Яцек Дукай
Собор
Во имя Отца и Сына, и Духа Святого, Аминь! Измираиды уже на расстоянии вытянутой руки, семьдесят дней от перилевий[1], буря через сто двенадцать часов. «Розмарин» уже практически выровнял вектор скорости по их вектору, виден Собор, он на моем потолке, изображение в реальном времени. Закрываю и открываю глаза, и он спадает на меня хищной птицей, худая шея, широко раскинутые крылья башен, костистые когти, скелет корпуса.
Я уже принял двойную порцию ступака, голова лопается в невесомости. Пытался читать Фере, но терял суть уже через пару-тройку предложений. Куртуазные беседы с Миртоном. Это чартер, и на нем летим только я и доктор Вазойфемгус, который практически не выходит из заслепа; так что лечу сам. Веду диалоги с «Розмарином», когда сную по его внутренностям, искусственный день, искусственная ночь. У «собеседника» весьма симпатичный интерфейс. Временами, в часы тренировок в силовом блоке, одурманенный выделениями в кровь, я чуть ли не забываю, что это всего лишь программа. У нее имеются собственные приоритеты. Следит, чтобы я не чувствовал себя одиноким, вот и втягивает меня в беседы на темы, о которых считает, будто те меня интересуют.
— То есть, отец считает, что это не был святой, и никаких чудес места не имело? — неожиданно спрашивает она.
— Я еще не определил собственное мнение, — отвечаю.
— Оох, наверняка имеете, отец, — смеется «Розмарин».
— А ты как считаешь? — отбиваю я мячик.
Мгновением молчания «Розмарин» дает понять, что размышляет.
— Я думаю, — начинает она, что если в тот момент он был недееспособным, то это было безумие из любви. Если бы Бог вообще позволял непосредственное вмешательство, то Измир представлял бы собой не самый плохой повод.
— То есть, ты веришь?
— В Бога? Верю ли я? Скорее… догадываюсь, — отвечает «Розмарин».
Кто знает, возможно, в данном случае Тюринг тоже ошибался.
Проверяю актуальные данные относительно рандеву планетоид с Мадлен. До сих пор ничего уверенного. На лугах расчетов Астрономического центра в Лизонне живокрист[2] для решений уравнений разросся чуть ли не на гектар, тем не менее, стопроцентного результата так и нет. В самом худшем случае, у меня есть месяц. Действительно ли у Церкви имеются средства на передвижение столь крупного планетоида? И способна ли та фантасмагорическая машина Хоана вообще произвести подобное перемещение?
* * *
Я на месте. Первый день на Измираидах. Видел могилу, беседовал с отцом Миртоном. Буря, тем временем, перекипела на другой стороне. Они знали, где посадить «Стрельца». (Ну, нет, что тут общего, все зависит от времени суток, момента вращения камня, разве что Вектор Хоана…)
Собор располагается за биостазом города, он слишком высок, пробил бы купол. Челнок «Розмарина» высадил нас с другой стороны; сам город (город! — слишком громко сказано: скорее уже прикрытое воздушным полушарием сборище временных зданий) лежит в мелком кратере, и его склоны загородили нам вид черным обрывом. Эта Измираида называется «Рог», она вторая по величине во всем скоплении, только притяжение практически не существует. Мы сразу же пересели в груиз. Вазойфемгус помог мне со скафандром, самодостаточные вакуумные скафандры — это настоящие доспехи, человеку требуется подумать с полминуты, прежде чем шевельнуть ногой.
Груиз на трассе от посадочной площадки до купола ездит вдоль ярко освещенного рельса; он прикреплен к нему с помощью двух эластичных бугелей; все это выглядит совершенно как канатная дорога.
Когда мы ехали, доктор указал направо и сказал:
— Корабль, потерпевший крушение.
Я сориентировался, что он имеет в виду буксир Измира. Оглянулся в том направлении, только ничего не заметил.
