Людмила Львовна Горелик
Потерянная рукопись Глинки
© Горелик Л., 2022
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2022
* * *
Я скоро весь умру. Но, тень мою любя,
Храните рукопись, о други, для себя!
А.С. Пушкин
Пролог. Манускрипт деда Матвея
Удар при работе на пишущей машинке «Украина» должен быть сильным. Это большая, тяжелая машинка, исключительно для учреждений. Вера от нее уставала: печатать много приходилось. Она уже второй год работала в лаборатории по внедрению новых технологий. После окончания института найти место учителя русского языка и литературы в городской школе не получилось. Хорошо, что лаборанткой в НИИ взяли. НИИ было физико-техническое, с ее специальностью – только лаборанткой, конечно, и то по блату. Зарплата 70 р. Ну да ладно, Вера по вечерам еще на курсах литературу абитуриентам преподавала. Тема физиков-лириков, поднятая лет десять назад, в шестидесятые, наиболее полно была сформулирована известным поэтом тогда же: «Что-то физики в почете, что-то лирики в загоне…» В 1973 году, когда Вера поступила на работу в НИИ, тема продолжала оставаться модной, развиваясь в ту же сторону. В НИИ вокруг Веры были сплошные физики – веселые, востребованные, все успевающие, – многие из них, кстати, не только физикой, но и поэзией увлекались.
Вера на физиков посматривала с интересом, но все ж она в НИИ мало кого знала; печатала на машинке в своей лаборатории, редко оттуда выходила. У них было спокойно. Завлаб Николай Евстигнеевич заходил в комнату, где сидели сотрудники, редко. Он был кандидатом технических наук, имел репутацию прекрасного организатора, занимал в НИИ несколько руководящих должностей и работал, естественно, в своем кабинете. В лаборатории у него в подчинении находились шесть человек. Трое серьезных мужчин, имеющих специальное образование, писали кандидатские по близким к тематике лаборатории проблемам. Они числились старшими научными сотрудниками (с. н. с.). Женщин было тоже три. Две из них – Саша Авхимович и Екатерина Безбородько – учились заочно в Смоленском филиале Московского энергетического института, обе на пятом курсе. Они были младшие научные сотрудницы (м. н. с.), на них держалась техническая часть работы: ездили по районным предприятиям Смоленской области, внедряли разработанные старшими научными сотрудниками технологии. А Вера была всем им в помощь: преимущественно на машинке печатала и документы оформляла.
С. н. с. сидели в лаборатории не всегда. Не каждый день приходили. Им было разрешено. А м. н. с. и лаборантка каждый день здесь торчали. Девушки были примерно одного возраста и быстро сдружились. Саша и Вера еще не имели семьи, а у Кати был муж, тоже студент-заочник, и пятилетний сын Алеша. Трем «деукам», как называл их начальник Николай Евстигнеевич, было от двадцати трех (Вера) до двадцати шести (Катя) лет, но почему-то у них в головах все еще гулял ветер. Например, они вполне по-студенчески иногда сбегали с работы в кино. Зато если начальник просил, они могли и в субботу-воскресенье прийти работать. Такое случалось частенько: выдающийся организатор Николай Евстигнеевич любил устраивать авралы. Зайдя в лабораторию и усевшись за свой огромный «стол руководителя» (двухтумбовый этот стол стоял посреди лаборатории совершенно пустой, и никто его в отсутствие шефа не трогал), он хмурил густые брови, оглядывал сотрудниц печально, подпирал рукою щеку и, выдержав в таком задумчивом виде должную паузу, наконец говорил:
– Деуки, забота у меня, не знаю, что и делать.
Сотрудницы сочувственно смотрели на него, ели глазами, готовые на все, чтобы помочь, – так его было жалко.
– Срочно надо статью напечатать. Чтоб была готова в понедельник с утра. Сделаешь, Вера?
– Конечно, Николай Евстигнеевич! Это ничего, что сейчас вечер пятницы, я приду в субботу, а если надо, то и в воскресенье! – радостно (что сможет помочь) восклицала Вера.
– И я тоже приду, подиктую тебе, чтоб быстрее! – подхватывала Саша.
– Ну вот и хорошо! – поднимался с кресла начальник. – А то сдать надо быстро. Бекицер! – И он подмигивал Вере.
– Что он сказал? – спрашивала Вера у Саши, когда за начальником закрывалась дверь.
– Что быстро нужно! – отвечала та.
– А в конце что он сказал? Бекицер? Это что?
– Это по-еврейски значит «быстрее», – поясняла Катя. И Вера Фогельсон пристыженно замолкала: как нехорошо, ведь она наполовину еврейка, это ей Николай Евстигнеевич и сказал – а она не понимает даже того, что другие знают. Как ей стыдно должно быть!
Вот и в эту пятницу шеф заглянул в лабораторию сразу после обеда. Три девушки переглянулись: повезло, что они здесь, не сбежали еще! Они сегодня собирались уйти пораньше – посмотреть новый фильм про Фантомаса, однако замешкались – и как кстати!
– Деуки! – сказал шеф, усевшись за свой огромный стол. – Деуки, в командировку с утра в понедельник поедете.
К Вере это не относилось: в командировки ездили научные сотрудники.
– Ты поедешь в Сафоново, в шахтоуправление, там заберешь документы, описывающие, как внедряется технология, что Селиверстов разрабатывал. Я им звонил, они знают, – это он говорил Саше. – А ты, – он повернулся к Екатерине, – съезди в Шаталово, на аэродром. Там узнаешь, как используется наше усовершенствование при заливке бензина – то, что Туров предложил. И тоже документы возьми. Я с главным инженером говорил, он должен подготовить. К нему сразу и иди.
Саша и Катя кивали, записывали. Командировки были несложными, они случались не слишком часто и даже разнообразили службу.
А Вера, услышав про Шаталово, тоже встрепенулась. Ее любимая бабушка была родом из Шаталова.
Бабушка уехала из родного села очень давно, еще до революции – ее в семь лет отдали в город, в ученицы к портному. А вот ее сестра тетя Феня покинула Шаталово только после войны. Тетя Феня часто туда ездила, рассказывала потом бабушке. Там из родственников оставался дед Матвей, младший брат их отца, Вериного прадедушки. В детстве Веру более всего занимало то, что дед Матвей умеет плести лапти.
– Вот сплетет тебе дед Матвей лапотки! – умиленно говорила тетя Феня. – Маленькие, на твою ногу, с завязочками. До колен такие завязочки делают у лапотков!
Вере идея завязочек не очень нравилась.
– А нельзя, чтоб с пряжечками? – спрашивала она серьезно.
– Можно! – охотно соглашалась тетя Феня. – Сплетет тебе дедушка Матвей с пряжечками.
Лапотков Вера не дождалась, деда Матвея никогда не видела. В Шаталове она не бывала, но,
