Александра Павлова
«ПОКА МЫ ПОД СЕРДЦЕМ ЛЮБОВЬ ЭТУ НОСИМ, ВСЕ СТАВЯ НА КАРТУ…»
Посвящается тем, кого автор имел дерзость процитировать без разрешения, и трем Водолеям, которые не звонят и не пишут, но, кажется, помнят.
5-eместо на конкурсе фантастического рассказа «Звезда Магистра»
9–23 февраля 2005 года
Лэйри прекрасно понимала, что с таким бугаем ей в жизни не справиться. Еще на шпагах и при всех условностях дуэли — можно хоть попытаться, а так… Но восемнадцать лет пробыв наследной принцессой и семь — королевой-чародейкой, как не привыкнуть на всю оставшуюся жизнь заступаться за обиженных? Она даже подумать ни о чем не успела, как рука оттолкнула огромный кулак, нацеленный в лицо какой-то женщины, прижавшейся спиной к стене. Хозяин кулака был достаточно пьян и достаточно силен, чтобы удар со всего размаху пришелся в упомянутую стену. Больно, однако! Бугай взвыл, схватился за правую лапищу левой. Намного лучше, чем можно было надеяться! Теперь выдернуть жертву из щели между ее мучителем и стеной и уносить ноги, но Лэйри тоже была не в себе, хотя и не от вина, а потому лишь шагнула в сторону, оказавшись у вояки за спиной. Тот тем временем, видимо, сообразил, что не сама по себе стенка оказалась на месте рожи, в которую он метил, и попытался обернуться. Потерял равновесие, привалился к той же стенке боком, «перекатился» так, чтобы увидеть обидчика. Яростно взревел, бросился… в смысле, бросил себя. Носом вниз, разумеется. Лэйри обернулась на раздавшийся хохот.
— Ловко ты его!!!
— Ох, ну и картинка!
— Щас помру со смеху! — восхищалась компания матросов.
— А ты отчаянная, — одобрительно заметил один.
— Пожалуй, да, — задумчиво произнесла Лэйри, кривовато усмехнувшись. По-другому усмехаться она теперь не умела. — Отчаянный — это ведь про тех, кто отчаялся, потому ничего не боится, что самое худшее с ним уже случилось…
— Что ты такое несешь, красавица? — матрос аж подскочил. — Влюбиться тебе надо, сразу умирать расхочешь. А?
— Да. С такой рожей только влюбляться, — равнодушно произнесла она и откинула волнистые темные пряди, закрывавшие всю правую половину лица. От угла рта к уху тянулся странный и страшный шрам.
Ближе к утру ее опять стало лихорадить. Ничего удивительного, всю ночь просидеть на берегу. Ну, и хорошо. Умереть от лихорадки на улице чужого города — лучше, чем порадовать наемного палача в подземелье собственного замка. Скорей бы уж!
Вот только не надо обвинять в трусости человека, потерявшего все. Магия растворялась постепенно, как постепенно становился все более равнодушен муж. Он хорошо притворялся, ничего не скажешь, и поэтому она до последнего не понимала, что происходит. Должна была почувствовать… значит, сама недостаточно любила. Ну, ладно — если бы она его любила, было бы еще больнее, что он такое ничтожество. Он предал ее, и она потеряла корону, родину, красоту…почти всю. Дали ночь на размышления — или отречение, или такое же клеймо на второй щеке. Развязали руки, оставили зеркало и свечу — чтобы лучше думалось.
Надо было умереть, когда клеймили — ведь боль страшная, будто огненная трехпалая лапа впилась в щеку и одновременно рвется на части все тело, клеймили не честным железом, а каким-то гадким колдовством! Или, в крайнем случае, когда увидела в зеркале этот ужас — черный, с каким-то гнусным отливом отпечаток птичьей лапы, средний коготь пришелся как раз в угол рта. Прикоснуться к собственной щеке она так и не решилась.
Отчаяние, свеча, развязанные руки и несколько ночных часов — это много. Бывшая королева-чародейка Алаи риэн выбралась на волю, упала на улице и провалилась в забытье. Вот когда надо было умереть! Не случилось. Ее подобрали сердобольные контрабандисты и сочли величайшим благодеянием взять к себе на корабль, отплывавший на рассвете за Большой лабиринт — пояс рифов, путь через который знал далеко не каждый капитан. Высадили в первом же порту — женщина на корабле, может, и к счастью, но только здоровая, веселая и красивая. Платье подарили и денежек немножко — сами не процветали. Отказываться было глупо.
Красоту и корону у нее отняли, магию…Магия королевского дома обретала силу через любовь. После свадьбы был тайный ритуал, когда место родительской любви в качестве источника силы занимала любовь супружеская. Она успела вовремя — родители умерли через год. А потом любовь иссякла, и королева оказалась не в силах защитить от злых чар даже себя саму, не то что подданных. Правда, был у нее на такой случай министр-чародей. Лучше бы не было…
«Если убить короля или королеву, цветы на Королевской площади сгорят в черном пламени — тайно убить не выйдет. Если король или королева умрет своей смертью или отречется от престола, цветы увянут. Наследника нет, соберутся нотабли… есть перспективы. Сама она не умрет — значит, добьемся отречения. Правда, король или королева клянутся не отрекаться, иначе как добровольно и имея достойного преемника, но нет клятвы, которой не нарушит запуганная и замученная женщина…»
Она бы не отреклась, даже не сумей бежать. Но кто посмеет сказать, что тому, кто все потерял, нельзя теперь умереть? Красоту, корону, магию, любовь… Нет, любви просто не было. У него сначала, видимо, была, — ведь удавалась ей магия до поры до времени. А вот у нее самой — нет.
Не криви душой, Лэйри, все у тебя было, только любила ты не того. Ветреник, сорвиголова, наездник, фехтовальщик, задира, очень знатного рода, сын помилованного ее отцом мятежника… Любил ли он принцессу? Не меньше, чем других хорошеньких женщин, которые всегда гроздьями висли у него на шее. Она его? И никого больше. Но как доверить такому человеку свою магическую силу и судьбу королевства? Лучше выбрать нелюбимого влюбленного, чем увидеть, как любимый предаст тебя и погубит этим все и всех! А вышло вот как: кому суждено быть преданным, тот …не умрет? Чушь, все умрут в свое время. А мое время сейчас! Как порозовело небо… «Глупо умирать на рассвете.» Чье это? Ах, да, Но эле.
Лэйри ужаснулась. Стоит ей умереть, мерзкой твари, бывшей ее министром, ничто не помешает сесть на трон. И Ноэле, и всем другим ее подданным, а среди них столько людей, перед талантом, мудростью, благородством которых она преклонялась, нисколько не унижая этим свой королевский сан, придется терпеть на троне черного мага. Да, ее Наставница говорила, что нельзя, не задумываясь, делить мир на белое и черное — так не в цвете и дело! Будь он хоть серо-буро-малиновый, шалишь!
Выходит, придется выжить и вернуться? Конечно, королевой ей уже не бывать, но можно найти достойного преемника — главное, разоблачить эту дрянь. А потом что — в отшельницы? В своем лесу, зная, что все в порядке — что ж, «жизнь и такая мила и желанна…» А это откуда? Ах, да, А скельд. Как же там дальше — мелодия звучит в голове, а слов больше не вспомнить… Если любишь их — будешь жить.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
