Иллюзия защиты
Пролог
- Ты очень похожа на маму, просто копия…
- Да, копия… теперь никому не нужная, раньше хоть им нужна была, – я горестно вздохнула, слезы снова наворачивались на глаза.
- Ну, не надо так думать, выйдешь замуж…
- Нет! – прервала я друга. – Никогда! Я вчера тебе уже говорила.
- Ладно, ладно. Я помню, что тебя не привлекает противоположный пол. Хочешь небольшой тест? Называется «я вижу», – Тим хитро прищурил глаза.
- Нет, не хочу я никаких тестов, - буркнула себе под нос, отодвигаясь подальше от доктора, который заставлял моё сердце выплясывать жгучую сальсу.
- Боишься? Там ничего сложного. Нужно только говорить, что видишь, не скупясь на прилагательные.
- Вот еще! Ничего я не боюсь… ладно, давай свой тест, господин психолог.
Тимур убрал фотографии, сел напротив меня. Я думала надо описывать комнату, но ошиблась, почувствовала подвох, но повернуть назад и от-казаться от теста гордость не позволила, подумает, что испугалась.
- Раз ты убеждаешь себя, что тебя не интересуют мужчины, значит, будем разглядывать мужчину. В данном случае меня, за неимением другого экспоната. Смотри на меня и говори, что видишь.
Я посмотрела на Тимура, не совсем понимая, что он хочет от меня.
- Тебя вижу…
- Нет, говори – я вижу глаза. И описывай какие они, подбирай прилагательные. И так далее.
- Ну, глаза твои вижу… – неуверенно начала я, смотря в его глаза, – они карие…
- Что, только карие? Какими они тебе кажутся? – смеясь подначивал парень.
- Темные, словно бархатистые, добрые, теплые, смеющиеся… красивые… согревающие мою душу, ласковые, огромные, мерцающие… хватит? – мое сердце участилось от разглядывания. Тимур серьезно смотрел на меня, будто удивляясь чему-то.
- Да, пожалуй,… еще что видишь? – спросил он.
- Вижу волосы. Они мягкие, темные и шелковистые, пахнущие лесным дождем. Чуть волнистые. Брови почти черные, с красивым изгибом, удивленные. Пушистые, длинные ресницы, темного цвета… - я перевела взгляд на его губы, облизнула свои, почему-то вдруг пересохшие. – Вижу красивый овал лица, прямой симпатичный нос… губы… такие… полноватые, красиво и четко очерченные, привлекают взгляд… так и тянет прикоснуться к ним… ой, чет я уже… - спохватилась я, поняв, что уже лишнего наговорила.
Мой взгляд скользнул по плечам парня, по груди. Тимур усмехнулся и вдруг стал снимать майку. Меня обдало его ароматом, от которого сразу как-то потяжелело внизу живота, запульсировало и стало горячо. У меня вырвался судорожный вздох, а по рукам пробежали мурашки. Я подняла глаза и встретила серьезный темный бархатистый взгляд.
- Ева, ты все еще думаешь, что тебя не привлекают мужчины? Ты завалила тест. Я тебя привлекаю, и я мужчина. Когда ты стала описывать меня твои зрачки расширились, глаза потемнели и заискрились, по щекам разлился нежный румянец, сердечко ускорилось… вон как бьется жилка на шее, - при этих его словах я инстинктивно положила руку на шею, Тим усмехнулся, продолжая:
– Ты облизывала и прикусывала губу, а когда я снял майку, твои ноздри затрепетали…
- Зачем? Снял майку з-зачем? – спросила я его прерывающимся голосом, коря себя за то, что согласилась на этот, весьма интригующий тест.
- Меня ты попросила, взглядом. Ты хочешь меня… посмотри на свою грудь…
Я глянула вниз и ужаснулась. Моя грудь будто стала больше и вершинки её так набухли, что даже футболка не могла скрыть этого. Я охнула, и прикрывшись руками, отодвинулась подальше от Тима.
- Нечестные у тебя методы… знала бы… - я легла на подушку и отвернулась к стене, завернулась в простыню. Да, хочу… но права не имею. Я чувствовала себя действительно бутылкой шампанского, которую еще и взболтали хорошенько. Вот-вот пробку сорвет…
1.
