I
Покойный отец мой, капитан Эдвард Девис, командовал английским фрегатом «Юнона». Лет сорок назад ему оторвало ногу последним ядром, пущенным с корабля «Мститель», который предпочел лучше пойти ко дну, чем сдаться.
Возвратившись в Портсмут, где уже знали о победе, одержанной адмиралом Гоу, батюшка получил чин контр-адмирала. К несчастью, его вместе с тем уволили вчистую: видно, господа лорды адмиралтейства думали, что колченогий контр-адмирал Эдвард Девис не в состоянии уже служить отечеству так, как служил он с обеими ногами.
Отец мой был один из тех истых моряков, которые думают, что земля пригодна разве только на то, чтобы наливаться водою и сушить рыбу. Он родился на фрегате, и первыми предметами, поразившими его взоры, были небо и море. Пятнадцати лет был он мичманом, двадцати пяти — лейтенантом, тридцати — капитаном. На корабле провел лучшую часть своей жизни, а на суше бывал только случайно, против воли. Он, зажмурясь, пробрался бы по Берингову проливу или Баффинову заливу, а из Сент-Джемса в Пикадилли не прошел бы без провожатого. Поэтому вы можете представить себе, как его огорчило — не рана, это безделица, — а следствие, которое она повлекла за собою. Когда батюшке случалось размышлять о том, что ждет моряка на белом свете, ему приходили в голову и кораблекрушения, и пожары, и сражения, а отставка и на мысль не вспадала. Он был готов к смерти всякого рода, но только не в постели.
Выздоровление его было медленно и продолжительно, однако крепкая натура восторжествовала, наконец, и над физическими страданиями, и над душевным недугом. Надобно, впрочем, сказать, что за ним хорошо ходили. Во все время его тягостного выздоровления при нем было одно из тех существ, которые принадлежат как будто не к нашей породе, а к какой-нибудь другой, образцы которых находишь только в солдатском мундире или в матросской куртке. Один честный матрос, несколькими годами постарше батюшки, был при нем всегда, с тех самых пор, как он поступил мичманом на корабль «Королева Шарлотта», и до тех пор, как его подняли с одной ногой на палубу «Юноны». И хотя ничто не принуждало Тома Смита покидать корабль, и он тоже всегда надеялся, что умрет славной смертью воина и ляжет в могилу моряка, однако привязанность к капитану преодолела в нем привязанность к фрегату: как скоро командира его уволили вчистую, и он бросил службу, попросился в отставку и получил небольшую пенсию.
Таким образом, двое старых друзей — в отставке различия чинов между ними уже не существовало — вдруг перенеслись в жизнь, к которой никогда не готовились и которая заранее пугала их своим однообразием. Но делать было нечего. Сэр Эдвард вспомнил, что где-то, за несколько миль от Лондона, должно быть у него поместье, отцовское наследие, а в городе Дерби управитель, которого он знал только потому, что иногда, получив награждение или свою часть приза и не зная, куда девать эти деньги, пересылал их к нему. Он написал управителю, чтобы тот приехал в Лондон и привез отчет о состоянии имения, который ему в первый раз в жизни понадобился.
По этому приглашению мистер Сандерс приехал в Лондон и привез приходно-расходную книгу, куда с величайшей аккуратностью были внесены доходы и издержки по Виллиамс-Гаузу за тридцать два года, то есть со времени смерти моего дедушки, который построил этот замок и дал ему свое имя. Тут же были отмечены все суммы, присланные нынешним владельцем, и показано их употребление. Они большей частью были обращаемы на округление и улучшение поместья, которое, благодаря стараниям Сандерса, находилось в самом цветущем состоянии. По расчету оказалось, что у батюшки, к великому его удивлению, две тысячи фунтов стерлингов доходу, что вместе с пенсией составляло от шестидесяти до семидесяти тысяч франков в год. Сэру Эдварду случайно попался честный управитель!
Хотя почтенный контр-адмирал был большим философом и по природе, и по воспитанию, однако такая вещь его очень порадовала. Конечно, он охотно отдал бы все это богатство за свою правую ногу, и особенно за то, чтобы снова вступить в службу, но уж если надобно было жить в отставке, то лучше иметь порядочный доход, чем одну пенсию. Он покорился судьбе и объявил Сандерсу, что намерен жить в отцовском замке. Управитель тотчас отправился вперед, чтобы приготовить все к приезду владельца.
Сэр Эдвард и Том закупали целую неделю все морские книги, какие только могли найти, от «Приключений Гулливера» до «Путешествия капитана Кука». К этим морским увеселениям сэр Эдвард прибавил огромный глобус, циркуль, квадрант, компас» дневную и ночную зрительные трубки. Этим они нагрузили дорожную карету, сели и пустились в самое дальнее путешествие, какое только им случалось совершать по сухому пути.
Страна, по которой они проезжали, была так прекрасна, что сэр Эдвард не налюбовался бы на нее, если бы что-нибудь, кроме моря, могло ему нравиться. Англия — огромный сад, усеянный рощами и полями, орошаемый извилистыми реками. Вся страна исчерчена дорогами, а дороги усыпаны песком, как садовые аллеи, и обставлены тополями, которые нагибаются, как бы приветствуя путешественника. Но как ни прекрасно было это зрелище, оно, по мнению батюшки, далеко отставало от горизонта, всегда одинакового и всегда нового, на котором волны смешиваются с облаками и небо сливается с морем. Изумруды океана казались ему несравненно великолепнее зелени лугов; тополя совсем не так гибкими, как мачта под парусом, а ровные, гладкие дороги, уж конечно, не могут идти в сравнение с палубою и рангоутом «Юноны». Таким образом, старинная земля бриттов не прельстила старика контр-адмирала и он даже ни разу не похвалил видов по дороге, хотя она шла по прекраснейшим во всей Англии графствам. Наконец, въехав на одно возвышение, он увидел перед собою все свое поместье.
Местоположение замка было чрезвычайно живописно: речка, вытекающая из гор между Менчестером и Шеффильдом, извиваясь между тучными пажитями, разливается озером около мили в окружности, а потом опять продолжает свое течение, омывает дома Дерби и, наконец, впадает в Тренту. Вся эта картина, которой я не видел уже лет двадцать, но помню все ее подробности, красовалась свежею, веселою зеленью, словно природа только вчера распустилась. Вся она запечатлена была глубокою тишиною, безмятежным блаженством; а по горизонту тянулась красивая цепь гор, которая начинается в южном Валлисе, проходит через всю Англию и примыкает к горам Чевиотским. Что касается до замка, то он построен был во времена претендента, великолепно меблирован по тогдашней моде, и хотя лет уже двадцать пять или тридцать никто в нем не жил, однако мистер Сандерс содержал в покоях такой порядок, что ни позолота на мебели, ни краска на обоях нисколько не полиняли.
