Замок ужаса
Фантастические рассказы и повести
Румбы фантастики
Юрий Брайдер (Минск) Николай Чадович Елена Грушко (Нижний Новгород) Людмила Козинец (Киев) Виталий Пищенко (Тирасполь) Николай Романецкий (Ленинград) Юрий Медведев (Москва) Альфред Хейдок (Змеиногорск)
Юрий Брайдер, Николай Чадович
Мертвая вода
Сначала была только боль — огромная, черная, вечная. Все его естество, казалось, целиком состояло из этой боли. Он различал десятки ее оттенков, она пульсировала в каждом нерве, в каждой клетке, она жила вместе с ним, то собираясь в один непереносимо мучительный комок, то кипятком растекаясь по всему телу. Была боль, которая будила его, вырывая из омута небытия, и была боль, которая ввергала в состояние, мало отличимое от смерти.
Потом появился свет — тусклый, красный, сам по себе ничего не значащий. Время шло, свет постепенно разгорался, а боль мало-помалу стихала.
Однажды он очнулся от воя — гнусного, протяжного, монотонного. Так могла выть только самая примитивная, обделенная всякими признаками души тварь, к примеру — раздавленный дождевой червь, если бы природа наделила его вдруг голосом. Звук то усиливался, то угасал, и казалось, ему не будет конца. Вой досаждал сильнее боли, гнал прочь спасительное забытье, сводил с ума. Не выдержав этой новой пытки, он закричал, вернее, попытался закричать. В заунывном глухом вое возникли истерические взвизгивания, и он понял, что вой этот принадлежит ему самому.
В красном тумане над ним шевелились огромные неясные тени. Изредка он слышал голоса — гортанные, гулкие, непонятные. Он ощущал чьи-то прикосновения. Иногда они приносили сладостное облегчение, иногда после них боль взрывалась ослепительным фейерверком.
Понемногу он познавал окружающий мир и самого себя. Ему стали доступны новые чувства — голод, жажда. Он различал свежий терпкий запах трав, составлявших его жесткое ложе. Он знал уже, что прозрачный, сверкающий предмет, похожий одновременно и на пламя свечи и на осколок льда, появление которого всякий раз приносило избавление от боли, называется «шебаут», а горячее красное пятно, с удивительным постоянством возникающее в поле его зрения, имеет собственное имя — «Алхаран». Однако пустая, как треснувший кувшин, выжженная страданиями память все же подсказала ему, что нечто подобное: круглое, горячее, но только не багрово-красное, а золотисто-желтое, — он уже видел где-то, и называлось оно тогда совсем по-другому — «Солнце».
Дождавшись часа, когда боль достигла вполне терпимого предела, он исполнил давно намеченный план: дотянулся до стоящего в изголовье плоского металлического сосуда и напился, — первый раз без посторонней помощи. Он лакал по-звериному, стоя на четвереньках и погрузив лицо в воду, лакал, захлебываясь и отфыркиваясь, лакал до тех пор, пока не уткнулся лбом в прохладное, до зеркального блеска отполированное медное дно, откуда на него в упор глянуло странное, смутное и расплывчатое отражение — черный, как головешка, бугристый шар с висящими кое-где клочьями кожи, огромная дырка безгубого рта, гноящиеся щелки глаз…
Его лечили, кормили, учили говорить и двигаться. Жаркое и сухое лето сменилось ветреной и дождливой осенью. Красное светило перестало всходить над горизонтом, и один долгий период мрака отделялся от другого только краткими мутными сумерками. Его закутали в мягкие звериные шкуры, уложили на плетеную волокушу и повезли куда-то. Дорожная тряска пробудила боль, едва затянувшиеся раны открылись, мир вокруг вновь свернулся, багровым удушливым коконом, в недрах которого билась, хрипела, взывала о помощи его вконец измученная, бренная душа. Тогда из багровой смертной мглы опять выплыл пронзительно-холодный волшебный камень, и костлявая лапа сразу отпустила горло, боль понемногу перетекла куда-то за пределы тела, бред сменился сновидением.
Очнулся он от холода с ощущением бесконечной слабости и еще более бесконечной надежды. Лагерь спал. Ближайший костер выгорел, под его меховой шлем успела набиться ледяная крупа. Буря, разогнавшая тучи, стихла, и воздух словно оцепенел от мороза. Черное небо светилось серебряной пылью, сверкало целыми гроздьями хрустальных подвесок, переливалось россыпями изумрудов, слепило глаза бесчисленными бриллиантами. Таких крупных и ярких звезд, такой могучей космической иллюминации ему еще никогда не приходилось видеть, однако некоторые небесные узоры смутно напоминали нечто давно знакомое.
И тут что-то странное случилось с его памятью — стронулись какие-то колесики, что-то лопнуло, а может, наоборот, соединилось, и он совершенно отчетливо, во всех подробностях вспомнил название этого мира: планета Химера, она же по малому штурманскому справочнику — Лейтен 7896-2…
Зиму они переждали в глубокой карстовой пещере, истинные размеры которой не позволял определить плотный сернистый пар, поднимавшийся от многочисленных горячих источников. Здесь его лечением занялась целая коллегия знахарей и чародеев, на время зимнего безделья оказавшихся, как видно, не у дел. При помощи какого-то отвратительного на вкус зелья его постоянно держали в состоянии полусна-полуяви, когда реальность нельзя отличить от видений, когда чередуются печаль и радость, свет и тьма, взлет и падение, а призраки склоняются над ложем вместе с существами из плоти и крови. Чуткие пальцы касались его век, гладили мышцы, разминали суставы. Многоголосый хор с фанатическим вдохновением шептал, бормотал, выкрикивал непонятные, но грозные и величественные заклинания, и в такт им раскачивались подвешенные на кованных цепях, витых шнурах и кожаных лентах шебауты — всех цветов и размеров, то прозрачные как слеза, то опалесцирующие, как жемчуг. Когда таинство достигало апогея, его тело обильно кропили летучей влагой, от которой мгновенно затягивались воспаленные раны, заживали смердящие язвы, осыпалась гнойная короста.
В самом конце зимы, когда свет красного светила стал на краткий срок проникать в пещеру, он убедился, что на пальцах рук у него выросли ногти, а на голове — мягкие короткие волосы. Однако и после этого он даже отдаленно не стал похож на окружавших его существ — сплошь покрытых густой рыжеватой шерстью гигантов с зелеными, светящимися в абсолютной тьме, кошачьими глазами.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
