Чарльз Маклин
Молчание
Деборе
I СЛЕЖКА
Понедельник
Из сада, со стороны бассейна, еще окутанного утренним туманом, доносились глухие ритмичные всплески, разбудившие Карен Уэлфорд: она проснулась как от толчка, с испариной на лбу, и успокоилась, только когда, протянув руку, обнаружила, что в постели она одна.
Карен сняла повлажневший наглазник и прислушалась.
Том… традиционный утренний заплыв. По характерным звукам она узнала пловцовский стиль своего мужа. Краткое затишье перед идеально выполненным поворотом — и шлепок откатной волны, когда он снова ринулся вперед, энергично рассекая воду. Было около восьми тридцати. В любой другой понедельник, не могла не отметить Карен, муж был бы уже на работе.
Она распахнула сетчатую дверь и, прикрываясь ладонью от неожиданно яркого света, шагнула в тихое безветренное утро. Дом на поросшей зеленью скале, обращенной к проливу Лонг-Айленд, был уже весь залит солнцем — словно распластанная на алтаре жертва гнетущей жаре, которую сулил день. Кутаясь в стянутую с постели простыню, Карен, пошатываясь, подошла к балконной ограде.
— Нед, солнышко, няня с тобой?
Сын играл внизу на террасе; сидя на корточках и высунув язык, он деловито засыпал в кузов деревянного грузовичка гальку и мох, с головой погруженный в свое занятие.
— Нед, солнышко!
Ноль внимания.
— Нед!
Карен умела быть настойчивой, но делала это нежно, избегая умоляющих ноток, которые нет-нет да и прокрадывались в голос, когда она говорила с сыном. Сложнее было не показаться терпеливой.
— Кто-то уже позавтракал? — спросила она, словно имела все основания ожидать ответа.
Мальчик посмотрел на нее и улыбнулся; его реакция была такой естественной и беспечной — эта ангельская чистота огромных обсидиановых глаз, прищуренных от яркого сияния неба и вобравших в себя чуточку его наглой синевы, пронзившей ее до самого сердца, — что на какое-то мгновение она почти поверила, что получит желанный ответ. Затем взгляд мальчика помрачнел, снова стал серьезным, настороженным. Карен почувствовала в нем укор. Она знала, как сыну хочется впустить ее в свой герметичный мир, в свое царство детских наказаний, и знала, что он не сможет простить ее так легко.
— Один тик-так — и я спущусь, — проговорила Карен с призраком веселости в голосе, только сейчас обратив внимание, что плеск воды в бассейне утих. — А вот и Брэкен, солнышко, смотри-ка! — добавила она, заметив престарелого бурого Лабрадора, бредущего внизу по газону.
Значит, и Том на подходе.
Нед поискал глазами собаку, потом вернулся к своей одинокой игре и моментально ею увлекся. Откуда-то из глубины дома мальчика окликнула его няня Хейзл. Карен решила подождать и посмотреть, ответит он или заставит ее выйти его искать. Когда девушка появилась на другом конце террасы и, присев на корточки, протянула мальчику руки, он побежал к ней. Сзади подбрел пес и меланхолично обнюхал ее босые ноги.
Не желая быть замеченной, Карен отступила в тень балконного навеса в бело-зеленую полоску и на мгновение замерла, позволив своему взгляду соскользнуть с края скалы и затеряться у размытого горизонта. Местами солнце прожгло мглистую пелену, затянувшую пролив за ночь, и обнажило островки темно-синей воды.
Прислонясь к теплому камню стены, Карен закрыла глаза; на веках отпечатался белый треугольник парусника, стоявшего на рейде у берегов Коннектикута в ожидании первого ветра.
— Почаще бы так! — возгласил Том Уэлфорд со своего места во главе накрытого для завтрака стола, откинувшись на спинку стула и сцепив руки на затылке.
Это был рослый сорокалетний мужчина с волосами цвета сланца, крупным мальчишеским лицом, подвижными глазами и тонкой линией рта, который, при мягких чертах уроженца Среднего Запада, создавал впечатление подпорченной породы. У Карен вскормленная на кукурузе красота мужа ассоциировалась с Джеймсом Стюартом в одном из этих фильмов — «Окно во двор» или «Головокружение»[1] — где его персонаж преодолевает невероятные препятствия.
— Ну, что скажешь, Док?
Мальчик поднял взгляд от миски с хлопьями.
— Том… — взмолилась Карен.
Ожидая, пока прислуга нальет ему кофе, Том слегка раскачивался то к солнцу, то от солнца, струящего жаркие лучи в распахнутые настежь окна.
— Я имею в виду — завтракать вместе. Был еще такой комедийный телесериал в шестидесятые — как его? — о каком-то совершенно безумном провинциальном семействе. Спасибо, Дарлина.
