В серебряном цеху Японии
Гинза — это, собственно, не улица. Того, что под улицами подразумевают европейцы, в Японии нет. Города рассекаются «дори» — дорогами, которые ведут в другие города. Любой адрес состоит из названия части населенного пункта — «ку», района — «чо», части района — «чоме», номера квартала и номера дома. Гинза — один из многих десятков чо в Токио. Но он отличается от прочих потому, что когда-то японцы его «назначили» местом встречи Страны восходящего солнца с 3ападом. После великого пожара 1872 года было решено, что именно здесь, в двух шагах от только что выстроенной первой в стране железнодорожной станции Симбаси, вставшая на путь модернизации Япония покажет себя миру. Тогда-то и начали японцы на «чистом листе» бывшего района Серебряный цех, как переводится слово «Гинза», «писать» свой роман о Любви ненависти Востока и 3апада. «3апад есть 3апад, Восток есть Восток, и вместе им не сойтись», но Гинза — это как раз тот случай, когда они сошлись и, похоже, навсегда.
«Гинза — это узел, нарост, точка пересечения орбит». Неизвестно, какое именно из значений слова node имел в виду мой спутник — ботаническое, астрономическое или медицинское, — ведь разговор шел на английском. А также — на языке изображений: карандаш архитектора Кайокацу Араи уверенно бегал по салфетке с логотипом авиакомпании JAL. В считанные секунды передо мной возник план японской столицы: такой ее видят летчики или даже космонавты сквозь иллюминаторы орбитальных станций. Салфетка переворачивается, и мгновенно в левом ее углу появляется уже одна только часть Токио под названием Чуо-ку, где находится Гинза. А в правом — она сама. У меня на секунду появилось ощущение, будто я оказался в «шпионском» центре, где без электроники, но с любым увеличением можно наблюдать любое место на Земле. «Вот из таких «узлов», а не из сетки улиц состоит Токио. «Узел», как жемчужная раковина, не только выращивает внутри себя нужную инфраструктуру, но и накладывает общий отпечаток на всех, кто селится в нем, обыгрывает часть истории страны, имеет свою философию, в общем, то, что называется «своим лицом»... Да что там Токио. Вся Япония состоит из таких «лиц», вся эта без пустот и «пробелов» громадная каменная деревня на 138 миллионов человек.
Во время прорисовки плана «Боинг» как раз нес нас над гигантской территорией России, где редкими «соцветиями» разбросаны 143 миллиона. Внизу расстилался сплошной пугающий «пробел» в цивилизации, а точнее — непроглядный океан черноты с пылающими фантастическими факелами «острова» Сургут посредине, где можно идти месяцами и не встретить ни одной живой души.
Здесь же, на высоте 10 000 метров, я встретил человека, самого что ни на есть нужного. Пишущие люди вообще верят в удачу, но чтобы на пути в Японию, куда «Вокруг света» откомандировал меня изучать Гинзу, рядом оказался известный архитектор, профессор Киотского университета, много лет к тому же проживший на Западе и работавший с «отцом» современного зодчества американцем Фрэнком Гери, — это уже чудо. Араи возвращался домой из Уфы, где ныне проектирует сверхсовременный комплекс зданий для правительства Башкирии. 10 часов лета от Москвы до Токио — много даже для самой увлекательной лекции, но нам, честное слово, и их едва хватило, чтобы мысленно измерить Серебряный цех. Шаг за шагом.
Шаг I. Самурай
Гинза есть порождение огня, духа перемен и денег. «Нет, пожалуй, деньги поставим на первое место», — улыбается Араи. В 1612 году военный правитель Японии сёгун Токугава Иэясу перенес монетный двор в бывшую рыбацкую деревушку Иеддо, где в рекордные сроки отстроил новую столицу Японии. «Гин» по-японски «серебро», и именно единая для всей страны серебряная монета, которую приказал чеканить сёгун, дала имя району. (Первоначально так назывался всего один квартал на месте современного чоме Гинза-2, где сейчас воздвигнута памятная стела.) Токугава прекратил гражданскую войну, закрыл страну для иностранцев, запретил христианство, в которое меньше чем за сто предшествующих лет отцы-иезуиты обратили почти четверть японцев, и ввел железное сословное деление. Сама градостроительная структура Иеддо была символом сёгуната — вокруг Замка властителя в обширных поместьях на природе селились самураи, а около порта в лабиринте узких улочек — торговцы и ремесленники.
Район, зажатый между самурайской и торговой частями столицы, и стал границей между двумя мирами. С одной стороны, Монетный двор — правительственное учреждение, а править — дело самураев: любой из них, кстати, мог на месте зарубить простолюдина, если счел бы, что тот при нем нарушил закон или какое-либо моральное правило. С другой — Монетный двор «производил» деньги, а их, как и торговлю вообще, самураи не любили. Более того, на Гинзе осуществляли основную «валютную операцию» тогдашней Японии: выдавали желающим серебряные монеты за соответствующее количество бронзовых, а ремесло менялы и вовсе считалось презренным. Но два с половиной века мира, обеспеченного сёгунатом, ослабили власть меча и усилили власть денег. Серебряный цех все гуще обрастал лавками, харчевнями, театрами и домами гейш, где за звонкую монету и самурай, и горожанин могли получить, что пожелают. Даже когда в 1800 году администрация Монетного двора проворовалась и, казнив виновных, сёгун перенес его в другое место, Гинза не умерла.
Шаг II. Император
Гораздо страшнее гнева властей для района оказался очередной «цветок Иеддо» — пожар 1872 года. Три тысячи деревянных зданий с перегородками из рисовой бумаги — «сёдзи» превратились в пепел за пару часов. Погибло же всего три человека — японцы бдительны и приучены ждать беды. По одной из легенд, Гинзу подпалила дочь зеленщика, чтобы в суматохе сбежать от строгого отца к возлюбленному…
Как бы там ни было, старая, изначальная Гинза канула в вечность почти одновременно с сёгунатом, упраздненным монархом-«революционером» Мэйдзи. Очередному потомку богини Аматэрасу не захотелось, подобно его предкам в десятках колен, осуществлять лишь декоративные функции в самой древней на свете империи. В 1868 году он решился отправить на пенсию последнего военного правителя. Тот, проиграв решающую битву сторонникам императора, мирно скончался в своем поместье 45 лет спустя. А двор из традиционной резиденции в древнем Киото переехал в замок Иеддо, причем, учитывая, что изоляционистской политике пришел конец, столица была символически переименована в Токио, что означает «Восточные ворота». Запоздалая «погоня» за Западом началась.
