Жиганец Фима
Издранное
"ПОПРАКТИКОВАЛСЯ"
В МЕСТАХ ЛИШЕНИЯ СВОБОДЫ арестанту запрещено иметь наличные деньги. Вместо них он получает "боны" — специальные чеки на определенную сумму для отоваривания в магазине колонии.
Во время одной из таких "отоварок", когда у окошка "ларька" скапливается толпа зэков, один из них, крепкий работяга из кузнечного цеха Пархом, уже отходя от прилавка с приобретенной жрачкой, поймал за руку ширмача Васеньку, когда тот пытался втихую "увести" (стащить) у него пачку грузинского чая. Ну, понятно, поднял кипиш (скандал)… Бить, правда, не стал: Васенька крутился с так называемыми "черными" — то есть с профессиональными уголовниками, которые в колонии "держали масть".
Поволок Пархом карманника на "разборку" к "положенцу" — зэку, который считается неформальным лидером в колонии (то, что раньше называлось "пахан"). Так, мол, и так, вот и свидетели есть…
"Положенец" с громкой погремухой Слон замялся. С одной стороны, все ясно. С другой: как ни крути, а Васенька — свой, вся "братва" его знает и по зоне, и по воле… Созвал Слон так называемую "первую пятерку", или "блаткомитет" (вроде зоновского Политбюро). Посовещались, вызывают к себе Пархома и Васеньку.
— Слышь, Пархом, — говорит арестанту "положенец", — ну чего ты? Что за кипиш на болоте, что за шухер на бану[1]? Ты же "мужик" с понятиями. Васенька, конечно, погорячился, мы его поправим. Но и ты должен его понять. Он "кармаш" по жизни. А "кармаш" — это как пианист, у него пальцы должны быть постоянно в движении, чтобы навыков не потерять. Вот он и "щиплет" помаленьку. Не в обиду, замнем этот базар чисто по-братски…
Вздохнул Пархом и пошел восвояси. Но обиду все-таки затаил…
И через несколько дней, подойдя к Васеньке, мирно курившему во дворе своего отряда, кузнец со всего маху заехал ему по уху! Тот отлетел на несколько метров и отключился. А Пархом взял пачку сигарет и спокойно ушел.
Что тут поднялось! Еще бы: работяга ушатал "честного босяка"! Вызвали тотчас Пархома авторитеты на свою "правилку" (грозный суд): как же ты, такой-сякой, творишь здесь голимый беспредел (откровенное беззаконие)?! На что Пархом вежливо отвечает при скоплении всего арестантского народа:
— Братва, вы же знаете, я второй срок тяну, и все — за гоп-стоп (грабеж на испуг). А у "штопорилы" (грабителя) удар должен быть, как кувалдой. Практиковаться нужно, чтобы навыки не потерять. Вот и приходится когда-никогда треснуть кого ненароком. Так что, не в обиду, замнем этот базар чисто по-братски…
"Я ЗА БАЗАР ОТВЕЧАЮ!"
КАК НИ БОРЕТСЯ АДМИНИСТРАЦИЯ мест лишения свободы с карточной игрой, но она продолжает процветать за "колючкой". Много из-за этого случается трагедий, люди попадают в долговую кабалу, становятся "заигранными", чуть ли не рабами… Но бывают и забавные случаи.
…Камера следственного изолятора, рассчитанная максимум на 20 человек, вместила в себя всех 60. Да и те большей частью сгрудились в углу у нар, где идет азартная карточная игра в "буру". На "катране" (место для игры) "катают", то есть играют, двое. Что называется, "лоб в лоб". Один из них опытный "исполнитель" (профессиональный картежник) по имени Валера, другой новичок в "хате", горячий кавказец, которого все просто кличут "ара".
Поначалу игра идет с переменным успехом. Валера, что называется, "кидает замануху", давая кавказцу выиграть по-маленькой. Но и невооруженным взглядом видно, что "ара" представляет из себя, как говорят зэки, "булку с маслом" — стопроцентную жертву. В конце концов он проигрывает ловко припрятанные от надзора деньги, клетчатую безрукавку, что была на нем, джинсы и даже модельные лаковые туфли.
— Давай дальше! — азартно кричит он Валере.
— Что — "давай"? Пусть тебе твоя баба дает. Ты чем отвечать будешь? На тебе одни трусы остались. На попку играть?
— Что?! Почему на попку?! У меня в "сидоре" костюм спортивный лежит, его ставлю!
— Э, барахло какое-нибудь! Покажи.
— Что "покажи"? Весь мешок наружу выворачивать? Я отвечаю: еще ни разу не стиранный, я его даже не надевал!
Володя, махнув рукой, соглашается. Знает: если "ара" соврал — спрос будет суровый.
Игроки сгоняли несколько "апсиков" (конов) — и кавказец "вкатил" свой замечательный костюм. Вздохнув, полез в мешок — и извлек на свет жуткое, грязное, замызганное тряпье:
— Вот, держи! Как договаривались!
