Михаил Скачидуб
Донские рассказы
Бисова душа
Мечтой дядьки Васьки Бурдюга было побывать в Москве. Тракторист он знатный и за труды стахановские правление колхоза решило отпустить его повидать Москву, чтобы потом мог рассказать он хуторянам о столице, о которой они имели смутное представление.
Знали, что там «сам Сталин живэ», что Москва – «столыця Родины»… Но Азов для них был всех столиц ближе, а хутор, где родился и жил, был роднее всего. А всем хотелось именно в Азов, что был всего в пятидесяти верстах от хутора.
– Там базарь добрый. Шо хочишь там накупуишь, – говорили хуторяне. – И шо мы забулы у той Москви? Це ж скилько гроший надо туды зъиздыть? А до Азова и пешки можно, або коньмы, чи быкамы.
И никто, как дядька Васька, не маялся далёкой мечтою. У него была «трохы болесть» – любил он выпить, а выпив, «заговаривал» своей мечтою о Москве всех и вся.
– Я пыд Москвою був. Там мэнэ и контузыло. А Москву нэ бачив. Хочу побачить за шо люды гыблы в сорок пэрвом, та й сам чуть нэ згынув. До сих пор в ушах дзелынькае.
На слёт передовиков сельского хозяйства отправили дядьку Ваську, дядьку Петьку Бублика – знатного свинаря и Любку Стаценко – «знатну и найкращу доярку».
Она и вправду была красавица. Поскольку она молока надаивала, на самом деле знал только учётчик, Алексей Петрович, он же и выдвигал её. Кадры доярок МТФ он знал хорошо, и, если кого выдвигал в передовые, то он знал, за что.
– Ты ж, Васыль, нэ пый там до всэрачкы, – просила жена дядьки Васьки, тётка Варька, зная его «болесть».
– Та шо ты, Варвара, шоб я та в Москви напывся?! Я, як то можно, до Ленина пиду у Мозолей.
– Ты тама нэ шаландайся, а то обчистять городски, шо бэз штанив останэшся. Та языком нэ мылы, як виныком, а то за шкирку заграбастают и пойидыш туды, дэ Макар тэлят нэ пас.
– Я ж на слёт, а нэ на гулькы йиду. Так шо нэ пэрэживай.
Свинаря, дядьку Петра, напутствовала жена, тётка Маруся:
– Ты, Пэтро, до поросячого вызгу нэ пый.
– Я, шо дурак, чи шо? Москва – цэ ж столыця, там, мабудь, люды и нэ пъють вовси.
– Ты мини зубы нэ заговарувай. Я тэбэ знаю. Свыня грязи всигда найдэ. Та язык за зубамы дэржы, а то ляпнэш шо-нэбудь и помынай як тэбэ звалы.
Любочку Стаценко доярочки-подружки просили привезти духи «Красная Москва» и всякие девичьи вещички. – А як шо побачишь дэ у магАзини трусы, накупляй побильше. Сколько ж можно бэз трусив дивковать?! Та выртайся скорише. Расскажэшь як воно там.
Всех троих доставили правленской линейкой в Азов. В Ростове собралась большая группа передовиков и оттуда до Москвы ехали поездом весёлой компанией. Разумеется, уже за первым семафором «по трошкы» выпили, и запели от прилива чувств:
– От колхозного вольного края.....Здраствуй наша столыця ридная, сэрдцэ нашой любымой страны....., – и прочие песни-здравицы.
Тысячу километров отмахал паровоз «Иосиф Сталин» от Ростова.
И вот она – Москва! Сияют кресты на куполах церквей в полуденном поднебесье, сливаясь с рубиновыми звёздами Кремля; «бом-м, бом-м, бом- м» – бой курантов, и Звезда первой величины горит над Спасской башней. Шум, суета и краски Столицы сразу поразили провинциалов.
В Москве их встретили, разместили, объявили распорядок работы слёта, куда входили и экскурсии по Москве. В этот же день был запланирован и ужин в ресторане гостиницы.
– А мини Маруся харчив напхала пив-чувала! Куды ж их дивать, як шо надурняк кормыть будуть?
– Я то же с харчамы, – сказал Бурдюга. – Прэдэржимо, а то мало чи шо.
– Та воно так: сёдня – густо, завтра – пусто, – согласился дядько Петька.
На слёт передовиков сельского хозяйства народу понаехало немало со всех концов страны. Тут и встретились знаменитые Свинарка с полтавщины и с Кавказких гор спустившийся Пастух, о любви которых и был потом снят фильм.
Делегатов слёта приветствовал сам товарищ Сталин, живой «Бог» страны. Сердца делегатов переполнялись верой в Бога и в светлое будущее. Слёт шёл своим чередом.
Экскурсии по Москве поражали воображение Бурдюга, Бублика и Любочки Стаценко. Всё, что они увидели, было несравнимо с хуторским миром и сердца их наполнялись гордостью за свою Великую Родину и её столицу.
– Завтра ще Ленина побачим, та до дому. Робыть надо, як казав товарищ Сталин, – «по-стахановски».
Красная площадь, на ней Мавзолей. День и ночь несут почётный караул часовые у входа к забальзамированному телу Ленина.
Поглазеть на Ленина было обязательным для делегатов слёта передовиков.
Свершилась мечта дядьки Васьки. Вот он в нескончаемом потоке вливается в Мавзолей, подходит к гробу Ленина, и в тиши из счастливой груди его неожиданно вырывается:
– От! – бисова душа! Лэжить, як жывый!
С его возгласом произошло то, чего и в голову ему не могло прийти – сразу подошли двое в штатском и, взяв его крепко под руки, сказали не очень громко:
– Гражданин, пройдёмте.
– Куды, хлопци? Я вас нэ знаю и знать нэ хочу. Отчипытэсь од мэнэ, а то щас милицию погукаю.
Двое в гражданском под-напряглись и дядьку Ваську в боковую дверь затолкнули.
– За шо чоловика забралы?– ринулся дядько Пётр в ту боковушку. – Мы делегаты слёта пэрэдовикив.
– Это хорошо, товарищ делегат, но этот гражданин оскорбительно говорил о вожде мирового пролетариата товарище Ленине.
– Шо вы балакаетэ?! Чи я ёго нэ знаю? Вин, хоть и контуженый, но за Ленина.
– Он сказал, что у товарища Ленина душа беса. И что товарищ Ленин лежит, как живой, подразумевая, что он мёртвый. А разве гражданину не известно, что товарищ Ленин и в таком положении живее всех живых?
– Хлопци, та шо ж я Варьки скажу? У ёго ж чэтвэро дитэй. Отпустите ёго, люды добри, Хрыста ради.
– Вы не волнуйтесь, мы всё выясним и, если он не виноват, мы его отпустим. У каждого своя работа. Так что не нарушайте общественный порядок и идите.
– Божэ ж ты мий, казав я ёму дураку: – Нахир вин тиби здався той Ленин? Вик ёго нэ бачилы и живи булы. Це ж надо! – за мэртвяка заграбасталы!
Дядько Петька и моргнуть не успел, как и его скрутили: – «Ах ты ж, контра недобитая!» – И через потайной ход в «чёрный ворон» да на Лубянку.
Ни жива ни мертва Любочка, кое-как
