Роальд Даль
ЗВУКИ, КОТОРЫХ МЫ НЕ СЛЫШИМ
Был жаркий летний вечер. Выйдя из дому, Клаузнер прошёл в глубь сада, где находился старый деревянный сарай. Он вошёл и плотно закрыл дверь.
Сарай служил ему мастерской. Слева у стены стоял длинный деревянный стол, заваленный мотками проволоки, батареями и инструментами. В центре стола возвышался чёрный ящик в метр длиной, похожий на детский гробик.
Клаузнер подошёл к ящику. Снял крышку и начал копаться в сложном сцеплении разноцветных проводов и серебристых ламп. Он взял схему, лежавшую рядом, и стал внимательно изучать, затем отложил её, снова заглянул в ящик и лёгкими движениями пальцев стал трогать провода, проверяя прочность их соединения; при этом он поглядывал то на схему, то на прибор, пока не проверил каждый провод. На это ушло не меньше часа.
Затем он занялся наружной частью ящика. На передней стенке были три регулятора. Он стал поворачивать то один, то другой, наблюдая за работой механизма внутри ящика. Всё это время он тихонько разговаривал вслух, кивал головой, иногда даже улыбался; его руки находились в непрерывном движении, пальцы ловко сновали между тончайшими проводами; когда у него что-то не получалось, он смешно кривил рот и бормотал; «Да… угу… а тетерь что?.. да… так… правильно ли это? А это что — где моя схема?.. а, да… конечно… да-да, правильно… а теперь… хорошо… да… да-да». Он не замечал ничего вокруг; движения его были порывисты, чувствовалось, что он очень спешит, волнуется, с трудом сдерживает возбуждение.
Внезапно послышался звук шагов — кто-то шёл по дорожке, посыпанной гравием. Клаузнер выпрямился и резко обернулся — дверь открылась, вошёл высокий мужчина. Слава богу, это был Скотт, доктор.
— Так, так, — сказал Доктор. — Вот вы где, оказывается, прячетесь по вечерам.
— Привет, Скотт, — сказал Клаузнер.
— Я проходил мимо, — сказал Доктор, — и решил узнать, как вы себя чувствуете. В доме никого не было, и я подумал, что вы в сарае. Как ваше горло?
— Всё в порядке. Мне гораздо лучше.
— Ну, раз уж я пришёл, могу заодно вас посмотреть.
— О, не беспокойтесь. Всё прошло. Я прекрасно себя чувствую.
Доктор понял, что Клаузнеру не до него. Он взглянул на чёрный ящик, затем на Клаузнера.
— Почему вы в шляпе? — спросил он.
— Правда? — удивился Клаузнер. Он снял шляпу и положил её на стол.
Доктор подошёл ближе и заглянул в ящик.
— Что это? Радио?
— Да нет. Так, пустяки.
— Замысловатая штука.
— Да. — Клаузнер отвечал односложно и рассеянно.
— Так что же это всё-таки? — спросил Доктор. — Выглядит устрашающе, а?
— Это пока всего лишь идея.
— Какая идея?
— В общем, это связано со звуком.
— Помилуйте, неужели вам на работе это не надоело?
— Нет. Звук — это интересно.
— Понятно. — Доктор пошёл к двери, на пороге обернулся и сказал: — Ну, ладно. Не буду вам мешать. Значит, с горлом у вас всё в порядке. — Он продолжал стоять в дверях, взгляд его был прикован к загадочному ящику. Уж очень ему хотелось знать, что задумал этот странный человек.
— Для чего это всё-таки? — спросил он. — Вы разожгли моё любопытство.
Клаузнер посмотрел на ящик, затем на Доктора и стал задумчиво почёсывать правое ухо. Некоторое время оба молчали. Доктор, улыбаясь, ждал.
— Хорошо. Я расскажу, если вам интересно. — Снова пауза. Доктор чувствовал, как трудно Клаузнеру начать. Тот переминался с ноги на ногу, дёргал мочку уха, глядел в пол и, наконец, медленно заговорил:
— Видите ли, дело в том, что… это… теоретически это довольно просто. Человеческое ухо… Вы ведь знаете, что оно улавливает не все звуки. Существуют такие низкие и такие высокие звуки, которые оно не может воспринимать.
— Это известно, — сказал Доктор.
— Так вот, как бы вам это объяснить… звуки частотой свыше пятнадцати тысяч колебаний в секунду мы услышать не можем. У собак слух гораздо тоньше. Ну, например, есть такой свисток — его можно купить в магазине, — тон его настолько высок, что вы его не услышите. А собака услышит.
— Да, есть такая штука, — сказал Доктор.
— Так вот, в диапазоне звуковых частот есть звук ещё более высокий, чем тон свистка, — это просто еле уловимое колебание воздуха, но я склонен называть его звуком. Его вы тоже не можете услышать, Но и это ещё не всё. Есть звуки ещё выше, и так до самого конца звукового спектра, непрерывная последовательность звуков… бесконечность звуков… а есть такой звук, — если бы мы только могли его слышать — частота которого достигает миллиона колебаний в секунду. А есть звуки в миллион раз выше этого и так далее… всё выше и выше… даже чисел нахватает… бесконечность… безмерность… дальше звёзд…
Клаузнер говорил, размахивая руками и всё более оживляясь. Это был низенький, тщедушный человек, нервный и дёрганый, его руки не знали ни минуты покоя. Большая голова его слегка клонилась набок, словно тонкая шея не могла выдержать её тяжести. Очень бледное, без морщин лицо; выцветшие серые глаза подслеповато мигали и щурились за толстыми стёклами очков в металлической оправе, и взгляд его казался смущённым, рассеянным, отчуждённым. Тщедушный, нервозный маленький человечек, бесцветный, как моль, мечтательный и отрешённый, — и вдруг такое горение, такой пыл. Глядя на это странное бледное лицо и прозрачные серые глаза, Доктор внезапно понял, что этот человек был далеко, неимоверно далеко отсюда, его мысль как бы перила над всем земным.
Доктор ждал. Клаузнер вздохнул и стиснул руки.
— Я думаю, — сказал он теперь уже гораздо спокойнее, — что нас окружает целый мир звуков, которых мы не слышим. И, возможно, где-то там, в недоступных нашему восприятию высотах, звучит необыкновенная, волнующая музыка, с тончайшими гармониями и грандиозными диссонансами, музыка настолько мощная, что она могла бы потрясти человека до основания, будь он способен её слышать. Да мало ли чего мы не знаем…
— Может быть, может быть, — сказал Доктор. — Но это маловероятно.
— Ну почему, почему это маловероятно? Вы видите эту муху? — Клаузнер указал на муху, сидевшую на мотке медной проволоки. — Как вы думаете, она издаёт сейчас какой-нибудь звук? Мы ведь ничего не слышим, правда? А на самом деле она, может быть, сейчас пронзительно свистит или лает, или квакает, или поёт. Ведь у неё есть рот, не правда ли? У неё есть горло!
Доктор посмотрел на муху и улыбнулся. Он всё ещё стоял у двери.
— Насколько я понимаю, это и есть ваша идея?
— Не так давно, — сказал Клаузнер, — я сделал довольно простой прибор, который подтвердил существование множества странных, неслышимых звуков. Я часто замечал, что он регистрирует звуковые колебания, которые моё ухо не улавливало. Меня интересуют именно эти звуки. Я хочу знать, откуда они идут и кто их издаёт.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