— Прекрати, Том.
— Что бы ни случилось, они всегда завтракали вместе. Вафлями с сиропом. И отец с ними… Каждое утро! Тебе бы это понравилось, правда, Док?
— Ты шутишь? Зачем вселять в него надежду?
— Так понравилось бы, Док? — упорствовал Том. — Док?
Открытый немигающий взгляд.
— Ау-у! Есть кто дома?
— Как ты можешь, Том!
— «Отцу виднее», мистер Уэлфорд? — робко подсказала горничная.
— Точно! Спасибо, Дарлина. Ты слишком молода, радость моя, чтобы это помнить. Да, «Отцу виднее».
Когда мальчик снова опустил взгляд, Карен поняла, что глаза его, в миниатюре отражавшие белую льняную скатерть, не выдали тайну. Он принялся выкладывать вдоль обсаженного кроликами ободка миски бордюр из разбухших хлопьев «Будьте здоровы!».
Столовая была залита светом.
— Нед все понимает, правда, золотце? — Карен улыбнулась. — Папочка у нас ранняя пташка и должен приходить на работу раньше всех, чтобы поймать всех-всех-всех червячков.
— Я проспал, — сказал Том, потягиваясь. Под его хрустящей лиловато-синей «оксфордской» рубашкой лениво перекатывались огромные валуны хорошо натренированных мышц. — Не слышал даже этого чертова будильника. Такого со мной еще не бывало.
— Ты позвонил на работу?
— А ты как думаешь? — Большая голова Тома, еще лоснящаяся после бассейна, резко подалась вперед и оказалась вне досягаемости солнечных лучей.
— Надо было нам остаться в городской квартире.
— Чем меньше говорить на известную тему, тем лучше. Какова на сегодня повестка дня, Док? Детский сад? — Том встал, обеими руками оттолкнувшись от стола, и, опираясь на костяшки пальцев, навис над мальчиком.
Нед кивнул, не поднимая головы.
— А как дела с плаванием?
О господи, ну что он к нему прицепился!
— Мальчик делает поистине блестящие успехи, мистер Уэлфорд, — решила проявить инициативу Хейзл, и ее нескладная антиподная импровизация несколько разрядила обстановку. — Вчера он проплыл от бортика до бортика без страховочных наплечников.
— Браво! — Накинув пиджак, Том наклонился поцеловать сына и, глядя поверх его головы на Карен, сказал: — Знаете что? В субботу мы все отправимся на пляж, проведем целый день вместе. Идет?
Нед нахмурился и сложил домиком выкупанные в молоке пальцы.
Карен отделалась скупой улыбкой.
— Тебе ведь хочется, правда, Нед? — подольщалась к мальчику Хейзл, но удостоилась его внимания, только когда лукаво добавила: — Не исключено, что Мистер Мэн тоже поедет.
Нед метнул на нее свирепый предостерегающий взгляд.
— Уж он-то точно захочет искупаться в океане.
— Мистер Мэн? — услышала Карен эхо своего голоса.
Ладошки мальчика вспорхнули к губам.
— Я давно собиралась вам сказать…
— Что сказать, Хейзл?
— У Неда появился новый друг — воображаемый.
Карен почувствовала стеснение в груди.
— Боже правый, вот так новость! — Том развернулся в дверях и медленно прошел в комнату. — Ты знала, дорогая?
Карен покачала головой: нет. Сделав над собой усилие, чтобы сохранить спокойствие, она ровным голосом спросила у Хейзл:
— Это Нед рассказал тебе о своем новом «друге»? Он что, с тобой разговаривает?
— Со мной — нет. А вообще разговаривает, в смысле — сам с собой в моем присутствии. И довольно откровенно, миссис Уэлфорд.
За улыбкой девушки Карен углядела гнусный намек в свой адрес. Или ей пригрезилось?
— Нед называет его Мистер Мэн, а иногда Джордж — в честь обезьянки из книжек о Любопытном Джордже.[2] Верно, малыш? И тут совершенно нечего стыдиться…
Мальчик чуть не плакал.
— Они часто беседуют.
Стеснение в груди подступило к горлу. Карен хотела броситься к Неду и увести его прочь из комнаты, но Том уже стоял за стулом сына, расплываясь в широкой блаженной улыбке.
— И давно это у него? — спросил он, обнимая мальчика за плечи. — Это же… это же просто чудесно!
Раздели его радость, твердила себе Карен, покажи ему, что ты испытываешь те же чувства, что и он. Ведь он вполне мог все подстроить, и его опоздание на работу не случайно совпало с решением Хейзл именно сегодня пуститься в откровения. Может, они все знают и это была проверка? Раздели его радость!
