Дмитрий Владимирович Щедровицкий
Свет, который в тебе
© Д. В. Щедровицкий, 2016
© Оформление «Теревинф», 2016
Единство душ
В Нагорной проповеди впервые прозвучала одна из великих молитв человечества – «Отче наш». Обратим внимание на то, что в этой молитве все прошения излагаются от лица братства, общины («наш», «нам», «нас»). И нет ни одного прошения от первого лица единственного числа! Человек в этой молитве не обращается к Богу со своими отдельными, частными нуждами. И даже просьба о пропитании – «хлеб наш насущный даждь нам днесь» («дай нам на сей день») – возносится одновременно из многих уст, а не из одних… Почему это так? В иудейской традиции, восходящей к глубокой древности, большинство молитв произносится от лица народа или общины. Даже существует изречение, согласно которому человек, молящийся только о себе и своих нуждах, как бы вовсе не молится – его молитва не достигает небес. С чем это связано? А со смыслом и сутью всего библейского мировоззрения, в нашем же случае – с общим содержанием Нагорной проповеди. Учение Иисуса
Христа как раз и состоит в том, что первозданный Адам являет собой совокупность душ всего человечества.
Апостолы глубоко осознавали и проповедовали это учение:
Как в Адаме все умирают, так во Христе все оживут… (I Кор. 15, 22)
Здесь корень, источник, суть их проповеди: единство всех человеческих душ! И если мы знаем, что Церковь есть тело Христово (Кол. 1, 24), то должны осознать эту истину еще глубже: вся совокупность человеческих душ потенциально есть тело Христово! Вот почему то, что происходит с одним человеком, касается всех и каждого. И, тем более, происходящее со множеством людей не должно быть безразлично ни для кого в отдельности.
И вот, читая молитву «Отче наш», мы доходим до таких слов:
…И прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим… (Матф. 6, 12)
Или, в церковнославянском звучании: «И остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должником нашим». Какой же закон выражен в этих словах? Закон «зеркального воздаяния» – один из основных духовных законов мира! Более того, у апостола Иакова мы находим уподобление зеркалу всего Закона Божьего в целом:
Кто слушает слово… тот подобен человеку, рассматривающему природные черты лица своего в зеркале… (Иак. 1, 23)
В каком же смысле приводится здесь сравнение с зеркалом? Да вот в каком: все, что ты совершаешь по отношению к другим, ты причиняешь себе самому – духовно и физически. В Притчах Соломоновых читаем:
Как в воде лицо – к лицу, так сердце человека – к человеку. (Прит. 27, 19)
Наше взаимное отражение друг в друге – суть бытия, следствие первоначального единства всех душ в Адаме!
Что же совершает Иисус своей проповедью, всем своим служением на Земле? Он приготовляет Отцу своему, Всевышнему Богу, обитель в нашем, нижнем, мире. Мы читаем об этом в Откровении Иоанна:
…Се, скиния Бога с человеками, и Он будет обитать с ними…
И отрет Бог всякую слезу с очей их… (Откр. 21, 3–4)
Только тогда прекратятся слезы и рыдания, вместе с причинами, их вызывающими, когда восстановится единение всех душ друг с другом и всего человечества – с Богом! Потому что разлученные между собой и изгнанные из обители Отца его дети постоянно страдают и плачут…
Но спросим: это единение душ относится ли только к ныне живущим? Ни в коем случае! Оно включает в себя души всех времен и всех мест обитания! Всю их совокупность: от духов праведников, достигших совершенства, и до душ самых тяжких грешников, находящихся в аду (Евр. 12, 23; I Пет. 3, 18–20). Потому что тело без любого своего органа, без любой своей части неполно, ущербно, оно страдает. То же относится и к «телу Мессии», «телу Христову» – сообществу всех верующих, а потенциально – к изначальному и вновь восстанавливаемому единству всех разумных духов под главенством Логоса – Слова Божьего (Иоан. 1, 4; I Кор. 12, 12; 15, 22). Ведь каждый дух, отторгший себя от любви Божьей и отделившийся от таинственного, всеобщего единения духов, – находится ли он на земле или в любом ином мире, – постоянно мучается!..
