Кирилл Шатилов
КРОВЬ И ГРЯЗЬ
— Нужно его разбудить, — сказал где-то в темноте далекий незнакомый голос. — Он должен об этом узнать, обязан…
Ему возразили, однако Тэрл не расслышал слов.
Он почувствовал свое тело, слабое и усталое, которое не только не хотело отзываться на настоятельные приказы проснувшегося сознания пошевелить рукой или ногой, но даже поднять предательски отяжелевшие веки. Такого с ним еще не случалось. И не только потому, что, если не считать отрубленного пальца, он никогда не переживал последствий тяжелых ранений. До сих пор он имел все основания считать, что сохраняет полную власть над своим телом, даже когда расслабляет его, чтобы не мешать движениям осознанной мыслью.
Между тем спорщики заговорили громче, и Тэрл узнал хриплый голос Струна.
— Эти известия добьют его! Ты в своем уме? Мне бы не хотелось…
Чего именно Струну не хотелось, так и осталось для его собеседника загадкой. Тэрл наконец нашел в себе силы приоткрыть спекшиеся губы и вяло напомнить:
— Рано еще меня хоронить. Что приключилось?
Прежде чем ответить, Струн поспешил поднести ему чашку с тепловатой водой. Тэрл сделал жадный глоток и закашлялся. Облизывая губы, открыл один глаз и увидел на худом лице помощника растерянность.
— На нас напали? — предположил он, напрягаясь всем телом.
Струн молчал, предоставляя слово тому, кто стоял сейчас вне поля зрения Тэрла. Им оказался Йорл, рослый и могучий фолдит из туна Артаима. Если Тэрлу не изменяла память, он был женат на дочери последнего и часто выполнял его поручения в качестве гонца, поскольку сам Артаим был слишком стар для частых отлучек. С круглого шлема на широкие, накрытые бурым плащом плечи Йорла все еще стекали струйки дождя.
— Привет тебе, вита Тэрл. — Он опустился на колено и накрыл ладонью руку раненого.
— Ты ведь не за этим приехал, — излишне резко оборвал его Тэрл, чего никогда не позволил бы себе в иной ситуации. — Какие вести?
— Артаим послал меня пригласить тебя на свой день рождения, который, как ты наверняка помнишь, будет завтра. Жаль, что ты, скорее всего, не сможешь там быть. Но я передам…
— … что ты хотел сказать? — настойчиво потребовал ответа Тэрл, неожиданно сильно сжимая гонцу пальцы. — Ты ведь не за этим меня разбудил.
Только сейчас Йорл спохватился и снял шлем. Потупившись и сдержав тяжелый вздох, произнес:
— По дороге сюда я заехал пригласить кузнеца Кемпли. Он ведь тоже последнее время много чего делал для нас.
— Делал?
Йорл выдержал паузу. Казалось, он вовсе не намерен продолжать, однако настойчивый взгляд аола в конце концов вынудил могучего воина побороть странную робость и нехотя добавить:
— Его больше нет, вита Тэрл. Шеважа побывали там раньше меня. Это я и хотел сказать…
То, чего все ждали, не произошло. Карлик остался спокоен, будто не слышал сказанного. Только глаза его влажно блеснули.
— А остальные? Его семья? — Тэрл увидел перед собой всегда улыбающиеся лица обеих жен Кемпли, троих бравых сыновей и маленькой дочки. — Ты нашел их?
— Нашел, вита Тэрл.
— Я уже послал туда обе наши телеги, — подал голос Струн. — Скоро они все будут здесь, и мы сможем похоронить их по чести.
Чему быть, того не миновать, — пробормотал Тэрл, повторяя последние слова, сказанные ему Кемпли, и встречая удивленный взгляд Йорла. — Он не боялся смерти, но думал, что окажется сильнее ее. — Подумав о чем-то о своем, прибавил: — Так когда, говоришь, это случилось?
— Не знаю точно. Я обнаружил их сегодня на рассвете. Тела лежали по всему торпу. Дикари, похоже, попытались его поджечь, но дождь им помешал. Судя по оставленным в грязи следам, их было не меньше десятка.
— Сколько же я проспал? — спохватился Тэрл, обращаясь к пребывавшему в задумчивости Струну.
— Почитай, всю ночь, со вчерашнего вечера. Мы хотели сами вас разбудить, да Элета не велела. Принести вам что-нибудь поесть?
— Потом. — Тэрл уже чувствовал, как вместе с яростью к нему возвращаются прежние силы. — Где Фейли? Где Мадлох? Они уже знают?
— Мадлох вызвался ехать в торп вместе с телегами, а Фейли сидит с Харлином. Старик плох.
— Неси мои доспехи!
— Но, вита Тэрл…
— Мы и так потеряли по моей вине слишком много времени. — Он с трудом откинул служившую ему одеялом шкуру и через силу сел. — Йорл, поспеши обратно и передай Артаиму мои извинения, поскольку на его празднике я быть в этот раз не смогу. Если же он хочет повидаться, то буду рад встретить его на нашем пиру — вместе с лучшими из его бойцов — возле Мхового источника. А почести павшим отдадим после того, как расправимся с рыжими тварями. Струн, собирай людей! Кто-то должен предупредить остальные туны. Теперь шеважа, попробовав нашей крови, могут объявиться где угодно. На окраины Вайла’туна пришла война. Начинается серьезная песня.
Струн попытался увещевать его, сообщив, что гонцы уже отправлены куда только можно, что на их туне с утра все приведены в боевую готовность, что в сторону Пограничья уже ушли лазутчиками Нэлс и Гилтан и что Тэрлу лучше оставаться в тереме, поскольку с такими ранами, как у него, шутки плохи.
— Если боишься, так и скажи! — отрезал Тэрл, отмахиваясь от протянутых рук и пытаясь самостоятельно подняться с колен на ноги. Это ему не удалось, и Струн все же умудрился подставить плечо. — Вот так-то лучше. А теперь, сынок, принеси-ка мне доспехи.
Струн вверил карлика заботам не ставшего спешить в обратный путь Йорла и бросился выполнять поручение. Доспехи и оружие Тэрла находились тут же, в тереме, в специально отведенной для этого светелке, однако у Струна ушло достаточно времени, чтобы на обратном пути он успел заметить в дверном проеме приближающийся сквозь стену дождя скорбный обоз. Таффи уже был тут как тут и, размахивая руками, кричал:
— Везут! Везут!
В понуро бредущей впереди телег фигуре Струн узнал Мадлоха. Вид арбалетчика был слишком красноречив, чтобы рассеять последние надежды. Обоз остановился перед теремом прямо под дождем, и его сразу же обступили сбежавшиеся ото всюду фолдиты. Забыв, куда нужно идти, и затаив дыхание, Струн наблюдал, как мужчины на удивление осторожно снимают с телег и несут под навес амбара завернутые в мокрую мешковину тюки. Тэрл был прав: Струну стало страшно. К гибели виггеров в Пограничье еще можно было привыкнуть. Они отправлялись туда выполнять свой долг, и все знали, что такова цена безопасности Вайла’туна. Сейчас же все было по-другому. Убиты мирные вабоны, беззащитные женщины и дети, убиты не где-нибудь на заставе, куда бы их никто не пустил, а под крышей собственного дома, где им никто не имел права угрожать. И не угрожал. А пришел и перебил всех до одного, как лиса в курятнике.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