— Он уже за горизонтом, — пояснил Вазойфемгус. — К нему тоже имеется линия. Отец здесь в паломничестве?
— Нет, — ответил я и попытался пошутить. — По служебным делам.
Сквозь пластик шлема его лицо мне не было хорошо видно, но, по-моему, он не улыбнулся.
— Я, собственно, ненадолго… — буркнул он. — Воспользовался оказией, что люди заказывают чартеры для эвакуации. Как отец считает, Мадлен нас пустит?
Я хотел пожать плечами, только из этого мало что вышло.
— Не знаю. Они все еще считают.
— Ну да…
Небо здесь — не небо, а попросту растянутый на высокой полусфере космос. Хуже того: ты моментально теряешь эту иллюзию двухмерности, достаточно заглядеться на пару секунд, и чудовищная бездна уже подавляет тебя. Разум тут же переключается на пространственное отображение, и уже нет никаких сомнений, что ты всего лишь мельчайшая пылинка в этом океане, мурашка на камешке. Можно впасть в панику. Те, кто в первый раз выходят в открытый космос, чуть ли не физически чувствуют, как их чувства теряют все точки ориентации, как начинается падение, как они улетают в бесконечную пустоту. Были случаи потери сознания, была рвота и всхлипы, было даже сумасшествие. На астероиде это не грозит, все-таки, какой-то горизонт здесь имеется, есть почва под ногами, плоскость «низа», о которой можно догадаться. Но когда поднимешь голову и утратишь ее с глаз… Боже мой. Описать это невозможно.
Мы въехали на край кратера. Шлюз купола уже открывался перед капотом груиза. Сам купол снаружи выглядел словно молочно-белая полусфера, через нее практически ничего не было видно. Мы заехали в шлюз и тут же выехали, двери закрылись и открылись так быстро, что я даже этого и не заметил; глянул вверх — и снова на меня обрушились звезды: изнутри купол абсолютно прозрачен.
Но, несмотря на эту гладко отполированную черноту, весь интерьер залит не дающим теней светом.
Дома располагаются четырьмя концентрическими окружностями, в средине — наиболее старые; в большинстве своем, двух и трехэтажные. Четвертая окружность, внешняя, по словам доктора уже практически покинута.
Груиз освободился от направляющего рельса, и Вазойфемгус перешел на ручное управление. Левой рукой он указывал на мелькавшие мимо стены из живокриста и и разъяснял (уже не через интерном, потому что шлемы мы сняли):
— Это Матабоззы. Убегать начали, как только оказалось, что приблизимся под Мадлен. Они это считали первыми. Сейчас как раз подали в суд в отношении тех участков на щенках Лизонне, две тысячи гектаров густого аналитического леса, Центру до них, как до Луны пешком. На самом пике, лет пять тому назад, чуть ли не треть того леса перемалывала гравитационные уравнения Измираид. В рамках тестирования контрольных параметров, они сопрягли с Фисташком семь тяжело-металлических метеоров. Это было еще до критического перилевия, так что теперь у нас имеется Процесс Четырнадцати. Уже вижу, как адвокат станет объяснять присяжным теорию хаоса. Матабозза, скорее всего, пойдет в бифуркацию, им никто не докажет, что это все неправда. То есть, в сумме — два мощных судебных процесса. Ничего удивительного, что бюджет урезают. Они первые. А вот эта арканная последовательность слева — это филиал NASA. Теоретически, они ограничиваются только мониторингом. Ха! Во время моего предыдущего визита, когда поступило предложение разорвать черные жилы атомными зарядами, NASA выскочило с вето для такого постановления. Было покушение на их мозговика. А вон там, отец, видите вон то, зеленое — там живет следственная группа UL, во всяком случае, проживала, хотя и не похоже, что они уже смылись. А вот та четверочка — это все помещения для гостей; Хонцль сдает их паломникам, во время широких окон у него всегда полно гостей. Сейчас он молится, чтобы Мадлен нас отпустила.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
