Константин Еланцев
Волчье племя
Туман
Надо же.… Именно в этом месте срезало «центровик»!
Алексеев матюгнулся от возмущения и со злостью ударил ладошками по рулю. Заглушил мотор и, посидев пару минут, он с обречённостью толкнул дверь, выходя из салона.
Теперь помощи не жди: в этих местах две-три машины за сутки проходит – гиблые места. Хотел же по основной трассе, так нет, по старой дороге срезать решил. Дурак! Дочка Анютка, верно, давно уже ждёт, все глаза просмотрела! Свадьба как-никак! Хорошо, что супруга не с ним, а раньше уехала. Единственная дочка, как ни помочь!
Алексеев знал, что эти места издавна звали «лихими». Ещё в пору восьмидесятых бывал здесь несколько раз – с геологической партией. Поговаривали, что нечисти в этих сибирских краях невидимо, да только кто в молодости верит в потусторонние миры и умершие души?! А сейчас вдруг неуютно стало. Вот и туман над болотом….
То ли озеро, то ли болото – их множество раскинуто вдоль дороги. Тайга километров тридцать как отступила, а здесь уже тундра началась. До Таймаяхи ещё полторы сотни вёрст наматывать надо!
От этих мыслей сразу стало одиноко. Делать–то что? Пешком не дойти…. А туман над болотом всё густел.
Сорок три года прожил, двадцать лет геологоразведке отдал, дослужившись до главного геолога управления, а боишься? Алексеев разозлился сам на себя! Ладно, разве не приходилось в одиночку перевалы проходить да холодные ночи в зимней тайге коротать?! Всё ведь было, а здесь…. Главное, дочку подвёл, жену расстроил. В то, что на свадьбу он не попадёт, Алексеев уже знал точно.
Он сел в машину, поёрзал на сиденье, стараясь найти удобную позу.
Туман какой-то странный. Сплошной серой стеной, абсолютно вертикально, он приближался к дороге. Как скальник, почему-то подумал Алексеев, и ему стало действительно страшновато. На всякий случай он закрыл на замки двери.
«Странный туман…» – подумалось снова. Идя стеной, он принимал какие-то причудливые очертания: то в клубящейся серой мгле появлялись очертания человеческих лиц, то прямо изнутри доносились вздохи и стоны. Как будто внутри его шла своя, непонятная и невидимая для посторонних глаз, жизнь.
«Фильмов насмотрелся!» – натянуто усмехнулся Алексеев. Только улыбаться больше расхотелось, как только он увидел выходящую из тумана человеческую фигуру. Сначала руки, потом голова, ноги…. Человек приблизился к машине и остановился.
Измождённое лицо, изъеденные мошкой руки. Порванные на коленях штаны от «энцефалитки» дополняли эту жуткую картину. Истёртые до крови босые ноги, словно угли, чернели на дорожном песке.
«Кто ты?» – мысленно спрашивал Алексеев, а человек беззвучно кричал, размахивая руками. Из беззубого рта не доносилось ни звука, но, странное дело, Алексеев его слышал: « Уходи!»
А потом началось то, что даже в самом кошмарном сне вряд ли могло присниться: из тумана прямо к машине посыпались полчища безобразных тварей. Они выли, стонали, скакали вокруг машины и скалились в стёкла своими отвратительными зубами. Летали руки, ноги, головы, со стуком ударяясь в кузов. Автомобиль трясло и шатало из стороны в сторону.
Алексеев видел, как пытавшегося помочь ему человека, какая-то одноногая тварь одним ударом своих когтей разрубила пополам. Одна часть упала на дорогу, а вторая пошла прямо в туман, пока не упёрлась в серую стену, но потом рухнула, навсегда исчезая в болотной мари.
