Ева — Соренс Грейс
Глава 1
Мне двадцать, и я совершенно не понимаю в любви. Какой она должна быть? Когда прийти? Что я должна почувствовать, чтобы понять, вот она! Красивая, лёгкая, сносящая голову любовь. Ту, о которой пишут книги, сочиняют стихи, и поют песни. Иду домой, в ушах наушники. Песня. Одна, вторая, пятая, и все вторят, любовь! А что это? Я люблю маму, люблю папу, люблю и свою сестру, но в песнях это другая любовь. Та, что переворачивает весь мир, и превращает воздух в эликсир. Делает тебя пушинкой и заставляет взлетать к небесам. Запускает миллионы стрел в твоё сердце и разбивает его, но от безусловного счастья ты паришь, и осколки тебя не ранят, а только предают уверенности в том, что ты делаешь все правильно. Но это история ещё впереди, там, где я пойму, что такое любовь, и как больно бывает.
Мне двадцать, и я возвращаюсь домой. Несколько лет я жила в Испании, рядом с отцом и его новой женой, жгучей испанкой. Луиза очень красивая и темпераментная девушка. Ее глаза пускали молнии, когда она смотрела на отца, а я, открыв рот, понимала, эта любовь. Вспоминая отношения с матерью, я понимаю сейчас, что это совсем другое.
Родители превращались в роботов, когда находились рядом больше десяти минут. По отдельности, это были два веселых и энергичных человека, но вместе они гасли. Когда мне исполнилась четырнадцать лет, я узнала, что у папы появилась новая любовь, и вначале я была зла на него. Считала предателем и низким человеком. Но позже поняла, Луиза его половинка. Та, половника, о которой я слушала с замиранием сердца. У отца дрожали руки, когда он рассказывал о ней. А показывая фотографии этой девушке, он смешно морщил лоб. Луиза стала мне старшей сестрой, ей было на момент знакомства двадцать пять лет, и она легко нашла со мной общий язык, что не сказать о моей младшей сестре. Хлоя закатывала истерики и наотрез отказывалась общаться с отцом и его новой возлюбленной. Вскоре Ее отправили лечиться в клинику. И это расставила все точки, кто едет с отцом в Испанию, а кто остаётся с мамой.
Мне двадцать, и я спустя пять лет снова очутилась в Нью-Йорке, я вновь буду жить рядом с сестрой и мамой, и пока летел самолёт, и я наслаждалась белоснежными облаками, счастье переполняло меня, но стоило мне вдохнуть запах этого города, как грусть обрушилась на меня словно лавина. Мне стало безумно нехватать своего Марбелье, его песчаных пляжей, средиземного моря, моих друзей и, конечно же, семьи. Мы стали по- настоящему семьёй, я, папа, Луиза и маленький братик, Рикки. Такого не было с мамой. Там, в Испании своя магия. Но моя мама захотела меня видеть в Нью-Йорке, хоть и несколько раз в году приезжает к нам с сестрой и отдыхает на курортах. Я маму очень люблю, но иногда не понимаю, Ее эгоизму нет придела, и если миссис Лайни, что- то ударит в голову, бегите, кто может. И сейчас она захотела меня видеть в рядом, и не волнует ни моя учеба, ни моя жизнь, это же мама. И взяв академический отпуск, и сломя голову отправилась к "нуждающейся «во мне маме»
Окружение всегда определяет человека, определяет его вкусы, взгляды на жизнь. Все, что он считает правильным и верным, это отражение нашего окружения, и даже когда мы находим оправдание своим «случайным друзьям» говоря, о том, что это лишь мимолетный опыт, средство для получения какой- либо выгоды, знайте, это наглая ложь. Ведь, по сути, мы лишь пытаемся выгородить себя, отбелить, примерить чистую, не со своего плеча «одежку», заявляя, что окружающие нас ничего не решают.
Мы отражение нашего окружения, все остальное лишь желание представить себя в другом свете.
Моя мать копирует всех, кто рядом с ней, и хоть на несколько ступеней выше ее, как она считает, я же думаю, что все это лишь огромный и местами фальшивый спектакль в счастливую и богатенькую жизнь. я знаю мисс Лайни совсем с другой стороны, домохозяйку в цветастом халате и смешной гулькой на голове, вот там, на крохотной кухне мама была настоящей.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
И вот я здесь, мне двадцать, за плечами жаркая Испания, впереди три месяца города, где мечты сбываются, мамы и неизвестности.
