Елена Павловна Карпова
«Нет памяти о прежнем…»
«Вы что думаете, в ЦК дураки сидят? Ночью полетите!»
(народное)
Утро выдалось особо мглистое.
Год поворачивал на зиму, ночи становились длиннее, и острова за ночь успевали погрузиться глубже, чем им удавалось взлететь за день, поэтому утренний туман становился все плотней и плотней с каждым днем. Уже скоро исчезнет из виду Итера — большой, похожий на сыр, архипелаг в трех перелетах внизу, а когда погаснут редкие огоньки Гирры — это будет означать, что зима в самом разгаре. Зимой только и видно, что Ватару, где Тём живет… ну, и пару-тройку островов, что повыше нас…
Я вздохнула, сидя на краю острова и болтая ногами. Зиму я не любила: в постоянной серой мгле, в которую превращались дни, время текло долго и муторно. Кроме того, когда острова опускались глубже, потоки иары вокруг них становились сильнее и шире, в светлой иаре появлялись темные прожилки, отзывающиеся на то темное и неосознанное, что есть у каждого человека в сердце…
— Йо! — занятая своими мыслями, я даже не услышала, как появился Тём.
— Привет, — меланхолично ответила я, — свет скоро… вниз улететь не боишься?
— А, мне теперь все равно, — Тём печально махнул рукой, — ты Марьку третью не видела нашу?
— Нет. А что случилось?
— Да… пристегнул я ее плохо вчера, похоже. Она ночью отвязалась и вшш, — Тём поднял глаза вверх и описал рукой полукруг, — батя мне голову оторвет.
— У нас ее не было. Может, на Селене?
Я поглядела вверх. Высоко в небе, окруженный темными точками, парил остров Селена, уже ясно различимый на фоне светлеющего океана. Видны были даже черные линии канатов, соединяющих камни-спутники с большим островом.
— Летать сами по себе у нас на острове только козы умеют, — вздохнул Тём и сел рядом со мной, — скоро подниматься начнем, на Селену теперь не попасть.
И верно. Тело потихоньку наливалось тяжестью: остров замедлял свое падение… еще пара десятков вздохов — и он, остановившись на мгновение, начнет двигаться вверх. А тогда другого пути, кроме как вниз, не будет. Для нас, по крайней мере — лодки Верхних-то и днем летают.
— И что делать станешь?
— Ах, что ж мне делать, — Тём закатил глаза и прижал ладонь к сердцу, — не лучше ли прямо сейчас прыгнуть в неизвестность? Как считаешь? Я умру, и никто никогда не упрекнет меня в том, что я упустил эту летучую тварь… разве что батя мой, и то по зиме, когда вспомнит о том, что ее пора зарезать.
— Вот клоун, а…
— Клоун не клоун, а Старикан наш говорит, что Ватара перегружен, взлетает плохо. Догадайся, на кого первого при этом косо смотрят.
— Да у вас людей меньше, чем у нас!
— Зато какие люди! Хотя бы вот дядьку Орса взять… так он двоих с вашего острова точно стоит. А если хорошо поест — так и троих.
— То Орс. Ты на себя посмотри.
— А что я? — Тём выпятил грудь и постучал по ней кулаком, — красавец мужчина, ни одному острову не обуза. Выходи за меня замуж, улетим вместе в туман. А?
— Неа.
— Так я и думал.
— Чтобы все говорили, что это я из жалости к убогому? Оно тебе надо?
Тём не ответил.
— И вообще. Так просто ничего не бывает. Надо… что-то героическое совершить. Спасти, скажем, принцессу из лап дракона.
— Или дракона из лап принцессы.
— Ну хотя бы.
— Только видишь, какое дело… Прежде, чем я отправлюсь искать дракона, мне совершенно необходимо найти Марьку третью. Иначе…
— Батя тебе голову оторвет.
— Точно. А зачем тебе рыцарь без головы?
Тём улегся на спину, подложив руки под голову, и закрыл глаза. В океане, тем временем, возникла светлая точка, плывшая вниз, прямо к нашему острову.
— Тёмка, глянь, кто-то уже вниз летит.
— Это возвращается моя коза, осознавшая всю низость своего поступка, — пробормотал Тём, не открывая глаз, — не забудь проверить бирку, а то вдруг она все-таки не моя… может нехорошо получиться.
— Тём, да погляди ты, — я пихнула его кулаком в бок, — это лодка. Похоже на лодку.
Мы такой посудины, как та, что спускалась на наш остров, в жизни не видели. Белая, с круглым блестящим носом, весело горящими позади огоньками и какими-то дурацкими крылышками — слишком маленькими для того, чтобы поддерживать в океане такое маленькое суденышко. И ни руля, ни паруса…
— Верхние, — авторитетно сказал Тём. — Учитывая то, что внизу такого ужаса точно не делают…
— Чудная лодка.
— Да уж, — Тём хмыкнул, — это тебе не тростниковые тазики — картошку на базар возить.
— У нас, между прочим, баржи останавливаются… иногда, — надулась я.
— Ага. И королевская яхта.
Я было хотела сказать ему что-нибудь обидное в ответ, но тут Верхний вышел из лодки. Точнее, выпал. Я это мельком увидела, потому что не слишком быстро на колени и локти, как подобает, плюхнулась.
Мы с Тёмкой полежали немного, не поднимая голов, и слушая тишину, потом Тём мне шепнул:
— Видишь что-нибудь?
Я чуть-чуть голову повернула, один глаз приоткрыла, и в ответ шепнула:
— Лежит.
— Где?
— Возле лодки. Может, с ним плохо?
— Пошли проверим.
— А не вломят? Этим… дискатором.
— Дисфокатором, деревня. Раз лежит — наверное не вломит, да?
В общем, потихоньку, полегоньку, мы к Верхнему подползли.
Верхний лежал лицом вверх и никому вламывать не собирался. Глаза у него были закрыты, красивая белая блестящая одежда перепачкана в нашей черной плодородной грязи. Но он все равно был очень, очень красивым. И не намного старше нас с Тёмом, похоже.
— Симпатичный, — неожиданно для себя сказала я.
— Ничего особенного, — Тём скривился, — мужик как мужик, даром что Верхний.
— Ну не скажи. Смотри, лицо какое темное, загорелое… Светло там, должнобть, наверху-то.
— Ясно, светло, — Тём почему-то стал еще мрачнее, а потом протянул руку и довольно бесцеремонно ткнул Верхнего пальцем в плечо:
— Эй, дядя, просыпайся, приехали!
Верхний открыл глаза. Ой, мамочки… не бывает таких глаз у людей, я точно знаю! У всех наших — черные или коричневые, а у Верхнего глаза были… как прозрачный камушек, что у моей мамки в шкатулке за топчаном хранился. Как поток иары, из которой светлячков лепят. Как ледяные сосульки, вырастающие зимой на деревьях…
— Где я? — спросил Верхний и сел, подтянув ноги и прислонившись спиной к стенке своей лодки.
Мы с Тёмом снова бухнулись на колени и лица спрятали.
— Психи какие-то, — сказал Верхний, — как отсюда выбираться?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
