Петр Снежнич
Как выйти к Парку Горького?
– Извините, Вы не подскажете, как выйти к Парку Горького? – раздался женский голос. Он переливался как звонкий родник, но интонация звучала небрежно – «авось кто откликнется».
Что и следовало ожидать, безадресный призыв о помощи никто не услышал, он растворился в звуке надвигавшейся волны, вот-вот готовой выпрыгнуть из ракушки, прислоненной к уху. Волна нахлынула. Вагоны поезда прибыли, затопив шумом всю станцию метро. Двери открылись и снова закрылись, будто пасти дрессированных китов, пачками выплёвывавшие и вновь заглатывавшие людей.
– Как выйти к Парку Го…? – ветер от прибывшего очередного состава рассеял слова.
Голос решил не сдаваться в центрифуге круживших в крайней степени счастливых, сдержанно счастливых, не очень счастливых и вовсе несчастных лиц. Сначала он обратился к спешившей хмурой девушке в яркой, контрастировавшей с ее настроением, солнечной развивавшейся юбке. Затем к летевшему куда-то на всех парах парню в белых кроссах. И снова к спешившей девушке, но не к той, которая в юбке, а к другой, умудрявшейся не просто держать бумажный стаканчик, но еще и подносить его к губам. Ответа не последовало. Только стуки, шорохи, скрипы… Могло сложиться впечатление, что голос специально выбирал особенно занятых людей, чтобы помучить их своим нелепым вопросом. Но нет, все на самом деле торопились куда-то в этот осенний вечер. И никто не откликался… Никто не слышал голоса за блестевшими в ушах капельками, пуговками, вкладышами.
– Девушка! – раздался повелительный бас.
– Да? – девушка вздрогнула, обернулась.
– Предъявите Ваши документы?
Полицейский появился неожиданно, будто бы вырос из-под серого напольного гранита. Его требование обрушилось громким водопадом. Устрашающе. Давяще.
– Какие документы? – вопрос прожурчал, как пересыхавший ручеек блуждавшей в подземных тоннелях реки Неглинки.
– Паспорт Ваш покажите!
– Зачем? Что я сделала? На ка… на ка… на каком основании Вы меня тут допрашиваете? – девушка мысленно пыталась говорить смело и уверенно, но наружу выходило заикавшееся бульканье.
– Полиции не нужно основание для осуществления допроса, читайте закон! – молодой высокий полицейский худощавого телосложения с подрагивавшей на боку кобурой становился все наглее, напористее. Водонепроницаемее.
– У меня нет с собой паспорта, – голос превратился в сухую рассыпчатую массу звуков.
– Как нет паспорта? Пройдемте…
– Ку, куда?.. Куда пройдемте?
– В отделение.
Полицейский пригвоздил, заморозил свою собеседницу. Казалось, что напряжение достигло предела. И вот прямо сейчас огромная тяжесть грунтовых вод заполнит станцию метро. Девушка от испуга открыла рот, беспокойно перекинула с левого плеча на правое длинную русую косу. Полицейский сурово молчал, испепеляюще смотрел и мысленно вжимал маленькую фигуру в центр коврового орнамента.
– У меня есть карта-пропуск на работу… Я работаю в детском саде младшим воспитателем. Вот сами посмотрите! – слезы неконтролируемо, разными дорожками потекли по раскрасневшимся щекам.
В дрожавших ладошках девушка сделала подношение полицейскому в виде тонкой пластиковой карточки. Полицейский хищно улыбнулся и не сказал ни слова. Он всем своим видом показывал, что слезами его не растопить, не разжалобить. Не приглушить бдительность.
– Еще есть студенческий билет… Я учусь на заочке в педагогическом… – изящные пальцы суетливо вновь отправились на поиски. – Сейчас, сейчас, две секунды подождите!
–Де-вуш-ка!
– Да?
– Меня интересует только Ваш паспорт, – безапелляционно отчеканил страж порядка. Ледяной рукой коснулся запястья девушки, тем самым остановив неуклюжее рытье в сумке.
Полицейский по неведомым причинам бледнел с каждой секундой. Ему явно не здоровилось, но он продолжал в упор смотреть на огромные серые глаза девушки, словно на заволочённое тучами небо.