— Ты что, отморозок?! Оборзел?! Ты из какой помойки этот гнидник выкружил? Ты ж говорил — ни разу не надеванный, не стиранный!
— Слушай, я за свои слова отвечаю! Жена брата положила, да! Что, не видишь — ни разу не стирали? Конечно, я такое на себя не надену! А ты что, наденешь, да?!
"ГАМАНОК"
Один из арестантов со "строгого" режима, Владимир Лужков, рассказал забавную историю.
Когда в 79-м году заморозили[2] в Южном Кузбассе Березовский лагерь особого режима, всех "полосатиков"[3] распихали по строгим зонам. Десятка три бродяг[4] попали на пересылку в Абагур. А как раз перед этим "братва" собрала все свои сбережения (около девятисот рублей) в общак[5] и стала прикидывать: как бы запулить эти бабки в лагерь, чтобы вертухаи[6] не отшмонали[7]? И решили действовать старым испытанным способом: снарядить "торпеду".
Вообще слово "торпеда" имеет в арестантском жаргоне несколько значений. Так, например, зовут подручных у авторитетов. Здоровых и недалеких парней используют для расправы над неугодными зэками или для исполнения других не слишком приятных поручений. Но в нашем случае речь идет о другой "торпеде": о проносе за "колючку" запрещенных предметов тайным и, я бы сказал, "деликатным" способом. И вот каким.
Собранные купюры были свернуты в тугой рулон, запаяны в целлофан и отданы на хранение некоему Стасу — зэку, шестерившему на "отрицаловку"[8]. И тот эту самую "торпеду"… затолкал себе в задний проход (чтобы не нашли при обыске)!
Привезли "босяков" на пересылку. Тасуются они, ждут этапа на зону. А этапа все нет и нет. Через несколько дней все запасы у пацанов, прихваченные ими с "особняка", кончились. Зовут Стаса:
— Давай бабки доставай — шеметом[9]! Сейчас у шныря[10] жрачкой и чифирем разживемся.
Пошел Стас за ширму, которая отделяет от камеры парашу, попыхтел, вытащил капсулу. Гоп-компания отсчитала нужную сумму, остальное вернула "хранителю":
— Сховай назад!
Прошло еще несколько дней. Отмеренная сумма была израсходована. Стаса опять погнали за ширму. Тот достал несколько бумажек, остальное — вернул "на место".
Через пару-тройку дней все в очередной раз повторяется. И так — в течение нескольких недель. Бухтит "казначей", но покорно плетется на парашу…
И вот однажды "братва" опять гонит Стаса за новой "дозой". Тот сердито фыркает, но деньги извлекает. Ребята отсчитывают, сколько требуется, а остальное возвращают Стасу:
— Храни, как зеницу ока!
И тут безропотный зэк не выдерживает:
— А может, как зеницу жопы?! Да вы меня задолбали! Я вам что, гаманец[11]?!
ЗАВТРАК ДЛЯ ПРЕЗИДЕНТА
Тот же Лужков вспоминал.
Лагерь в поселке Боровое Кемеровской области. Сюда после пятилетней отсидки на "крытой" (в тюрьме) пришел новый "пассажир" — зэк с "пятнашкой на ушах"[12] Володя Мальвинский. За плечами у Володи — уже несколько сроков. Наверное, он сам не знает, где больше пробыл — на воле или по зонам. Во всяком случае, о жизни на свободе он имеет довольно смутное представление.
Как-то, вмешавшись в спор арестантов о "высших материях", Володя гневно хлопнул ладонью по столу:
— Да разве кто из этих гадов, что в Кремле засели, думает о простых арестантах?! Они там, твари, каждый день горох с салом жрут! А мы тут брюквой красноармейской давимся…
"ЗНАЮ!"
"Курилка" в отряде. Один из осужденных, новичок, встретил своего земляка, из Таганрога. На зоне это — большое дело, тем более что других таганрожцев в отряде не было.
В общем, начались "базары за вольную жизнь", воспоминания о прошлом. А какие разговоры у "босяков"? Кто с кем бегал (то есть у кого учился воровскому ремеслу), с кем гужевался (пил-гулял), чудил… Короче: "Ты Сеньку-Змея знал?" — "Знал! А ты Петруху Колобка знаешь?" — "А то!"
Тут важно в грязь лицом не ударить. Ведь чем больше "правильных пацанов" у тебя в знакомцах, тем твой вес в глазах собеседника больше. Если даже про кого ты и слыхом не слыхивал — все равно брякни что-нибудь вроде "Было дело, вместе гуливанили у одной телки на хавире[13]"…
Вот и у земляков в курилке завязался примерно такой же разговорчик. Перебрали всех знакомых-незнакомых, вспомнили все, что могли-не могли… Уже в башке гудит, на ум ничего не идет, а остановиться не могут. И тут один другого спрашивает уже по инерции:
— Слышь, а ты знаешь этого?..
