Кристина Сандберг
Одинокое место
Скандинавская линия «НордБук»
Kristina Sandberg
EN ENSAM PLATS
NORSTEDTS
The cost of this translation was defrayed by a subsidy from the Swedish Arts Council, gratefully acknowledged
Published by agreement with Norstedts Agency
Перевод co шведского Ольги Костанда
En ensam plats © Kristina Sandberg,
first published by Norstedts, Sweden, in 2021
© О. Костанда, перевод на русский язык, 2023
© ИД «Городец», издание на русском языке, оформление, 2023
* * *
Кажется, у мамы рак.
Август 1997 года, остров Утё. Теплые дни, вечера, ночи. Три недели, и каждый день – жаркий сухой ветер. Двадцать восемь градусов, тридцать, тридцать два. Вода в Балтийском море у острова Олё прогрелась до двадцати пяти градусов. Мы катим на велосипедах среди стрекоз, бабочек, чертополоха и кустов малины. Ни ливней, ни гроз. По вечерам в игрушечном домике (так Матс называет покосившуюся избушку на камнях, где столько симпатичных безделушек, что мы с нашим скромным багажом едва помещаемся, где на крохотной кухоньке ютятся газовая плитка и холодильник на газу) мы слушаем «Love Songs» Дасти Спрингфилд. И «Dusty in Memphis», наверное, тоже. Первое лето. По утрам мы пишем, после обеда отправляемся на Олё. Дни похожи как близнецы. Настоящий рай.
Но сердце снова пронзает предчувствие – у мамы внутри растет опухоль. «Не думаю», – говорит Матс. Или советует позвонить маме? Не знаю, откуда столько настойчивости в голосе. Пару дней спустя мы идем мимо телефонной будки в Кюрквикене – или в гавани? – я звоню маме, она берет трубку. Говорит:
– У меня в груди нашли узелок и сразу записали к хирургу.
Писать можно обо всем – и ни о чем. Я действительно хочу вернуться на три года назад?
Или лучше просто стереть это время из памяти.
Май 2016 года. В глазах других я совершенно не выгляжу уставшей. Внешне я бодра. Как всегда. Скоро станет легче. Я взрастила внутри себя чудовище, рабочую машину. Никогда не отдыхаю. Уже два года я езжу по стране и рассказываю о своей героине Май, о домохозяйке как концепте и об устройстве общества. Всего около трехсот выступлений. Как за деньги, так и нет. Соглашаюсь на бесплатные встречи с читательскими сообществами, но в основном выступаю с лекциями в библиотеках по всей Швеции. Я рассуждаю так: это никогда не повторится. Такая востребованность. Не думаю, что сумею написать хотя бы еще одну вещь, которую благосклонно примут и читатели, и критики, к тому же на тему, давно ждущую своего часа. Как это получилось с трилогией про Май. Эпоха, которой и раньше отводилось место в гендерных исследованиях – то есть знаний было достаточно, но, чтобы охватить широкие массы, потребовалась форма романа. Именно поэтому так важно не упускать момент и встречаться с моими читателями. Почти с каждого выступления в памяти что-нибудь сохраняется: будь то разговор, вопрос, встреча с неравнодушным человеком – все в копилку бесконечной истории о жизни женщины во времена «дома для народа». Столько вариаций на тему судьбы Май в прошлом, и вместе с тем присутствие Май в сегодняшнем читателе.
Мне доводилось сталкиваться и с озлобленностью, и с острой критикой. Приходилось принимать и прорабатывать резко негативную реакцию на Май. На меня. Читаю статью: «Май не просто раздражает автора, но и вызывает презрение». Я пишу это, чтобы показать, как влияет на восприятие мнение других; разве может выдуманный персонаж, герой романа, вызвать такой гнев, такое непонимание условий иного времени? Джамайка Кинкейд[1] просто пожимала плечами, отвечая критикам: «Ну почитайте что-нибудь другое. Неужели в процессе написания книги я постоянно должна думать, каковы представления о приятном и неприятном у конкретного читателя или критика? Может, мне у них еще разрешения спрашивать?»
Я отвечаю. Как правило. Объясняю, почему нет никакого антифеминизма в том, чтобы сделать Май сложным персонажем, беспокойной самоедкой – когда от домохозяек требуется излучать счастье и гармонию, задвигая подальше гнев, тоску, недовольство, неуместную страсть, эйфорию. Рассказываю, что право на аборт было очень ограниченным, а работа по дому отнимала все время и силы. А еще явно не хватало детских дошкольных учреждений. Я доказываю, что мужские персонажи вполне могут быть отрицательными, никто не удивляется и не ужасается. Объясняю это вновь и вновь. Весной 2016 года появляется чувство, что я на грани. Если не сбавить темп, я сломаюсь. При этом ловлю себя на том, что опять принимаю то одно предложение, то другое. Среди них есть куда более интересные проекты, чем очередное выступление о Май. Круглый стол по фильму «Персона» на Бергмановской неделе, тексты на заказ для антологий, предисловия, рецензии. Все это так интересно… Вот только я ужасно устала.
* * *
Прекрати! Пульсирующая боль пронзает плечо, пальцы на правой руке немеют. Матс быстро убирает ладонь с моей груди, говорит: «Что это? Я что-то нащупал!»
Я отворачиваюсь, поджимаю ноги и натягиваю одеяло. Мы только что занимались любовью. Я пропустила последнюю маммографию. Была записана на рентген в октябре 2015 года. Забыла, уехала из Стокгольма. Теперь уже май. За это время в календаре не нашлось ни одного дня, на который можно было бы назначить обследование. Я постоянно куда-то бегу. Что-то несу. Вокзалы, задержки поездов, провинциальные гостиницы. «Боже мой, как тебе повезло, живешь в отелях, так классно, вот это работа!» Да, пожить в отеле здорово – когда ты в отпуске. А если приезжаешь один и по работе – совсем другое дело. День за днем. Новые гостиничные номера. Новые кровати, подушки, шум кондиционера, тонкие стены, громогласные компании командировочных в коридоре. Ледяные или, наоборот, раскаленные батареи. Как будто каждый день меняешь место работы и приходится вливаться в новый коллектив. Всякий раз новая библиотека, новое контактное лицо, новая публика и новый гостиничный номер – или полуночное возвращение на Центральный вокзал Стокгольма. Мертвое время, межвременье. В те часы, когда пора бы уже выписаться из отеля, но пока нельзя – попытки распланировать командировки, чтобы не было накладок. С одиннадцати до трех. Ожидание на пустых перронах и остановках. Дождь, ветер, снег, мороз, тьма. Солнце. Коммивояжер от литературы. Неудивительно, что разъездные агенты не