Я стояла у окна, наблюдая, как разъезжаются родные и друзья моих родителей. Одна мысль билась в мозгу – как жить, как дальше жить? Верить в случившееся не хотелось, это просто страшный сон…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
- Улыбаешься? Довольна? Бросила меня и довольна! – послышался надрывный голос позади меня. Я обернулась, поправив траурный шарф на своих длинных волосах.
В кресле сидел мой отец, всегда такой молодой и подтянутый, а теперь постаревший в одночасье. Он разговаривал с фотографией, которую держал в руках. Возле него стояла бутылка, из которой он периодически наливал в рюмку прозрачную жидкость и выпивал. Я понимала, что так ему легче перенести свалившееся на нас горе, но все же подошла и попыталась отобрать у него бутылку.
- Нет, оставь! – огрызнулся отец.
- Ты не вернешь маму, если будешь напиваться. Лучше работой займись, у тебя бизнес, если ты забыл. А он требует внимания!
- Ее-е-ва! На кой сдался мне этот бизнес, одному, без нее? Я жил ради нее, дышал… Я не смогу жить без нее… - заплакал отец. Я растерялась, в первый раз вижу его слезы, мой отец всегда был сильным, веселым. Обняла его.
- Ну, папа… ты не один. У тебя еще я есть… я, конечно, не смогу заменить тебе маму… но я никогда тебя не брошу!
- Бросишь! Ты завтра уедешь, тебе учиться надо. А потом выйдешь замуж…
- Я сдам экзамены и приеду. Уже через неделю буду дома. Целых три месяца… А замуж… я никогда не выйду замуж! Забыл, что я калека? Кому я такая нужна?
Отец усмехнулся, будто я глупость сказала. Погладил мои длинные волосы, поцеловал ладошку. Он с рождения любил целовать мои ладошки, щекотать губами.
- Ты у меня красавица! Копия своей матери… твои волосы напоминают карамель, такие же блестящие и тягучие, а глаза… они словно море, так и хочется окунуться в них. Я такой цвет больше не встречал, только у твоей мамы, а она передала его тебе, по наследству. Ты еще молода, тебе только двадцать один… у тебя все впереди. Когда-нибудь ты полюбишь, и тебя полюбят! Разве ты не видишь, как смотрят парни на тебя?
- Да папа, вижу. Но только стоит сделать мне шаг, все отворачиваются от меня, или смотрят с омерзением. Так что моими волосами и глазами некому любоваться, – я снова подошла к окну. Двор опустел, только Дик, наш пёс, сидел и чесал лапой ухо.
- Отворачиваются… Пусть отворачиваются. Когда-нибудь тебе встретится настоящий мужчина, которому будет все равно, хромая ты или нет. Ладно, пойду прилягу, устал…
Отец ушел, я осталась одна в кабинете. Я понимаю, что ему гораздо хуже, они с мамой любили друг друга с лебединой верностью. А я уже почти отвыкла от дома, четыре года учусь на ветеринара. Дома появляюсь очень редко, раза три в год, по великим праздникам… или вот, на похороны… От грустных мыслей отвлек телефонный звонок.
- Да. А Макс, привет! – звонил мой сокурсник Максим Дронов, единственный мой друг.
- Привет! Ну как ты? Завтра приедешь? Когда тебя встретить?
- Да, я к вечеру приеду, но ты не беспокойся, такси возьму… Отец меня пугает, даже не знаю, как оставить его одного. Я тут подумала, хочу попытаться сдать экзамены экстерном, а там посмотрим, может, академ возьму на год, помогу отцу на конезаводе.
- Ты хорошо подумай, ведь тебе только год учиться осталось. А я завтра подъеду к поезду, мне не сложно. Хоть не будешь вещи сама тащить. Ладно, до завтра.
- Пока!
Я отключилась, засунула мобильник в задний карман джинсов. Села в кресло, где до этого сидел мой отец, взяла фотографию мамы. Слезы душили меня. Никогда больше я не увижу ласковые глаза, не услышу чарующий голос, и улыбаться для меня она больше не будет…
Меня зовут Ева Шатилова, единственная дочь владельца конезавода Александра Шатилова. Мою маму звали Вероникой, папа ласково называл ее Никушей. Она была необыкновенной красавицей, статной и стройной, с гордой осанкой, среднего роста. Ее длинные волосы карамельного оттенка спускались ниже талии, глаза искрились всегда смехом, и были удивительного цвета – словно чистые ясные морские волны, обрамленные темными длинными ресницами.