Но каким же образом строится, возводится для Всевышнего обитель в нашем, нижнем мире, то есть в людях и среди людей? Наиболее ясно говорит об этом любимый ученик Иисуса – Иоанн. Речь свою на эту тему он начинает так:
Бога никто никогда не видел… (I Иоан. 4, 12)
Смелое утверждение! Ведь в Писании есть много свидетельств того, что Бога видели! Так, Исайя созерцал Бога, сидящего на престоле:
…Видел я Господа, сидящего на престоле… и края риз Его наполняли весь Храм. (Ис. 6, 1)
«Ризы» Его – это все сущее, потому что небеса и земля уподоблены облачениям Божественного Духа:
В начале Ты основал землю, и небеса – дело Твоих рук. Они погибнут, а Ты пребудешь; и все они, как риза, обветшают, и, как одежду, Ты переменишь их – и изменятся… (Пс. 101, 26–27)
Иезекииль видел Господа, восседающего на колеснице, влекомой ангельскими четырехликими существами (Иез. 1, 4–28; 2, 1). Даниил узрел Сидящего на престоле, Ветхого днями, перед Которым проходят тысячи и миллионы служителей (Дан. 7, 9–10). Авраам много раз видел Бога (Быт. 12, 7; 17, 1; 18, 1). Моисей и старейшины народа взошли на гору Синай и видели там Господа, Бога Израилева (Исх. 24, 10)… И вдруг, после всех этих и многих других «зримых явлений» Бога, описанных в Священных книгах, Иоанн, причастный к величайшим тайнам мира, говорит: «Бога никто никогда не видел» (I Иоан. 4, 12). Как же так?!
Но далее апостол объясняет:
…Если мы любим друг друга, то Бог в нас пребывает, и любовь Его совершенна есть в нас. (I Иоан. 4, 12)
Сказанное здесь проясняет суть дела: все, что созерцали в видениях, откровениях и снах праотцы, пророки, мудрецы, – это не то «видение», о котором говорит Иоанн. Каждое из описанных «видений» сопровождалось страхом и трепетом, ибо явление Божье настолько превосходит силы человеческого восприятия, что может привести к «исчезновению», «растворению» личности созерцающего в Созерцаемом – то есть к «смерти» в особом, таинственном смысле:
…Лица Моего не можно тебе увидеть, потому что человек не может увидеть Меня и остаться в живых. (Исх. 33, 20)
Например, пророк Исайя, узрев Сидящего на престоле, пал ниц и возгласил с трепетом:
…Горе мне! погиб я! ибо я человек с нечистыми устами и живу среди народа также с нечистыми устами – и глаза мои видели Царя, Господа Саваофа. (Ис. 6, 5)
Но нам ясно возвещено, что Бог есть любовь (I Иоан. 4, 8). Истинное видение Его есть соединение с Ним в любви! Значит, есть по крайней мере, два способа «видеть Его»: созерцать в пророческом видении и ощущать любящим сердцем. Именно о пророческом видении апостол Иоанн говорит, что оно не есть полное истинное видение, – в отличие от созерцания Возлюбленного очами сердца… Кто же может созерцать Бога истинным образом, кроме любящего? Вот именно в этом смысле «Бога не видел никто никогда»! (Ин. 1.18) Невозможно Его увидеть «внешне», не приобщась к свету Его любви. Только «если мы любим друг друга, то Бог в нас пребывает». Это и есть та обитель, которую созидает на Земле Иисус: обитель Богу в нижнем мире – среди и внутри нас. Вот где «всякое око узрит Его» (Откр. 1, 7) – в той Скинии, которая будет воздвигнута и завершена в сердцах всех! Там Он и будет обитать с нами – «и отрет всякую слезу с очей наших» (Откр. 21, 4).
Когда же это произойдет? Когда мы все объединимся любовью и в любви – и уразумеем, что самый падший, самый грешный человек, достойный ада и даже уже обитающий в преисподней, нуждается в любви и сочувствии, возможно, в еще большей степени, чем другие (I Кор. 12, 22–26). Потому что именно там, где почва наиболее суха, прокладывают оросительные каналы – более всего жаждет орошения именно пустыня. Так и душа, лишенная внутренней любви, злая и ожесточенная, – более других требует нашего участия. В этом и состоит учение Нагорной проповеди: «Любите врагов ваших» (Матф. 5, 44). Вот почему в молитве «Отче наш» ни разу не упоминается «я», но только «мы»:
Отче наш… хлеб наш насущный дай нам… прости нам. (Матф. 6, 9–12)
Закон как зеркало
…Вернемся теперь к образу Закона Божьего как зеркала. Вдумываясь в заповеди, человек одновременно с этим вникает в себя самого – как бы созерцая свой «внутренний» лик – лик души своей – в отражении. Частным же случаем Божьего Закона как раз и является «закон зеркального воздаяния». В первый раз в Евангелии мы встречаемся с ним именно в молитве «Отче наш»: «И прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим…» Значит, с нами будет поступлено точно так же, как поступаем мы сами.
Но дело в том, что это великое изречение, это яснейшее изложение одного из основных духовных законов мы чаще всего воспринимаем сквозь призму своего эгоистического «я»: вот, мол, мне самому станет лучше, если я прощу другого, ведь тогда и мне многое простится… А следовало бы понимать эту истину как свидетельство великого принципа единения всех душ в Боге – того единства, из которого мы сами выпали, от которого отпали. Одни отпали, изменив Богу и ближним ради ложно понятого собственного блага, другие – вследствие каких-то иных своих грехов…
