Глава 1
Давным-давно, в королевстве, называемом Делейн, жил король, и было у него два сына. Делейн был очень древним королевством, и там правили сотни королей, а может, и тысячи; самых ранних из них не могли припомнить даже историки. Роланд Добрый был не лучшим и не худшим из тех, кто управлял страной. Он всегда пытался не делать никому слишком большого зла и преуспел в этом. Еще он пытался делать что-нибудь полезное, но в этом, к сожалению, не преуспел. В результате получился весьма посредственный король; он сомневался, вспомнит ли о нем кто-нибудь спустя несколько лет после его смерти. А до смерти оставалось не так уж долго, ведь он был стар, и сердце у него пошаливало. Может быть, ему оставался год, может быть, три. Все, кто видел его серое лицо и дрожащие руки, считали, что самое большее через пять лет на большой площади у подножия Иглы объявят имя нового короля.., и то если Бог даст Роланду эти пять лет. И все в королевстве, от богатейших баронов и пышно разодетых придворных до самого бедного холопа и его оборванной жены, думали и толковали о будущем короле – о Питере, старшем сыне Роланда.
И лишь один человек думал о другом: как сделать королем младшего сына Роланда, Томаса. Этим человеком был Флегг, королевский чародей.
Глава 2
Хотя король Роланд был стар – он думал, что ему семьдесят, но выглядел куда старше, – у него были молодые сыновья. Он долго не женился потому, что не мог встретить женщину своей мечты, и еще потому, что его мать, великая вдовствующая королева Делейна, казалась бессмертной и ему, и всем в королевстве. Она правила уже пятьдесят лет, когда однажды утром, за чаем, положила в рот дольку лимона, чтобы унять кашель, мучивший ее целую неделю. И как раз на то чаепитие для увеселения королевы и ее двора был приглашен знаменитый жонглер, который жонглировал пятью хрустальными шарами. И вот, когда королева положила в рот лимон, жонглер уронил один шар, и тот с громким звоном разбился о пол большого Восточного зала. От неожиданности королева проглотила лимонную дольку, подавилась и тут же умерла. Уже через четыре дня на Площади Иглы состоялась коронация Роланда. Жонглер ее не видел; ему еще за три дня до того отрубили голову на плахе недалеко от Иглы..
Король без наследников не радует никого, особенно если он стар и лыс. Роланду было необходимо как можно скорее жениться и произвести наследника. Его ближайший советник Флегг все время твердил ему об этом. Он также говорил, что после пятидесяти шансы мужчины сделать ребенка невелики и будут с каждым годом уменьшаться, и уговаривал короля поскорее найти жену, а не дожидаться женщины его мечты. Если уж она не появилась до пятидесяти лет, говорил Флегг, то скорее всего не появится уже никогда.
Роланд согласился с этим. Он не подозревал, что Флегг с его гладкими волосами и бледным лицом, почти всегда скрытым под капюшоном, знает его главную тайну: он никогда не встретил бы женщину своей мечты потому, что никогда и не мечтал о женщинах. По правде сказать, он их боялся. И он никогда не мечтал о том занятии, от которого бывают дети, – он и его боялся.
Но он понял, что чародей прав, и через шесть месяцев после похорон вдовствующей королевы в королевстве случилось событие куда радостнее – король Роланд женился на Саше, которая потом стала матерью Питера и Томаса.
Роланда в Делейне не очень любили, но и не сказать, чтоб ненавидели. Сашу любили все. Когда она умерла, рожая второго сына, королевство погрузилось в глубокий траур, продолжавшийся год и еще день. Она была одной из шестерых девушек, которых Флегг предложил на выбор королю. Все они были одного возраста и положения; все из благородных семей, но не королевской крови; все красивы, добры и кротки. Флегг особенно старался, чтобы никто из них не смог в будущем потеснить его с места королевского советника. Роланд выбрал Сашу потому, что она показалась ему самой доброй и кроткой из шестерых и меньше других пугала его. Так они поженились. Саше из Западного бароната (очень маленького) было тогда семнадцать, на тридцать три года меньше, чем ее мужу. До брачной ночи она никогда не видела мужчину без одежды. Когда это случилось, она спросила с интересом, глядя на его восставший член: «Что это, мой супруг?» Если бы она спросила что-нибудь другое или спросила бы это другим тоном, события той ночи, как и вся наша история, могли обернуться иначе; несмотря на специальное питье, которое Флегг дал ему часом раньше, Роланд мог просто сбежать. Но он в тот момент увидел ее такой, какой она и была – молодой девушкой, еще меньше его знавшей о том, как делаются дети, – и увидел, как она хороша, и, полюбил ее, как потом ее полюбил весь Делейн. «Это Королевская Сталь», – сказал он.