Естественно меня никто не встречал, да и зачем, взрослая девочка, не потеряюсь в Нью-Йорке. Вокруг кружила суета, вновь прилетевшие в город пыталисьнайти свободное такси, и поскорее убраться из аэропорта. Кого- то встречали взволнованные родственники, махая букетами цветов и игрушками, и я немного взгрустнула. Прилетев в Марбьлью наверняка Луиза и Рикки встречали ее, малыш бросился бы на шеею, и начал мило обнимать, гранича с удушьем. Но это моя мама, которая нашла тысячи отговорок и не приехала в аэропорт, а сестра, ссылаясь на дикую занятость, отмахнулось от ее просьб приехать. Печально и совершено без настроения я вышла из здания и стала искать свободное такси, но как назло его и не предвиделось, юркие пассажиры запрыгивали на сиденья и мчались к своим счастливым семьям, и только я грустно стояла как дерево и наблюдала за этим.
Между рядами машин и людей сновали рекламщики и раздавали листовки, навязывая свои товары, ко мне приблизился паренек и протянул листовку, я на автомате взяла ее и даже не взглянула на содержание. Наконец заметив свободную машину, я со всех ног понеслась к ней, махая рукой, но в нескольких шагах от цели меня опередил мужской силуэт и юркнул в МОЮ машину. От такой наглости я на несколько минут опешила, но оббежав такси с другой стороны, я втиснулась на сиденье рядом с хамом. Резко развернувшись, я встретилась серо-голубыми глазами и надменной ухмылкой.
— Хм… — откашлялся он и уставился на меня. — Ничего не смущает дамочка?
— Что? — я была вне себя от злости и бешенства, этот наглец делал вид, будто я, нагло отпихнув его села в СВОЕ такси.
— Ты глухая? Или глупая? — он продолжал надо мной смеяться, — Девочка выметайся, мне пора ехать, я тороплюсь…
— Глупая… — я в самом деле, как выглядела глупой от такой наглости и не смогла и слово далее вымолвить, так как его хамство меня просто убивала. Он сидел как король мира, крутя на пальцах смартфон последней модели, а на руке красовались дорогущие часы.
— Алло!!! — из моих мыслей выдернул его мерзкий голос — Пока девочка, твоя остановка!!!
Он помахал мне рукой и наигранно улыбнулся, обнажив идеальные ровные и белоснежные зубы. От его безупречности начало тошнить.
— Это я… это мое такси… — пыталась объяснить я, но он меня не слушал, а лишь продолжал смеяться как идиот, полный идиот!
— Куколка, мне некогда с тобой вступать в полемику и выслушивать твою нечленораздельную речь. Это моя машина, а ты поищи другую… — он резко замолчал и уставился на листовку в моих руках, которую я продолжала держать. — Ой, прости, как я сразу не догадался, ты у нас мисс «Неудачница» по жизни, охотница за легкими деньгами и пузатенькими папочками. Мисс «Провокаторша». Знаешь сколько вас таких приезжают сюда, в город возможностей, да и добрая половина побывала у меня в штанах, но нет, такие игры не пройдут со мной. Найди другого лошка, который поведется на легкую добычу. Хотя, смотря на тебя, удивлен, искренни удивлен… видал и по симпатичнее. Что все, теперь набираю всех подряд? Я люблю, что — нибудь поинтересней. А прелести твоих подруг по цеху изрядно поднадоели. Прости….
Я обескураженная такими заявлениями опустила глаза на рекламу в руке, потом снова подняла глаза на него, снова на листовку. Слезы сами собой хлынули, и я как побитая собака отступила, нащупав ручку, вывалилась на улицу и отступила назад, дав машине мягко отъехать, увозя с собой нахала и мерзавца, который без тени сожаления оскорбил ее. Я снова опустила глаза на листовку и горька начала читать информацию на ней.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
«Провокаторши. Смелые и открытые красотки этого города скрасят ваши серые будни. Позволят воплотить в жизнь самые смелые мечты и желания. Наш девиз, попробовать все, что ты пожелаешь!»
На этом закончились оскорбительные строки, и я снова начала реветь. Не знаю, сколько я простояла на улицы, но звонок в моем телефоне меня отвлек. Словно очнувшись от сна, я пыталась разглядеть имя звонившего сквозь пелену слез, это была мама.