– Вам плохо? – вопрос невольно вырвался и повис…
Полицейский сделал вид, что не услышал.
– Может быть, нужна помощь?
Гулкое эхо. Колыхание воздуха. Прибывал поезд.
Группа студентов вышла из первого вагона и последовала за эксцентричной дамой в фиолетовом шарфе с высоко поднятым фиолетовым зонтом в одной руке и объемной тележкой на колесиках – в другой. В радиусе одного метра от полицейского разместилась вся эта шумная компания цыплят, хаотично обступившая свою маму-курицу.
– Мы с Вами находимся в уникальном месте! Эту станцию метро сооружали в очень трудных условиях, в почве, богато насыщенной грунтовыми водами. Страшно представить, но при строительстве подхода к станции сдали сваи. Авария и обвал трехэтажного дома на поверхности казались неминуемыми. Двенадцать крепильщиков, рискуя жизнью, сумели спасти положение, спустившись в котлован, установив подкосы под сваи, изгибавшиеся под давлением грунта, – экскурсовод говорила писклявым голосом в свой маленький микрофончик, прицепленный к фиолетовому шарфу. Со всех сторон на нее смотрели: экскурсанты, заплаканная девушка, полицейский и 26 медальонов Рабиновича из белого мрамора. Только бронзовый Максим Горький отвернулся.
Побледневший полицейский, пропустив вопрос девушки мимо ушей, вперил хитрый взгляд в женщину, в её фиолетовый зонт. Внимательно посмотрел на нагрудный знак, который будто бы случайно перевернулся лицевой стороной к фиолетовому шарфу. Рентгеновским лучом попытался просветить тележку на колесиках.
– 1 января 1950 года на всех схемах метро появилось название «Парк культуры имени Горького». Ничего не вышло из затеи переименования станции в «Крымскую», «Крымский мост», «Чудовка». Только накануне Олимпиады-80 станция стала называться коротко «Парк культуры». Сейчас я Вам покажу, как это место выглядело в прошлом, – женщина полезла в свою подозрительно большую сумку. Покопошившись, вытащила оттуда стопку листов A4.
Загнанные на экскурсию студенты снисходительно разглядывали пилоны, облицованные серым мрамором, лепные кельтские узоры и с нескрываемым страхом косились на увесистый том бумаги в руках экскурсовода. Женщина же продолжала искать нужную распечатку. И не находила.
– Я предлагаю всем подняться наверх и продолжить нашу экскурсию там.
Дама поправила бейдж на груди. Гордо подняла зонтик. Вместе с бумагой под мышкой, тележкой на колесиках и группой студентов направилась к эскалатору.
Девушка же, похожая на маленькую загнанную хищником зверушку, осталась стоять на месте. В её серых заплаканных глазах считывались страх, обида, унижение. Но между тем и сочувствие.
– Будьте внимательнее… Документы всегда необходимо иметь при себе… На первый раз… Прощаю… – слова полицейский произнес, будто сдувая воздушный шарик: резко, рвано, тихо. С легким свистом и шипением.
– С Вами все порядке? Может, скорую?
– Спасибо… Все нормально, – выдавил из себя уже белый как мел полицейский.
Он еще раз посмотрел в глаза девушки. Махнул рукой. Исчез, так и не представившись. Скрылся также неожиданно, как и появился. Как юрская глина, растворяясь в воде, превратился во всесущую крошку, способную проникнуть в любую щель…
Девушка посмотрела по сторонам. Убедившись, что докучливого полицейского нигде поблизости нет, достала бумажный платочек, протерла под глазами растекшуюся тушь, посмотрелась в маленькое зеркальце на расчёске и решила снова приняться за дело.
– Не подскажете, как выйти к Парку Горького? – прозвучал вновь голос девушки.
– Переходите через Mocквy – peкy пo Kpымcкoмy мocтy. Пepeйдя мocт, cpaзy увидите глaвный вxoд. Пeшкoм минут пять, – отозвался деловой мужчина в костюме.
Девушку ответ мужчины не удовлетворил. Она, пугливо озираясь, искала глазами кого-то.
– Не подскажете, как выйти к Парку Горького?
– Вот смотри, поворачиваешь направо через светофор, – паренек с татуировкой дракона на руке весело показывал в своем телефоне
