Ирина Островецкая
НЕ МОГУ С ТОБОЙ РАССТАТЬСЯ
ПЕНСИОНЕРКА
У меня крутой поворот в жизни. Я стала пенсионеркой. Надо же, я, и вдруг – пенсионерка! К своему особому положению никак не могу привыкнуть. Правда, с работы пока не выгоняют, мой зять – директор фирмы в которой я работаю, но и отношение сослуживцев уже другое… Или мне кажется?
Всё-таки пенсионерка! Это как прозвище, кличка, клеймо на всю жизнь. «По вику и до вику» – написано в предложенной мне анкете на пенсионное обеспечение.
И что же осталось? Или уже отжила? А может уже хватит?
Но я не привыкла унывать. Не уволили – и ладно, не солидно зятю увольнять тёщу, понять могут не так. Пусть будет пока всё, как есть, а дальше видно будет. Пока платят зарплату, да ещё пенсионное обеспечение «по вику и до вику» и в надежде на зятя жить можно!
А жизнь – интересная штука! Спешишь на работу, с работы бегом, что-нибудь дома и спать, главное – ничего не забыть, ничего не перепутать. А утром всё сначала: внуков в школу, детей на работу, мужу – бутерброд, себе – чашку кофе, если успею, и вперёд за орденами!
Вчера иду домой после работы. В руке тяжеленная сумка с продуктами. Подошла к нашей остановке метро, поднимаюсь по ступенькам лестницы вверх. У нас на остановке эскалатор не предусмотрен, просто обыкновенная лестница. Да, так вот, поднимаюсь я по лестнице вверх к поездам, держусь за перила, иду по правилам, с правой стороны.
Поднимаю глаза… и что я вижу? На меня надвигается как непреодолимое препятствие, как непреступная скала, пенсионерка со стажем. В руке у неё – клюка. Я ещё не привыкла к своему новому положению. Думаю, старый человек, надо уступить дорогу, неудобно как-то, я же ещё пока…
– Ты что, не видишь, куда идёшь? – Скрипит «скала», и прёт прямо на меня. Смотрит мне в глаза и не сворачивает с дороги!
«Лавина», соображаю я, «Надо уступить дорогу, а то сомнёт, задавит!» Делаю шаг в сторону, да как-то неуклюже отступила.
– Читать не умеешь, не видишь, здесь «выход» написано?! – Возмущённо скрипит «скала» и толкает меня рукой, вооружённой клюкой, в сторону. В её глазах столько решимости и торжества!
Трудно устоять, когда толкают неожиданно. Я чуть, было, не упала, с большим трудом удержалась на ногах. Побежали мысли одна быстрее другой: «Что делать? Сейчас она совсем пройдёт, и я не успею её стукнуть, но это же хулиганство! Толкнуть? Но тогда она полетит с лестницы, и я буду виновата! Что делать?»
Решение пришло неожиданно. Я даже сама не поняла, что делаю, а правая рука уже потянулась к её ягодице. Я УЩИПНУЛА ЕЁ! Да, я ущипнула эту неприступную скалу за ягодицу. Изо всех сил, на которые были способны мои пальцы. Щипок получился «с проворотом», как в первом классе средней школы.
Что тут началось! «Скала» заорала как резанная, стала размахивать своей клюкой и звать на помощь милицию.
Я лихорадочно соображала, как выйти из такого неприятного положения. Мне казалось, что все взгляды прикованы ко мне. Но я явно ошибалась, все смотрели на взбесившуюся старуху. Никто мне и слова не сказал, никто не понял, что произошло, почему старая женщина вдруг так взбесилась! Я спокойно продолжила свой путь по лестнице вверх. Над входом на перрон висел указатель: «ВХОД». Никогда раньше я не читала вывеску, просто придерживалась правой стороны, поэтому сейчас я читала эту вывеску снова и снова, но значение её не изменилось. «ВХОД» – есть вход!
Старуха, яростно визжа и размахивая своей клюкой, нечаянно сильно стукнула молодого человека, который поднимался, как и я, на перрон. Не долго думая, молодой человек, ни на кого не глядя, сгрёб бабку в охапку и понёс вверх по ступенькам, туда, откуда она только что вышла, поставил её наверху лестницы, словно драгоценную вазу, а сам поспешил догонять отправлявшуюся электричку. Вскочил в вагон, и был таков.
Старуха сначала не поняла, что с ней происходит, умолкла на мгновение, но потом заорала с новой силой и побежала вниз, размахивая своей клюкой, зовя милицию на помощь. И перила лестницы ей уже были не нужны, бойкой оказалась старушка!
Я шла вперёд по перрону в ожидании следующего поезда, я слышала крики, ущипнутой мною, старухи и думала о том, что меня сейчас, наверное, должны арестовать за хулиганство.
