Даяна Тейт
Пока ты рядом
1
Водное такси прибыло точно в назначенное время к подъезду ее роскошного отеля, выходящего фасадом на Большой Канал. И теперь, уже находясь в нем, она с изумлением разглядывала проплывавшие мимо церкви и дворцы Венеции.
Вода пенилась от сновавших по каналам всех видов судов: тут были и вапоретти — лодки-такси, обычный транспорт венецианцев, спешащих по своим делам, и гондолы с туристами, искусно управляемые гондольерами, и баржи, развозящие овощи по рынкам. В кафе под яркими тентами за столиками у самой воды хорошо одетые люди пили кофе. Все было именно так, как она себе это представляла, или видела в бесчисленных фильмах.
Ее беспокойство вернулось к ней, когда такси свернуло с главного канала на более тихий, по обеим сторонам которого возвышались дома. Тут даже рябь на воде казалась слабее. Такси остановилось у частной пристани, откуда небольшая мраморная лестница поднималась к великолепной двери темного дерева, покрытой инкрустацией из латуни и серебра.
Дыхание Линнет участилось, когда она сходила на пристань, прилагая все усилия, чтобы совершить переход из раскачивающейся лодки на твердую землю так грациозно, как это только было возможно. Ей ничего не нужно было платить — обо всем этом, так же как о перелете и отеле, уже позаботились.
Двери открылись перед ней, как по заранее поданному сигналу, но она все же успела мельком оценить и темно-розовые стены, и высокие окна, художественно оттененные арочным бордюром из белой кирпичной кладки, прежде чем последовать за важно улыбающимся слугой в роскошный холл.
Итак, она здесь! В логовище льва. Вскоре ей придется взглянуть в лицо этому чудовищу. Ей каким-то образом удавалось сохранять внешнее спокойствие, скрывать бурлившую в ней ненависть к Максимилиано ди Анджели, богатому, развратному прожигателю жизни, разрушившему жизнь Джоанны.
Милая Джоанна, кумир детства Линнет, превратившаяся в бледную тень, истерзанная бесчеловечным обращением этого человека и так глупо погибшая, не достигнув и тридцати лет, в ужасающей автомобильной катастрофе. Это была его вина, этого человека, которого она сейчас увидит впервые, но уже давно люто ненавидит. Все, что ему следовало делать, женившись на Джоанне, — это любить ее, что не было трудно: она была забавна и остроумна, а кроме того, красива.
Линнет постаралась взять себя в руки. Он не должен догадаться о ее неприязни к нему, в противном случае она никогда не узнает правды о том, что же случилось. Она будет просто девушкой, которая обратилась за работой. Девушкой, которая ничего о нем не знает, кроме того, что ему нужен человек, говорящий по-английски, который помогал бы заботиться о его маленькой дочери.
— Синьорина?
Слуга провел ее через холл в такую же впечатляющую гостиную, где красочные восточные ковры частично закрывали мрамор. Под потолком висели богато украшенные люстры, как будто написанные Тьеполо. А на стене напротив висел — она была почти уверена в этом — оригинал Каналетто.
Все окружающее внушало ей благоговейный страх, и Линнет старалась справиться со своим волнением. Оставшись одна, она грациозно опустилась на стул, покрытый дамастом, который выглядел музейным экспонатом, но оказался удивительно удобным. Она заметила свое отражение в зеркале с позолоченной рамой, висевшем на противоположной стене, и была испугана контрастом окружающей роскоши с увиденным. Из зеркала на нее смотрела худенькая, как призрак, девушка, с тонкой талией и длинными ногами, с массой прямых светлых волос, рассыпавшихся по плечам, и с огромными глазами на бледном лице. Каждому ясно, что она чужая здесь, среди этого великолепия. Ее охватило желание вскочить и убежать, но сознание, что входная дверь заперта за ней, остановило ее и одновременно наполнило паническим страхом, что она пленница в этом доме. Ее спас вполне обычный детский голос, высокий и писклявый, напомнивший школьные игры прошлого.
— Сапожник, портной, солдат, моряк…
Голос стих, а через минуты опять подхватил: сапожник, портной…
Линнет взглянула в направлении, откуда доносился голос, и увидела то, чего не заметила раньше. В дальнем конце просторной комнаты стеклянные двери были открыты в маленький садик, вымощенный камнем, с искрящимся фонтаном, маленькими деревьями и кадками с великолепными цветами. Там в одиночестве играла маленькая девочка: занятая собой, она прыгала через скакалку, нараспев читая стихи, которые знакомы многим поколениям английских детей.
От волнения у Линнет участился пульс. Это, должно быть, дочь Джоанны, Кэсси. Она, конечно, не должна… Но любопытство одержало верх, и мягкими неслышными шагами Линнет пересекла комнату…
— Сапожник, портной…
Девочка, не старше пяти лет, замолчала. Ее лицо выражало сосредоточенность. Коротко остриженные волосы были темно-коричневые, но прямой утонченный носик придавал ее личику столько сходства с лицом Джоанны, что Линнет стиснула руки, захваченная смешанным чувством грусти и радости. Ее движение не ускользнуло от ребенка: девочка обернулась и посмотрела на нее с бесстрашием невинности. На нежных детских губах появилась безмятежная улыбка Джоанны.
— Привет, как тебя зовут? — живо спросила она по-итальянски.
— Меня зовут Линнет, — машинально ответила Линнет по-английски, и улыбка ребенка стала шире.
— Коноплянка, как птицу? — переспросила девочка. — Смешное имя, но мне оно нравится. Меня зовут Кэсси — это сокращенно от Косима.
Линнет улыбнулась. Может быть, она не получит здесь работу и эти несколько минут будут единственными, проведенными с ребенком Джоанны.
Стараясь сдержать слезы, Линнет сказала:
— Знаешь, я тоже играла в эту игру, когда была маленькая.
Кэсси нахмурилась.
— Я забыла слова, — призналась она.
— Я знаю их, — успокоила ее Линнет. — Сапожник, портной, солдат, моряк, богач, бедняк, нищий, вор…
Удовлетворенно хихикнув, Кэсси взяла скакалку и начала прыгать.
— А ты можешь вместе со мной? — спросила она.
Линнет забыла о возрасте, и через секунду они уже прыгали вместе, немного не в лад из-за разницы в росте, и обе смеялись.
Медленные размеренные аплодисменты застигли их врасплох. Неловко остановившись, Линнет запуталась в скакалке, а Кэсси, все еще хихикая, упала на нее.
— Папа! Линнет умеет очень хорошо прыгать, но она слишком высокая для меня.
Мужчина небрежно опирался о дверной косяк. Он был очень высоким — по меньшей мере шесть футов три дюйма, но ни в коем случае не долговязым, потому что его рост гармонировал с шириной плеч и груди. Длинный элегантный пиджак темного костюма был расстегнут, и под ним угадывались мускулы. Темные волосы были зачесаны назад, рот кривился в снисходительной усмешке. Его глаза были ослепительно голубыми, и Линнет была уверена, что их ленивое выражение обманчиво.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