Час, два, сутки…. Сколько продолжался шабаш всей этой нечисти, Алексеев так никогда и не вспомнит. Не вспомнит он и то, как на дороге, прямо из-за ближайшего колка, заклубится пыль, и появятся два грузовика. Они остановятся возле одинокой легковушки, и шофера будут долго упрашивать открыть им дверь. Они выведут странного человека за руки, но у того будут постоянно подкашиваться ноги, и он постоянно будет твердить о каком-то тумане. Сочувственно качая головами, шофера будут убеждать Алексеева, что никакого тумана нет, да и не бывает его в это время. Подцепив алексеевскую машину, грузовики дотянут её до Таймаяхи, прямо до центральной больницы.
Уже потом к Алексееву допустят жену и дочку с женихом. Они будут успокаивать его, твердя, что он обязательно будет присутствовать на их свадьбе, потому как её отложили на несколько дней.
Потом в больницу приедет его лучший друг Федотов, начальник одной из экспедиций. Он выслушает рассказ Алексеева о тумане:
– Это Мангулов был, помнишь его? Ну, рабочий, который однажды через болото пошёл и пропал? Тогда ещё, в восемьдесят шестом, помнишь?
Алексеев будет утвердительно качать головой. Впрочем,какое ему было дело в то время до неизвестного рабочего, хоть и забросали тогда органы управление проверками да запросами.
Ничего этого Алексеев не вспомнит никогда. Только где-то из глубины, из самых потаённых уголков памяти, будет иногда выплывать картина, в которой он, сидя на больничной кровати, уткнётся лицом в плечо жены, а та, вытирая ладошкой набегающие слёзы, чуть слышно будет шептать:
– Господи, ведь белый весь, как лунь белый….
Поворот
Михалыч рисковал! Гнал «Урал» на порядочной скорости. Потому что уж очень хотелось успеть вовремя! Впереди ещё полсотни километров, а надо ещё разгрузиться, да назад вернуться!
Висевший над тундрой морозный туман, сужал видимость почти до «нулевой». Да кто в такую погоду в рейс пойдёт? Разве что он, Михалыч!
Предприятия выпускали технику только в спарке, или день просто актировался. Но Алексею Михайловичу Чугунову доверяли: опытный водитель с тридцатилетним стажем, из которых пятнадцать провёл здесь, в тундре. Стучали на стыках бетонных плит автомобильные колёса, врывался в приоткрытую форточку холодный северный ветер, барабанил по лобовому стеклу крепкий ямальский снежок, но молчали примёрзшие «дворники», да отключённый телефон навевал иногда тревожные мысли.
Всё это прошёл Михалыч, ко всему привык!
Вот и торопился сейчас. Память подсказала, что сейчас должен быть поворот. Крутой, почти девяносто градусов. Михалыч лихо вошёл в него, почти не снижая скорости.
Глухой удар эхом отозвался в кабине. Машину подкинуло, как на трамплине, и Чугунов интуитивно нажал на тормоза. Морозная пелена под покровом полярной ночи не давала возможности увидеть что же там, перед капотом! Урчал на холостых оборотах мотор, еле слышно шелестела печка.
Медведь? Вряд ли, январь идёт. Хочешь не хочешь, а смотреть надо!
Михалыч плотнее застегнул «душегрейку» и, нахлобучив шапку, открыл дверцу. Спрыгнул на землю и… ноги ударились о что-то твёрдое. Чуть не упав, Чугунов наклонил и обмер!
Под колёсами лежал человек. Вроде, парень! Михалыч приподнял сдвинутую на нём шапку. Молодой. Откуда ж ты взялся, дурачок?!
Господи, как же это? Ведь за тридцать лет ни единой аварии!
В руках появилась противная дрожь. Не чувствуя мороза, Чугунов потянул труп из-под колёс. «Именно, труп!» – мелькнуло в голове.
… Михалыч появился на буровой через три часа.
– Лихо ты, Алексей Михалыч! – довольно констатировал буровой мастер, – Никак, по «зимнику шёл?
– По нему, – буркнул Чугунов, – По плитам разве что дурак поедет! А здесь в два раза короче.
– Оно конечно!
Этот парень пришёл к Михалычу
