Рекс Стаут
Игра в бары
Глава 1
В старом особняке Ниро Вульфа на Тридцать пятой улице атмосфера в этот июльский понедельник была сильно накалена.
Я упоминаю об этом совсем не для того, чтобы рассказать о дурных привычках своего патрона. Нет. Просто это имело непосредственное отношение к появлению жильца в нашем доме.
Начало всему положило замечание Вульфа, сделанное им тремя днями раньше. Каждую пятницу, в одиннадцать утра, спускаясь, по обыкновению, из оранжереи в свой кабинет, Вульф подписывал чеки для Фрица, Теодора и меня. Я получал чек лично, а два других Вульф оставлял у себя, поскольку любил вручать их сам.
В то утро, положив мой чек на письменный стол, он сделал легкую гримасу и сказал:
– Спасибо, что ты меня дождался.
Мои брови поднялись вверх.
– В чем дело? На орхидеи напала тля?
– Нет, но я видел в прихожей твою сумку и отметил твой пышный наряд. С твоей стороны очень любезно вот так спокойно сидеть и ждать жалкого, ничтожного вознаграждения за твой чрезмерный труд почти до самого конца недели. Тем более что на банковском счету у нас не было такой мизерной суммы за последние два года. И при этом ты всей душой рвешься из дома.
Я сдержал себя и ответил спокойно:
– Такая тирада, несомненно, требует ответа. Пожалуйста, я отвечу. Что же касается пышного, как вы сказали, наряда, то я уезжаю на уик-энд за город и поэтому оделся соответствующим образом. Что касается того, что я спешу вас покинуть, то это совсем и не так. – Я посмотрел на часы. – У меня вполне достаточно времени на то, чтобы взять машину и заехать на Шестьдесят третью улицу за мисс Роуэн. Что же касается жалкого вознаграждения – это вы заметили верно. – Ну, а насчет вашей иронии о чрезмерном труде отвечу, что вынужден проводить большую часть времени, сидя на собственной заднице. И это только потому, что вы решили отказаться от четырех предложений подряд. Что же касается выражения «почти до самого конца недели», то я его понимаю. Вы имеете в виду, что я ретируюсь раньше, чем истекло время, за которое мне платят. Об этом факте вам известно вот уже месяц. И потом, что может меня удерживать? Что же касается банковского счета, то тут я с вами полностью согласен. У вас есть все основания это утверждать.
Я веду бухгалтерию и прекрасно знаю положение дел.
И готов помочь. Обидно только, что мой вклад так жалок.
С этими словами я взял чек большим и указательным пальцами, разорвал его поперек, потом сложил вместе обе половинки, еще раз порвал, бросил обрывки в корзину для бумаг и повернулся к двери:
– Арчи!
Я замер на месте и посмотрел на него. Вульф метнул на меня свирепый взгляд.
– Пф! – сказал он.
Я не ответил, молча выразив ему свое презрение.
Вот эта история и накалила атмосферу, когда я вернулся из-за города поздно вечером в воскресенье. В это время Вульф был уже в постели. К утру понедельника все, может быть, и улеглось бы, если бы не этот разорванный мною чек. Оба мы прекрасно понимали, что корешок чека должен быть аннулирован и выписан новый чек, но он не собирался делать это. Ждал, что я сам попрошу его. Но я и не собирался выписывать чек по собственной инициативе.
Поскольку этот вопрос так и оставался нерешенным, мрачная обстановка в доме царила с утра до самого обеда и не разрядилась во второй половине дня.
Около четырех тридцати я сидел за письменным столом, просматривая старые счета, когда в дверь позвонили. Обычно, кроме случаев, требовавших особых распоряжений, дверь открывал Фриц. Но в тот день мои ноги жаждали разминки, и я, не задумываясь, сам пошел к двери. Открыв ее, я увидел нечто, что возбудило во мне приятные чувства.
Чемодан и шляпная коробка могли бы, конечно, быть куплены у кого угодно, но молодая женщина, в легком, персикового цвета платье и отлично сшитом жакете, без сомнения, выглядела нестандартно. Поскольку она пришла к Ниро Вульфу с багажом, можно было предположить, что это перспективная клиентка, прибывшая из другого города. Я сразу понял, что она приехала к нам прямо с вокзала или из аэропорта и явно куда-то торопилась. Я решил, что такая особа требует сердечной встречи.
– Вы – Арчи Гудвин? Вы внесете мой чемодан? Я прошу вас, будьте так любезны.
Я затащил чемодан и, закрыв дверь, поставил его у стены. Незнакомка тут же прислонила к нему шляпную картонку, выпрямилась и сказала:
– Я хочу… То есть мне необходимо видеть Ниро Вульфа, но, как мне известно, он с четырех до шести там наверху, в оранжерее. Вот почему я выбрала именно это время для прихода сюда. Но я хотела прежде встретиться с вами. – Она огляделась по сторонам. – Эта дверь – в гостиную? – Ее взгляд заскользил еще дальше, постепенно обегая всю комнату. – А эта лестница справа – ведет в столовую, слева – в кабинет? Прихожая значительно больше, чем я ожидала. Пройдемте в кабинет?
