Иван Никитович Кожедуб
Верность Отчизне. Ищущий боя
Предисловие
Ищущий боя
В год шестидесятилетия Великой Победы Ивану Кожедубу исполнилось бы 85 лет[1]. Для одних Иван Никитович — символ великой эпохи, трижды Герой Советского Союза, забронзовевший маршал авиации, легендарный и непобедимый, — где-то рядом с Пересветом, Пожарским и Суворовым. Для других он — великий летчик, всегда ищущий боя, лучший советский ас, имеющий на своем счету рекордное количество «лаптей» и «фок», а во время Корейской войны заслуживший еще и авторитет выдающегося военачальника. Для третьих — а их, к сожаленью, все меньше — веселый и заботливый боевой друг, товарищ, командир. Для четвертых — хлебосольный хозяин, добрейший, неистощимый на выдумку человек, полный своего неповторимого юмора.
Его жизнь проста и ясна — как на ладони.
Иван Кожедуб родился в селе Ображеевка, что неподалеку от Шостки, в исконно русских местах, где некогда проходили на бой с половцами дружины Игоря Святославича. Младший, пятый ребенок в семье, Иван рос в крайней бедности. Отец его, Никита Илларионович, рано подорвал здоровье, но был человеком грамотным и даже философски подкованным. Наверное, его складные речи да удивительные знания были не последним доводом в ухаживаниях за Стефанидой Веремес — красивой девушкой из небедной семьи. Однако брак с «неровней» пришелся не по вкусу ее строптивому отцу, и Стефаниде отказали в приданом.
Иван не был в детстве озорником, умел хорошо рисовать, к шести годам, «по оберткам», выучился читать. Окончив 7 классов, он поступил на Рабфак Шосткинского химико-технологического техникума, а в 1938 году, восхищенный формой учлетов, пришел в аэроклуб.
В апреле 39-го он совершил свой первый полет, испытав незабываемые ощущения. Красоты родной земли, открывшиеся с полуторакилометровой высоты из кабины У-2, произвели на юношу неизгладимое впечатление.
В начале 1940 года, так и не закончив техникум и не став «специалистом по порохам», Кожедуб получает направление в Чугуевское военное училище летчиков, где последовательно проходит подготовку на УТ-2, УТИ-4, И-16. Осенью того же года, совершив два чистых полета по кругу, он, к своему глубокому разочарованию, был оставлен в училище инструктором.
Он много летает, экспериментирует, оттачивает пилотажное мастерство. «Было бы можно, кажется, не вылезал бы из самолета. Сама техника пилотирования, шлифовка фигур доставляли мне ни с чем не сравнимую радость », — пишет Иван Никитович в этой книге, раскрывая тем самым суть летчика.
Весть о начале войны заставила сержанта Кожедуба (по иронии судьбы в «золотом выпуске» 1941 г. летчики были аттестованы не лейтенантами, а сержантами) еще более настойчиво заниматься летным самообразованием, изучать вопросы тактики, конспектировать редкие и не очень объективные описания воздушных боев, появлявшиеся в газетах. Дни, в том числе и выходные, были расписаны по минутам и подчинены единой цели — стать достойным воздушным бойцом. Обладая хорошим пространственным воображением, он живо представлял себе картины воздушных поединков, умозрительно проигрывал варианты, отмечал и запоминал то, что казалось важным.
Большое впечатление произвела на него речь Сталина, произнесенная 7 ноября 1941 года. Несколько ключевых фраз из той речи Кожедуб занес в свою записную книжку, хранившую также контуры самолетов и схемы воздушных боев. Суеверный, как большинство летчиков, он считал эту книжку своим талисманом и брал в каждый вылет. Заносить мысли на бумагу, анализируя происходящие события, стало для него привычкой: всю жизнь он вел дневники.
Поздней осенью 1942 года, после многочисленных просьб и рапортов, старший сержант Кожедуб в числе других инструкторов и выпускников училища был направлен в Москву, на пункт сбора летно-технического состава, откуда попал в 240-й истребительный авиационный полк.
