Юлия Исаева
Брачные узы
Глава первая: Бал
Юная София рэи'Бри[1] выросла по-настоящему красивой девушкой, но не имела от того никакой пользы. Её душа, помещенная в хрупкое, словно кукольное тело, ощущалась отдельно от него, и это несоответствие служило причиной многих переживаний. Упругие светлые почти белые кудри, почти прозрачные, но не пустые, а восхитительно глубокие серые глаза, тонкое личико с изящными чертами, мраморная кожа, чуть тронутая румянцем на щеках и скулах, высокая шея, узкие покатые плечики, аккуратная грудь, осиная талия, ещё не оформившиеся до конца, но уже приметные, бедра, стройные ножки с тонкими щиколотками и маленьким детским размером стопы составляли резкое противоречие с живым, пытливым умом, непреодолимой прямотой и взрослой непоколебимостью взглядов. Вот и теперь, в день примерки нового платья, София хмурилась, придирчиво изучая свое отражение в высоком фамильном зеркале.
— Мари! Почему вместо стойки — вырез и рукава позволяют разглядеть локти? — возмутилась юная илле[2], обращаясь к пожилой швее. Та лишь сокрушенно качала головой, не зная, что возразить на упреки господской дочки, — Я не могу явиться на бал в таком… открытом наряде.
— Но, илле, вы так красивы! К чему надевать строгие платья? Тем более на праздник! — не выдержала женщина, закончив с подолом и поднимаясь с колен.
— Моё положение требует проявлять сдержанность и такт, а ваше — покорность, — спокойно заметила София, разглаживая несуществующие складки на мягкой поверхности верхней юбки, — Переделайте.
— Но её светлость настаивала на этом покрое, — робко возразила крайне взволнованная Мария.
— Мари, ну, в самом деле, разве ей его носить? — раздраженно поинтересовалась София, — Моя мама вольна хотеть, чего угодно, я же требую закрыть всё, кроме лица и ладоней.
— Как скажете, ваша светлость.
— Вот и славно! — София тут же оживилась и принялась расписывать Марии, какой высоты должна быть стойка, и чем следует украсить её резной край. В остальном платье смотрелось волшебно, даже сама его владелица не могла не отметить, как прекрасно сочетаются ткань и кружева, как точен силуэт, как послушны легкие юбки, и как насыщенный цвет спелого баклажана выгодно оттеняет волосы и глаза, делая их выразительнее и ярче.
Когда платье было тщательно осмотрено, а необходимые изменения обговорены с точностью до нитки, в комнату юной рэи'Бри вошла её светлость Лайна рэи'Бри, урожденная рэи'Каври — худая слабая женщина сорока девяти лет, сохранившая лишь тень былой красоты. Четыре беременности, две дочери и один уцелевший сын плохо сказались не только на её внешности, но и на здоровье. Мать Софии надорвала сердце и имела повышенную чувствительность к погоде, из-за чего нередко страдала мигренями и отсутствием аппетита.
При виде дочери черты лица её светлости разгладились, и сквозь них будто по волшебству проступила прежняя прелесть. Илле Лайна сделалась почти точной копией собственной дочери, лишь взгляд полный материнской любви выделял её на фоне совсем ещё неопытной Софии.
— Мамочка! — поприветствовала София, не рискуя пошевелиться, чтобы не сбить булавки.
— Софи, ты прелестна, и вырез то, что надо! — одобрила её светлость, с удовольствием разглядывая дочь.
— Вот уж нет, — тут же возразила девушка, спрятав приветливую улыбку.
— Как же нет, если да, — настойчиво повторила Лайна и обошла дочь кругом, желая лучше рассмотреть все детали наряда, — У тебя такая красивая шея. И руки под стать. К чему это безумное стремление скрыться с глаз? На тебе из тебя и так только и остается, что непослушание и упрямство.
— Характер никакое платье не исправит, — справедливо заметила Софи, глядя на мать через отражение в зеркале. Женщина пощупала ткань, погладила кружево и удовлетворенно похлопала по плечу стоящую в стороне Марию.
— И всё же, так лучше, — задумчиво призналась её светлость, встретившись взглядом с отражением серых глаз своей дочери.
— У нас совершенно разные вкусы, — заключила София, не желая пререкаться. Мать всегда вызывала в ней смешанные чувства: нежность, протест и трогательную жалость к стареющей женщине, находящей скучным всё, кроме забот собственных детей. Иногда внимание её светлости становилось невыносимым, тогда София предпочитала избегать частых встреч и долгих разговоров, чтобы не дай бог не взволновать и не обидеть впечатлительную Лайну.
— Я пришла предупредить, что сегодня к ужину мы с его светлостью ожидаем важных гостей, — легко меняя тему, призналась Лайна, помогая дочери справиться с лентами корсета.
— Мне следует ждать от тебя наставлений? — предположила София сквозь усмешку.
— Мари, помоги илле раздеться и запомни — шить по тем эскизам, что выбрали мы с Глорией, — проигнорировав заданный Софией вопрос, велела её светлость, обращаясь к молчаливой швее. Та лишь согласно кивнула.
Софи раздраженно повела плечами, скидывая с себя мягкую ткань платья. Глория, будучи для неё не только старшей сестрой, но и верной подругой, имела неосторожность полностью принять тот образ, что придумала Лайна, чем значительно усложнила и без того спорную ситуацию.
— Да, Софи, тебе не остается ничего другого, кроме как принять сделанный нами выбор, — с мягкой улыбкой заключила Лайна рэи'Бри, неторопливо покидая комнату дочери.
— Мари, — прошептала София, когда её светлость скрылась за дверью, — Не слушай Лайну, ты же знаешь, она всегда печется об удовольствии своих детей и сильно расстроится, если я не пожелаю явиться на праздник из-за такой мелочи, как покрой платья.
— Конечно, илле, я всё понимаю, — призналась Мария.
— Тогда помоги мне с моей проблемой, — попросила София, — Замени рукава и пришей стойку. Платье не утратит своей красоты, а я обрету спокойствие и смогу порадовать родителей прекрасным настроением.
— Хорошо, — согласилась швея и принялась снимать дополнительные мерки.
13 июля 1507 год со дня изгнания Лауры[3]
София рэи'Бри шлет привет любимой сестре Глории лау'Саур[4], урожденной рэи'Бри
Мне жаль, что ты так и не смогла убедить его святейшество в необходимости посетить нас на следующей неделе. Передай своему супругу, что я злюсь. Это недопустимо, но когда речь заходит о нас с тобой, я не могу сдержаться. Мне будет не хватать тебя и твоего смеха. Отец пригласил молодых господ со всей округи. Кто в твое отсутствие будет спасать меня от скорого замужества?