Я никогда еще не видел таких глаз. Они были то ли коричневато-серые с коричневато-желтым оттенком в крапинку, то ли коричневато-желтые с серыми крапинками. Но, во всяком случае, очень глубокие, большие и зоркие.
– В чем дело? – спросила она, с удивлением посмотрев на меня.
Это уже было явным жульничеством. Она прекрасно знала о том, что любой, увидевший ее глаза в первый раз, непременно уставится на них с нескрываемым удивлением. Возможно, она даже и ждала этого. Я сказал, что проблем никаких нет, проводил ее в кабинет, предложил кресло, а сам уселся за письменный стол.
– Итак, вы определенно бывали здесь раньше?
Она покачала головой:
– Несколько лет назад здесь был мой друг, и потом я, конечно, читала о Ниро Вульфе. – Она оглянулась. – Я ни за что бы не пришла сюда, если бы не знала так много об этом доме, о Вульфе и… о вас. – Посетительница подняла на меня свои прекрасные глаза и продолжала: – Я подумала, что мне лучше будет прежде поговорить с вами. Я совсем не уверена, что сразу найду общий язык с Ниро Вульфом. Видите ли, я пытаюсь кое-что установить. Интересно… вы знаете, что мне от вас нужно?
– Конечно нет, откуда я могу знать?
– Вы не дадите мне чего-нибудь выпить? Кока-колу, рома с лимоном и побольше льда. «Мейерса», я думаю, у вас нет?
Мне показалось, что она немного торопится, но я заверил ее, что у нас, конечно же, есть все, что нужно.
Потом я встал, подошел к письменному столу Вульфа и позвонил Фрицу. Когда он пришел и принял заказ, я вернулся назад к своему вращающемуся стулу.
– Фриц выглядит моложе, чем я ожидала, – заметила незнакомка.
Я откинулся на спинку стула и скрестил ноги.
– Вы можете пить все, что вам угодно, даже кока-колу и ром, – сказал я ей. – И ваше общество мне очень приятно, так что с этой стороны все в порядке.
Но если вы хотите, чтобы я научил вас, как говорить с Вульфом, то приступайте к своему рассказу.
– Не раньше, чем я выпью, – твердо сказала она.
Она не только решила ждать напитков, но и устроилась по-домашнему. После того как Фриц принес все, что она хотела, посетительница сделала пару глотков, пробормотала что-то о жаре, сняла жакет и повесила его на спинку красного кожаного кресла. Но и на этом она не остановилась: сняла ту соломенную вещицу, которая была у нее на голове, откинула назад волосы, вытащила из сумочки зеркальце и бросила на себя быстрый взгляд. Затем, продолжая держать перед собой стакан и отпивая из него время от времени по глотку, встала, подошла к моему столу, взглянула на разложенные на нем бумаги, потом перешла к большому глобусу и крутанула его пальцем. После чего она прошла к книжным полкам и бегло осмотрела заголовки расставленных на них книг. Когда ее стакан опустел, она поставила его на стол, села и посмотрела мне прямо в глаза.
– О, я начинаю понемногу приходить в себя, – сказала она.
– Ну и отлично.
– Только не торопите меня.
– Не буду. Я не из породы нетерпеливых.
– Я очень осторожная девушка… поверьте мне. За всю свою жизнь я поспешила лишь однажды, и этого мне хватило с лихвой. – Посетительница помолчала и добавила: – Я не уверена, что мне не помешала бы еще порция рома.
Я был решительно против этого. Я не мог отрицать, что кока-кола и ром пошли ей на пользу: они подняли ее тонус и подчеркнули привлекательность, которая, правда, и не нуждалась в дополнительных стимулах.
Но время было рабочее, и я хотел знать, стоит ли она чего-нибудь как клиентка. Поэтому я поднялся и решительно покончил с проблемой выпивки вежливым отказом. Однако прежде чем я успел приступить к делу, она спросила:
– Дверь Южной комнаты на третьем этаже запирается изнутри?
Я нахмурился. Во мне начало зарождаться подозрение, что она совсем не та, за кого себя выдает. Возможно, это корреспондентка, желающая заполучить для своего журнала или газеты материал о доме знаменитого детектива. Но даже и в этом случае она была совсем не из тех, кого следовало и можно было бы взять попросту за ухо и вытолкнуть на улицу вниз по ступенькам лестницы. Я не видел пока причин осуществить это намерение, принимая, в частности, во внимание ее глаза, взглянув на которые нельзя было бы не пойти ей навстречу. До известных, конечно, пределов.
