшему лейтенанту, а ныне Герою Советского Союза вице-адмиралу запаса Евгению Чернову командир С-80 помнится совершенно другим человеком: «Это был смелый, решительный и грамотный подводник. Отец его, генерал-авиатор, погиб во время войны. Анатолий Дмитриевич выходил в море в отцовском летном шлеме и его перчатках. Это был его талисман. Не знаю, взял ли он с собой эти реликвии в тот последний выход…»
