Энн Риверс Сиддонс
Королевский дуб
Хейворду, моему другу по черничному кусту
Я стал Смертью, разрушителем миров.
Слова из „Бхагават Гиты", повторенные Робертом Оппенгеймером после увиденного впервые взрыва атомной бомбы
В лунном свете река широка, далека.
Я тебя перейду, но не знаю когда.
Создавая мечты, подчиняя сердца,
Мне идти за тобой суждено до конца.
Мы два странника, те, что уже вышли в путь.
В этом мире на многое стоит взглянуть.
Видишь, радуга выгнула спину свою,
Видишь, там мы с тобой у нее на краю,
По черничным кустам мы друзья на века –
Я и спящая в лунном сиянье река.
Джонни Мерсер, Генри Манчини (пер. Алексея Приходько)
Эта книга — вымысел. Имена, действующие лица, характеры, место действия и события являются результатом или воображения автора, или его художественного домысла. Какое-либо сходство с реальными событиями, конкретным местом или с людьми, ныне живущими или уже умершими, является совершенно случайным.
Глава 1
В конце века начала умирать Земля, но только немногие заметили это. Как и во все времена непостижимых катастроф, мифы, легенды и чудесные предзнаменования наполнили собою все вокруг.
Началось с того, что Козий ручей вдруг засветился. Произошло это в тот самый день, когда я приехала в Пэмбертон. Но Том Дэбни рассказал мне о случившемся намного позже. Можно было бы догадаться, что он говорит аллегорически, ведь Том видел приметы и знамения повсюду и даже свое пробуждение по утрам воспринимал как чудо. Но после Дэбни то же поведал мне и Скретч Первис.
— Засветился, ей-богу, засветился, будто внизу лампочки зажглись. Знаешь, голубые такие, — прохрипел он. — Прям-таки по всему течению до самой Биг Сильвер. И понял я тогда: что-то серьезное случится. И точно, в тот самый полдень все и произошло.
Вот тут-то я и поверила в рассказы о светящемся ручье. Хоть Скретч и был подслеповат, но обладал проницательностью и не стал бы говорить то, в чем не был уверен. И если старик утверждал, что Козий ручей засветился, значит, Бог тому свидетель, это было действительно так. А как и почему все произошло, не имеет значения.
Козий ручей… Непривлекательное и приземленное название для той прекрасной и любимой многими частицы темных вод, что разлились по всему штату Джорджия.
Поздним летом будто запотевшее от дыхания черное зеркало, а в синевато-стальной осени задумчивый, как дремлющая рептилия, в оправе изо льда, таящий что-то под бескровными зимними небесами, медленно струящийся вместе с успокоившимися талыми водами, несущий веточки кизила и жимолости долгой волшебной весной, Козий ручей петлял, прокладывая свой путь двадцать с лишним миль[1] от источника, родника где-то в бесчисленных болотах, покрывающих большую часть округа Бэйнс на юго-западе Джорджии, до того места, где он отдавал свою жизнь Биг Сильвер — Большой Серебряной реке.
Часто на своем пути Козий ручей, мелеющий и просвечиваемый солнцем, течет сквозь высокие травы и тростники, сквозь обширные поля и просеки вековых лесов, растущих в окрестностях Биг Сильвер. Его жизнь здесь чиста и открыта, это область шумливых птиц и трудолюбивых енотов, пчел, черепах, змей и, как мне говорили, редко встречающихся небольших и незаметных аллигаторов.
Сама я никогда не встречала их, хотя видела смертоносные всплески черных вод, когда один из гэйторов — так их называют в этих краях — схватил детеныша дикой свиньи, и слышала ужасное рычание и тонкий писк поросенка. И черные воды окрасились кровью жертвы.
Олени сотнями приходят на водопой к илистому мелководью. Почти каждое утро можно увидеть паутину следов, оставленную их тонкими раздвоенными копытцами. Там же толкутся и кабаны, дикие и тупые.
Но наступает такое время, когда деревья вокруг обширных полей покрываются безобразными цветами деревянных и металлических настилов. Это укрытия замаскировавшихся охотников, пришедших сюда с винтовками, с современными луками и великим множеством хитроумных приманок, — со всем, что нужно для убийства стройных белохвостых оленей, что пасутся на берегах Биг Сильвер.
Обычно Козий ручей бежит тайно, в вечном полусумраке темно-зеленых деревьев, свисающих мхов и подлеска, становясь таким темным, будто течет кровь Земли. Его жизнь — это великая загадка, как и загадочно то место, где родился он. Я никогда не видела истока Козьего ручья, но много слышала о том таинственном мраке, который царит там даже в самый солнечный день.
И было время, когда я влюблялась, валилась на землю от усталости и неги, а потом ела вдоволь на его зеленых берегах. И мне никогда не забыть тот самый первый, самый сказочный день, когда Козий ручей разрезал вдруг землю и предстал передо мной, словно перст, указующий путь к Пэмбертону.
Я приехала в Пэмбертон, заранее умирая от скуки, как охотничья собака, уставшая от преследования надоевшего ей кролика. Но неожиданно нашла пышную красоту, такую яркую и необычную, что это даже испугало меня. Я заехала к Тиш, чтобы узнать, как обстоят дела, и побывать на встречах, устроенных Чарли. Но после первого визита к подруге мне стало ясно, что я должна уехать отсюда немедленно: город давил на меня, вызывал беспокойство своей необузданной красотой. И тем не менее осталась — Тиш уже нашла жилье для нас с Хилари и внесла задаток.
— Теперь ты никуда не уедешь, — заверила она, — я уже всем рассказала о твоем приезде. Или ты хочешь сделать из меня лгунью? Это в Пэмбертоне хуже, чем хвалиться своей родословной. Нет ничего плохого, если это делают другие, иначе никто не пригласит тебя на вечеринки.
— Но я не родовита.
— Чушь! С твоими предками все в полном порядке. В конце концов, ты из семьи Колхаун, а это имя здесь имеет тот же вес, что и какой-нибудь Кэбот в Бостоне.
— Ты же отлично знаешь, что я не из этой семьи. Да, Кристофер — Колхаун, но я-то — Андропулис. Ну конечно, если наши фамилии объединить, то, может, и получится что-то вроде Кэботопулис.
— Не дури, Энди, — проговорила Тиш сдержанно, — это самое лучшее, что вы с Хилари можете сделать. Тебе следует устроить девочку до того, как начнутся школьные занятия, да и самой пообжиться.
Не столько эти доводы, сколько спокойная уверенность Гиш заставили меня решиться. Моя подруга не была ни дурой, ни чрезмерно властной женщиной. Она была просто любящим другом вот уже много лет. Ее всеохватывающее присутствие лишало воли и оказывало на меня какое-то наркотическое действие. А я уже устала. Устала от жизни и хотела покоя. Миновали не только последние ужасные пять лет жизни с Крисом, но и все, что были до этого.