«Оно непохоже на сталь», – с сомнением проговорила Саша.
«Его надо закалить», – сказал он.
«И где же это сделать?» – спросила она.
«Если ты доверишься мне, – сказал Роланд, ложась к ней, – я покажу тебе, где его закалить, ибо ты принесла это с собой, хоть и не зная того».
Глава 3
Люди Делейна любили ее за ее доброту. Ведь это королева Саша основала Великую Лечебницу. Королева Саша так плакала, увидев медвежью травлю на площади, что король Роланд запретил эту жестокую потеху. Королева Саша вымолила у короля отмену налогов в год большой засухи, когда пожелтели даже листья Великого Древнего Дуба. Был ли Флегг недоволен этим, спросите вы? Сначала не слишком. Для него это казалось мелочами, ведь он был настоящим чародеем и жил многие сотни лет.
Он позволил даже отменить налоги, поскольку годом раньше флот Делейна разгромил андуанских пиратов, которые больше ста лет разоряли южный берег. Череп пиратского короля еще долго скалился с шеста на дворцовой стене, а сокровищница королевства наполнилась богатствами, отбитыми в бою. В конце концов, Флегг оставался ближайшим советником короля Роланда, а для него это было самым главным.
Глава 4
Хотя Роланд и полюбил свою жену, он так и не полюбил то занятие, которое так нравится большинству мужчин и от которого появляются на свет и последний поваренок, и наследник королевского трона. Они с Сашей спали в разных спальнях, и он посещал ее не часто – раз шесть-семь в год. Да и в эти разы Королевская Сталь не требовала закалки, несмотря на все более сильные зелья, которые давал королю Флегг.
Но через четыре года брака все же появился Питер. И в ту ночь Роланду даже не понадобилось питье Флегга – зеленое, пенистое и оставлявшее в голове короля странное ощущение, будто он сходит с ума. В тот день он с дюжиной своих людей охотился в Королевском лесу. Охоту Роланд любил больше всего – запах леса, трубный звук рога и дрожание тетивы, когда она отпускает полетевшую точно в цель стрелу. Порох в Делейне был редкостью, и охота с железной трубкой считалась низким занятием.
Саша читала в постели, когда он вошел. Его грубое бородатое лицо сияло, и Саша отложила книгу и терпеливо выслушала историю, которую он ей рассказал, размахивая руками. Когда в конце он показал, как поднял лук и пустил Грозу Врагов, великую стрелу его отца, она засмеялась, и захлопала в ладоши, и окончательно покорила его сердце.
Королевский лес был уже не тот. Во времена короля Роланда там редко удавалось загнать стоящего оленя, а уж драконов не видели с незапамятных времен. Большинство людей посмеялись бы, если бы им сказали, что в этом привычном лесу еще водятся мифические создания. Но в тот предзакатный час, когда Роланд и его свита уже собирались возвращаться…
Дракон с треском выбрался из подлеска. Его медно-зеленая чешуя тускло отсвечивала в последних лучах солнца; опаленные ноздри выпускали ручейки дыма. Дракон был уже не молод, в возрасте первой линьки. Увидев его, охотники застыли, как громом пораженные, не в силах поднять лук и даже просто двинуться.
Он смотрел на них, его обычно зеленые глаза пожелтели, а огромные крылья мерно трепетали. Он не мог улететь – крылья еще не выросли в полную силу, до этого ему оставалось по меньшей мере пятьдесят лет и две линьки, – но даже от этого трепета передний всадник вылетел из седла и шлепнулся на траву, выронив рог.
Роланд единственный не поддался общему оцепенению, и хотя он из скромности не сказал этого Саше, проявил в следующие несколько мгновений настоящий героизм. Если бы не его быстрая реакция, дракон мог бы зажарить весь их отряд живьем. Он направил стрелу и спустил тетиву. Стрела угодила прямо в цель – в то мягкое, похожее на жабры, место под глоткой дракона, куда поступает воздух, раздувающий огонь. Ящер рухнул замертво, испустив последний тяжкий выдох, опаливший все кусты вокруг. Охотники быстро погасили пламя – кто водой, кто пивом, а многие собственной мочой, которая тоже по большей части была пивом, потому что, когда Роланд выезжал на охоту, он брал с собой много пива и не жалел его.
Огонь погасили за пять минут, а дракон издох за пятнадцать. В это время у его ноздрей еще можно было вскипятить чайник. Потом ему взрезали грудь и торжественно поднесли Роланду дрожащее девятикамерное сердце. Он съел его сырым, как было положено, и нашел довольно вкусным. Он жалел лишь о том, что второго ему уже никогда не удастся отведать.