Еще в августе 240-й иап одним из первых был вооружен новейшими в то время истребителями Ла-5. Однако переучивание провели наспех, за 15 дней, при эксплуатации машин вскрылись конструктивные и производственные дефекты, и, понеся на Сталинградском направлении тяжелые потери, уже через 10 дней полк был выведен с фронта. Кроме командира полка майора И. Солдатенко, в строю оставалось лишь несколько летчиков… Следующие подготовка и переучивание проводились уже основательно: в конце декабря 1942 г., после напряженной месячной теоретической подготовки с ежедневными занятиями, летчики приступили к полетам на новых машинах.
В одном из тренировочных вылетов, когда сразу после взлета из-за поломки двигателя тяга резко упала, Кожедуб решительно развернул самолет и спланировал на край летного поля. Сильно ударившись при посадке, он на несколько дней выбыл из строя и к моменту отправки на фронт едва налетал на новой машине всего 10 часов. Этот инцидент был лишь началом долгой полосы неудач, преследовавших летчика в начале его ратного пути.
При распределении новых самолетов Кожедубу досталась тяжелая пятибачная машина с бортовым номером 75. Во время своего первого боевого вылета на прикрытие аэродрома, пытаясь атаковать группу бомбардировщиков, он попал под удар вражеских истребителей, а затем в зону огня своей же зенитной артиллерии. Самолет получил тяжелые повреждения от пушечной очереди Ме-109 и от попадания двух зенитных снарядов. Кожедуб тогда чудом остался жив: бронеспинка защитила его от фугасного снаряда авиационной пушки, а ведь в ленте фугасный снаряд, как правило, через один чередовался с бронебойным…
После ремонта его Ла-5 мог именоваться боевой машиной лишь условно. На боевые задания Кожедуб вылетает редко и на «остатках», т. е. на свободных самолетах, которых было меньше, чем летчиков. Однажды его и вовсе чуть не забрали из полка на пост оповещения. Лишь заступничество Солдатенко, то ли разглядевшего в молчуне-неудачнике будущего великого бойца, то ли пожалевшего его, спасло Ивана от перепрофилирования.
Только на Курской дуге, во время сорокового боевого вылета, сам уже став «батей» — заместителем комэска, — Кожедуб сбил своего первого немца — «лаптежника» Ю-87. После этой победы его счет начинает быстро расти — выполняя нелюбимые истребителями задания по прикрытию наземных войск и сопровождению, Кожедуб одержал здесь 4 официальные победы.
Взыскательный и требовательный к себе, неистовый и неутомимый в бою, феноменально выносливый к перегрузкам, он становится идеальным воздушным бойцом, инициативным и исполнительным, дерзким и расчетливым, отважным и умелым, рыцарем без страха и упрека. «Точный маневр, ошеломляющая стремительность атаки и удар с предельно короткой дистанции », — так Кожедуб определял основу воздушного боя. Впрочем, сам он, будучи прекрасным стрелком (в том числе, кстати, и из личного оружия, о чем есть свидетельства с полковых и дивизионных стрельб, — на пятидесяти метрах он умел отстрелить горлышко у бутылки), будучи настоящим снайпером, Кожедуб предпочитал атаковать самолеты противника с 200–300 метров, редко, по обстоятельствам, сближаясь на более короткую дистанцию. Он был рожден для боя, жил боем, жаждал его. Вот характерный эпизод, подмеченный другим великим асом, однополчанином Кожедуба, Кириллом Евстигнеевым: «Как-то Иван возвратился с задания, разгоряченный боем, возбужденный и, может быть, поэтому непривычно словоохотливый: — Вот гады дают! Не иначе как «волки» из эскадрильи «Удет». Но мы им холку намяли — будь здоров! — И, показав в сторону КП, он с надеждой спросил адъютанта эскадрильи: — Как там? Ничего больше не предвидится? »
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