Подошёл мой поезд. Садясь в вагон, я обернулась и увидела чинно шагающего по перрону молодого, высокого, милиционера, а рядом с ним – семенящую и размахивающую своей клюкой, пенсионерку со стажем. Бабка едва доставала до пояса этому добру молодцу. Она что-то с возмущением ему рассказывала, указывая клюкой в мою сторону. Ох, дорого бы я дала за информацию о том, что говорила эта злобная стерва. Как она объясняла молодому милиционеру, что я сделала, за какую часть тела ущипнула её?!
Двери вагонов закрылись, поезд начал движение…
А/Д
Вечно спешу, но всегда опаздываю. Это уже моё второе «Я». Мне когда-то даже поезд стоп-краном останавливали, но это уже другая история. А пока – кругом-бегом и обратно бегом.
Как-то зимой иду на работу, догоняю сотрудницу – Анну Дмитриевну. В лифт вошли вместе. Бедняга пыхтит, пот с неё течёт. Смотрит на меня и говорит, да с такой завистью!
– Вы так хорошо выглядите, такая спортивная, молодая! И не скажешь, что уже на пенсии!
– А я зарядку по утрам делаю. – Говорю ей. – Каждое утро по тридцать приседаний.
Никакой зарядкой я дома не занимаюсь. Это я так, от злости сказала, потому что при каждой встрече Анна Дмитриевна напоминает мне о том, что я уже пенсионерка, а ей до пенсии ещё очень далеко – целый год.
Анна Дмитриевна у нас человек особый. Тучная, чтобы не сказать жирная. Переболела всеми болезнями на свете. У неё было всё, кроме жёлтой лихорадки. Знает как, что и чем лечить. Ну, просто, журнал «Здоровье» на дому. Передвигается с трудом, но котелок варит отлично. И признаков склероза нет. Всё помнит, всё знает.
Кличку ей дали «Артериальное давление», сокращённо – А/Д, не зря. О чём бы ни говорили у нас в курилке, всё сведёт к повышенному артериальному давлению и способам его снятия.
– А у вас давление не поднимается после этих приседаний? – Спросила с участием А/Д.
– Да, я, знаете ли, не меряю, всё некогда. – Ответила я и вышла из лифта.
Меня провожал её задумчивый взгляд. Лишь, когда я входила в свой кабинет, дверь лифта закрылась.
Я не вспоминала об А/Д довольно длительное время. Не доводилось встречаться.
Однажды я значительно опоздала на работу. Бегу, вдруг вижу впереди еле идёт А/Д с палочкой. Пыхтит, с трудом передвигается. – Доброе утро, Анна Дмитриевна! – Говорю ей.
– Ох, кому доброе, а кому и не очень… – Стонет А/Д.
– Что-то случилось?
– Да, вот, зарядку делала. Вы же рекомендовали приседать каждое утро по тридцать раз. А у меня на третьем приседании в колене что-то щёлкнуло, да, громко так! Теперь вот с палочкой потихоньку хожу, мне в колено уколы в поликлинике делают.
– О, Господи! Я же не рекомендовала вам физкультуру делать, я только говорила, что я так делаю! Это вовсе не значит, что и вы должны за мной повторять!
– Но вы же такая молодая, красивая, и не скажешь, что пенсионерка. А какой у вас муж! Ой, вы – такая пара!.. Мне так хочется быть такой как вы, я же значительно моложе вас, мне на пенсию в следующем году!
Ну, надо же! Будто она жизнь за меня хочет прожить! Вот это да, муж мой красавице приглянулся!
– А вы обтираться мокрым полотенцем не пробовали? – Спросила я, уже нарочно, думаю, интересно, повторит или нет?
– Ох, надо бы попробовать… Вот, пусть колено отболит, я тогда собой займусь…
Опять мы разошлись по своим офисам и снова долго не встречались.
Зима подходила к концу, и мы сменили меховые шапки на более лёгкие головные уборы. Я стала носить розовый, вязаный берет с тоненькой антенной, такой миленький, я его очень люблю.
Как-то, уходя с работы, я столкнулась в лифте с А/Д. Вся закутанная, еле дышит.
– Что с вами, Анна Дмитриевна, гриппуете?
– Ох, колено отболело, и я решила обтираться мокрым полотенцем, как вы советовали. Да, вот, что-то простудилась. Наверное, мне это не подходит. Ну, да, ничего. С насморком я бороться умею, лишь бы артериальное давление не подскочило. Но как у вас всё получается?
Она пристальным взглядом окинула меня с головы до ног.
– Ой, что это у вас торчит из берета, какая-то ниточка? Давайте я вам её сейчас отрежу!..
С этими словами Анна Дмитриевна открыла свою бездонную сумку, порылась в ней и достала огромные ножницы, обыкновенные портняжные ножницы, в полметра длиной, наставила их на меня и говорит, мило улыбаясь:
– Наклоните вашу головку, милочка, я вам сейчас ниточку отрежу…
Я вдруг очень испугалась. Эти ножницы показались мне орудием убийства. И я уже видела заголовки в газетах: «Убийство в лифте», «Месть сотрудницы», «Как маньячки орудуют ножницами в лифте» и т. д.
Надо срочно что-то придумать, как-то культурно отказаться от услуг Анны Дмитриевны, но как?
