На днях или раньше
Спит ребенок, он не виноват.
Народная песня
1
Сергей был городской и один у родителей, а Нина сельская, из большой семьи. Когда он предложил ей стать женой, она боялась одного из двух: или она не угодит его родителям, или он окажется избалованным. Но не сбылось ни то и ни то. Сергей все делал по дому, даже пол в их маленькой комнатке мыл сам, а его родители полюбили Нину, как родную. Отец Сергея очень хотел, чтоб у молодых скорее появился мальчик, который сделал бы его дедушкой и — главное — сохранил бы фамилию, которая пока остановилась на Сергее.
Но Сергей и Нина еще доучивались, он в аспирантуре, она в институте, да и доходы были невелики, и квартира тесная.
— Это плохо, наверное, что мы так рассчитываем, — говорила Нина. — Ведь совершенно новый человек, и какое мы имеем право решать, когда ему стать, как и мы, живым. Это только наш век такой.
— Во-первых, мы врачи, — ласково говорил Сергей, — во-вторых, ребенку надо создать условия. Вот дадут квартиру…
О квартире говорили часто. Пусть и хорошие были отношения с родителями, но хотелось своего угла.
После института Нина стала участковым врачом. Почти враз с этим защитился Сергей. Защита дала не только степень и хорошую зарплату, но и право на дополнительную жилую площадь. А так как врачам давали квартиры быстрее остальных, то вскоре они получили ордер. Комнату, выходящую окнами на юг, Сергей и Нина назвали детской.
Новоселье было семейным, стол даже не раздвигали. Родители Нины не приехали: конец лета, в совхозе самая работа. Из неродных пришла новая подруга Нины, Наташа, тоже врач. К этому времени Наташа успела, как она говорила, сбегать замуж, родила сына, которого подкинула родител ям, снова замуж не спешила, хотя за ней ухаживали, и она говорила, что проигрывает возможные варианты.
В подарок Наташа принесла несколько книг. Все о женщинах: Толстой — «Анна Каренина», Флобер — «Госпожа Бовари», Прево — «Манон Леско», Мериме — «Кармен», Мопассан — «Иветта», Залыгин — «Южноамериканский вариант».
— Сплошной разврат, — гордо сказала она, целуя Нину. — Я тебя, Нина, научу жить, из тебя, Нина, толк выйдет без остатка. Смотри, Сергей, — потрясающая губная помада: не оставляет следов. Бедный «Крокодил», как же ему придется теперь изощряться на тему супружеской неверности! Клеймо поцелуя снято.
Когда выпили за квартиру, за хозяев и гостей, следующий тост отец Сергея поднял за будущего новосела.
— За сохранение фамилии!
— Что ты прямо с этой фамилией, — остановила его жена. — Кто бы ни появился, все равно человек.
— Какие мужчины эгоисты, — поддержала ее Наташа. — Не нм мучиться, вот они и строят планы— Меня ко всем не причисляй, — отгородился Сергей… После аспирантуры он стал главным врачом родильного дома. — Я, в отличие от многих, нагляделся. Я думаю, собрать бы всех, кто хочет войны, а значит — смерти, собрать бы и показать мучения…
— Сережа, дай досказать папе, — попросила Нина.
— За будущего новосела! — повторил отец и предупредил: — Чокнулись — надо пить. До дна!
2
Решив окончательно, Нина все-таки медлила. Она только стала вживаться в работу, и ей хотелось утвердиться, а с ребенком еще год-два повременить. Она не понимала тех жен, которые говорили, что после женитьбы надо пожить для себя. Как это: для себя? Разве смысл брака не в продлении жизни, разве не безнравственно жить с мужем, отказываясь от детей? Как раз подошло время, когда ребенок мог появиться к зиме. Сосчитав, она перестала беречься. А работа? Работа не уйдет, ребенок важнее.
В первый месяц ничего не получилось. Во второй тоже. Когда прошел третий месяц, она решила идти на прием к врачу-специалисту. Прошла обследование. Она была здорова, она могла иметь ребенка. Ей посоветовали пригласить на обследование мужа, но Нина испугалась. Все еще может обойтись. В конце концов он сам врач. Еще и заругает, что ходила тайком от него.
Когда кончился еще один срок, она с отчаяния чуть было не сказала Сергею. Но сдержалась. А слезы, когда он тревожно стал спрашивать, отчего она плачет, отнесла на какую-то обиду по работе. Он успокоил ее и привычно заговорил о ребенке. Она повторила прежние отговорки, что работает недавно, что начальство ее осудит, что нехорошо перед больными, да и в квартире еще ничего нет, только-только начали обживаться.
