Филип Фармер
Мир Реки: Темные замыслы
В тела свои разбросанные вернитесь
Глава 1
Жена крепко обнимала его, словно могла спрятать от смерти.
Он выкрикнул:
— Боже, я мертвец!
Дверь распахнулась, и он увидел за порогом громадного черного одногорбого верблюда и услышал звон колокольчиков на его сбруе, которых коснулся горячий ветер пустыни. А потом в дверном проеме возникло огромное черное лицо человека в высоченном черном тюрбане. Черный евнух переступил порог, двигаясь подобно грозовой туче и сжимая в руке здоровенный ятаган. Смерть — Губительница Наслаждений и Разлучительница Собраний — наконец явилась.
Чернота. Пустота. Он даже не знал, что сердце его остановилось навеки. Пустота.
А потом его глаза открылись. Сердце билось ровно. Он был силен, очень силен. Подагрическая боль в ногах, страшное жжение в печени, муки больного сердца — все исчезло.
Было так тихо, что он слышал, как течет кровь, как она шумит в висках. Он был совсем один в мире беззвучия.
Повсюду горел ровный яркий свет. Он видел, но не понимал, что же видит. Что это такое — вверху, рядом, внизу? Где он находится?
Он попытался сесть, и ему стало страшно. Сидеть было не на чем — он висел в пустоте. Попытавшись сесть, он приподнялся вверх и кувыркнулся — медленно-медленно, словно находился в ванне, наполненной жидкой патокой. На расстоянии фута от кончиков пальцев ног он разглядел стержень из ярко-алого металла. Стержень шел сверху, из бесконечности, и уходил в бесконечность. Он попробовал дотянуться до стержня, поскольку тот был единственным прочным предметом, но что-то невидимое помешало ему. Какие-то силы отталкивали, отбрасывали его.
Он медленно перекувырнулся. А потом сопротивление остановило его — так, что кончики пальцев ног оказались примерно в шести дюймах от стержня. Он выпрямился, вытянулся и продвинулся вперед на долю дюйма. В тот же миг его тело начало вращаться вокруг продольной оси. Он сделал вдох, издав при этом громкий скрипучий звук. Хотя он понимал, что держаться не за что, он все-таки бессознательно раскинул руки, пытаясь за что-нибудь ухватиться.
Теперь он оказался лицом «вниз» — или, может быть, «вверх»? Какою бы ни было это положение, оно было противоположно тому, в каком он очнулся. Но это вряд ли имело значение. «Вверху» и «внизу» все выглядело совершенно одинаково. Он висел в пространстве, и ему не давал упасть невидимый и неощущаемый кокон. В шести футах «внизу» он увидел тело женщины с поразительно бледной кожей. Женщина была обнаженная и совершенно лысая. Казалось, она спит. Глаза ее были закрыты, грудь тихо вздымалась и опадала, ноги были плотно сжаты и вытянуты, руки прижаты к телу. Она медленно вращалась, словно цыпленок на вертеле.
Та же сила, что вращала женщину, вращала и его. Медленно отвернувшись от женщины, он увидел другие обнаженные тела мужские, женские и детские, расположившиеся безмолвными вращающимися рядами. Над ним вертелось голое безволосое тело негра.
Он опустил голову, чтобы рассмотреть себя. И он тоже был гол и без волос. Кожа у него была гладкая, на животе бугрились мышцы, бедра покрывали крепкие молодые мускулы. Вены, выступавшие прежде, словно синеватые дамбы, исчезли. У него теперь не было тела слабого и больного шестидесятидевятилетнего старика, который умирал всего лишь мгновение назад. Почти сотня его шрамов пропала, словно их и не было.
Он обнаружил, что среди тел, окружавших его, нет стариков и старух. Казалось, всем этим людям лет по двадцать пять, хотя точный возраст определить было трудно — из-за отсутствия волос на головах и лобках люди выглядели и моложе, и старее одновременно.
Он кичился тем, что ему неведом страх. А теперь от ужаса крик застрял у него в горле комком. Страх сжимал его и высасывал из него новую жизнь.
Сначала он оцепенел оттого, что еще жив. А потом все его чувства словно отмерли из-за того, что он понял, что висит в пространстве, и увидел, где находится. Он видел и ощущал все так, словно смотрел сквозь толстое полупрозрачное окно. Но через несколько секунд что-то внутри его шевельнулось. Он почти услышал, как это произошло — будто окно неожиданно распахнулось.
Мир принял очертания, которые он стал чувствовать, хотя и не понимал, как именно. Выше его, по обе стороны и ниже, насколько хватало глаз, плыли тела. Они располагались вертикальными и горизонтальными рядами. Ряды, уходящие вверх и вниз, разделялись алыми стержнями, тонкими, словно ивовые прутики. Один из стержней тянулся в двенадцати дюймах от их голов. Каждое тело находилось примерно в шести футах от тел, расположенных выше, ниже и по обе стороны.
Стержни поднимались из бездонной бездны и уходили в бездну, не имевшую конца. Серая даль, в которой уже не было видно ни стержней, ни тел — вверху и внизу, справа и слева, — эта даль не была ни небом, ни землей. Ничего не было в этой дали, кроме безжизненности бесконечности.
По одну сторону от него находился темнокожий мужчина с тосканскими чертами лица. По другую — индус. Внизу — крупный мужчина нордического типа. Только повернувшись вокруг своей оси в третий раз, он понял, почему этот человек кажется ему таким странным: правая рука его, начиная от локтя, была красная. Казалось, с нее содрана кожа.
Несколько секунд спустя он увидел в нескольких рядах в стороне тело взрослого мужчины, начисто лишенное кожи и мышц лица.
Были и другие тела, пребывавшие не в полной целости и сохранности. Далеко от него, не слишком хорошо видимый, вращался скелет, внутри которого сплелись внутренние органы.
Он продолжал вращаться и смотреть по сторонам, а сердце его жутко колотилось в груди. Теперь он понимал, что находится в какой-то колоссальной камере, и что металлические стержни излучают какую-то силу, и эта сила каким-то образом удерживает и вращает миллионы — а может быть, и миллиарды — человеческих существ.
Где же находилось это место?
Уж точно, это не город Триест в Австро-Венгерской империи в 1890 году.
То, что он видел, не походило на те ад и рай, про которые он когда-либо слышал или читал, — а он считал, что знаком со всеми теориями о жизни после смерти.
Он умер. А теперь был жив. Всю свою жизнь он подтрунивал над понятием загробной жизни. Впервые он не мог отрицать своей ошибки. Но не было никого, кто мог бы сказать ему: «Говорил же я тебе, что это так, проклятый ты неверующий!»
Из миллионов людей только он один не спал.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