Ей не хотелось терять Сергея. И не только потому, что она любила его, но даже чисто житейски — он хорошо получал, не изменял ей, хотя ее часто предупреждали, чтоб покрепче держала мужа, а то в его отделении сплошь красавицы: защитившись, он продолжал заниматься наукой, был перспективен. Странно, что все эти расчетливые мысли были и раньше, но если тогда она упрекала себя за них, то в эти времена, когда ничего не получалось с ребенком, она перестала отгонять их от себя.
Комнату, названную детской, Сергей сам оклеил обоями в желто-красных веселых цветочках. И вновь усиленно заговорил о ребенке. Он хотел и девочку и мальчика назвать Сашей. Как раз так звали и его и ее мать. Нина не знала, что делать. Отговорки ее уже не помогали. Она ссылалась на высокое давление, оно у нее действительно прыгало, но Сергей стал доставать редкие лекарства, чтоб его сбить. Она, как все врачи, не веря в лекарства, не хотела их принимать, и получилась первая крупная ссора. Впервые он хлопнул дверью и ушел.
Через два часа она стала звонить по знакомым, его не было. С ней случилась истерика. Она вызвала Наташу. Та догадалась позвонить в отделение. Сергей был там, с Наташей не стал разговаривать, а Нине сказал:
— Если ты не хочешь ребенка, давай разойдемся, и живи в свое удовольствие, а я хочу, чтоб у меня была семья. — И бросил трубку.
Нина, взяв с подруги слово, открылась ей во всем. Наташа тоже говорила, что Сергея жалко, что другого такого нет, но семью сохранит только ребенок.
— Что же ты-то с ребенком не сохранила?
— Как раз ребенок меня и развел. Но у тебя другое. Сергей все выдержит ради семьи. Нин, поверь старой развратнице, таких, как он, скоро не останется. А ребенка завести более просто, чем ты себе представляешь. Мало ли их ходит, мужиков-то. В любом автобусе битком набито. Есть я похожие.
Такай мысль, призналась Нина, была и у нее.
Они достали выпускную фотографию ее курса и развеселили себя тем, что стали сравнивать парней с Сергеем. Сергей светловолосый, представительный, никто рядом с ним не смотрелся, Наташа уже оставалась ночевать, как вернулся Сергей. Был он выпивши, принес шампанское. Нина хотела перед Наташей пошуметь на Сергея, но Наташа наступила ей на ногу. Она затеяла один из частых среди врачей разговоров — ругание журнала «Здоровье», его популярных статей. Она нарочно горячилась, втягивая в разговор супругов.
— Статьи для населения! — язвительно говорила она, взбалтывая шампанское в просторном бокале и просматривая его на свет. — Интересно! Вдуматься только — население! Лечим людей, отдельного человека, но просвещает население. Сейчас любая старушка — из крематория сбежала — вползет и говорит: у меня, доктор, то-то и то-то. Выпишите мне то-то и то-то, а чтобы не было побочных явлений, я достану то-то.
Сыграв роль миротворца, Наташа ушла.
Сергей поднял жену на руки и хотел ее поцеловать. Нина вырвалась. Снова получился скандал, уже серьезный. На этот раз хлопнула дверью Нина. Она пошла к Наташе…
Полночи они так и сяк обсуждали свой проект. Перебирали все варианты. Лучшим мог быть отпускной — знакомство с человеком, которого видишь впервые в жизни и больше никогда не увидишь, но вопрос: какая наследственность группа крови резус-фактор? А может быть, самое главное, мужчина должен быть трезвый, а где же они бывают трезвые, хотя бы два дня, да еще в отпуске, да еще без жен?
— Вообще никто не задумывался вот над каким фактом, — весело говорила Наташа. — Мы, врачи, утверждаем, что алкоголь, попав в организм, держится в крови две неделя. Покажи мне мужчину, который две недели не пил. А вчера — вообще уникально — привезли мальчика с черепом, гонял на мопеде, и его сшибла машина. Из милиции заявка — пробу на алкоголь. Обнаружили! Мать рыдает, невеста хнычет: не пил ни грамма. Оказывается, ел накануне вишни. В желудке забродили. Теперь доказывает, что не верблюд. А водителя — какой-то начальник — оправдали. Так вот, запиши в протокол, — смеялась Наташа, — все население земного шара зачато в пьяном виде, а посему дефективно.
— Ты, Натка, такая циничная, — в который раз говорила Нина. — Группа крови, цвет волос!
— Мы врачи, — отвечала Наташа, — все предопределено.
— Но главное-то — любовь.
— Да и я верю, что любовь. Когда любят, дети получаются красивыми. Но кто тебе запрещает любить ребенка?
— В конце концов я ни разу не изменяла мужу…
