— В тот вечер я был на приёме у мэра, уехал одним из последних, это легко проверить, — ледяным тоном перебил Андрей, и стало понятно, с каким трудом ему даётся спокойствие. Мне даже показалось, что он сейчас не сдержится и выставит парня за дверь.
— Я знаю, — спокойно кивнул тот, — мы уже опросили всех, кто там был. Собственно, никто и не думал вас подозревать.
Конечно, не думал, раз уже всех опросили!
— Я сейчас о другом. В нашем городе вы с женой довольно известные люди и имеете обширные связи. Скорее всего, и недоброжелателей тоже. Бизнес серьёзный, всякое может быть. Возможно, у вас есть какие-то подозрения, или вы догадываетесь, с кем Анжелика Сергеевна могла отправиться за город?
— Нет у меня никаких подозрений, — уже не скрывая раздражения, ответил Андрей, — и я понятия не имею, с кем Лика могла поехать на дачу, уважаемый… простите, не запомнил вашего имени.
— Виктор Андреевич, — невозмутимо повторил тот.
— Да. Виктор Андреевич. Так вот. Я был уверен, что она едет одна. Лика позвонила мне около восьми вечера и сообщила, что уезжает в «Никитино». Хотела поработать там над проектом нового ресторана, чтобы на следующий день обсудить с архитектором некоторые детали. Встреча была назначена на девять утра, и Лика сказала, что сразу, не заезжая домой, поедет в офис.
— И больше она вам не звонила?
— Нет. Прислала сообщение, что добралась, и что всё нормально.
— А вы?
— Звонил. По дороге домой. Но её телефоны были вне доступа. Там не очень хорошо со связью.
— А потом?
— А потом мне позвонили из полиции…
Андрей опустил голову, следователь понимающе замолчал, выждал пару минут, и только после этого продолжил.
— Сочувствую. Скажите, а ваша жена часто бывала на даче одна?
— На мой взгляд, даже слишком, — отрывисто произнёс Андрей, возвращаясь к разговору. — Я не понимал и не одобрял её привязанности к этому старому жилищу, так же, как и странного желания уединиться. Но Лика утверждала, что именно в глуши и одиночестве ей приходят самые лучшие идеи. Я не представляю, кто и почему в тот вечер составил ей компанию.
— Я должен задать вам ещё один, не очень деликатный, вопрос, — тон был чёткий, отстранённый, но по лицу следователя было видно, что разговор ему тоже совсем не в радость.
Андрей с минуту в упор смотрел на него, а я даже вцепилась в подлокотник, ожидая, что сейчас-то он точно вытолкает парня взашей. Мы оба поняли, о чём пойдёт речь. Но против ожиданий, Андрей лишь нахмурился и заговорил даже как-то более спокойно.
— Не надо, я знаю, о чём вы. Видите ли, господин… Азаров, правильно? — Следователь кивнул. — Мы с Ликой довольно долго состоим… состояли в браке. Я очень любил свою жену, полагаю, она меня — тоже. Но в последние годы это чувство претерпело некоторые изменения. Не то чтобы стало меньше… нет, оно как-то качественно изменилось. Особенно со стороны Лики. Мне казалось, что она любит меня как брата. Да, именно как брата. Возможно, ей было этого мало, не знаю. Мы никогда это не обсуждали, а я никогда не опускался до недоверия и, тем более, слежки. Так что, если у моей жены и были какие-то связи — вы ведь это хотели спросить? — то мне о них ничего неизвестно.
— Спасибо, — сказал следователь, — я понимаю, насколько вам неприятен этот разговор. И раз уж так сложилось, мне бы хотелось задать несколько вопросов вашей племяннице. Вы позволите? — обратился он ко мне.
— Да пожалуйста, — пожала я плечами, не понимая, чем я-то могу помочь.
В этот момент зазвонил мой телефон, который полчаса назад в ожидании маминого звонка был снова включён. Мельком взглянув на дисплей и увидев, что никакая это ни мама, а опять проклюнулся Димка, я чертыхнулась и бросила аппарат в аквариум, стоящий рядом с диваном. Сонные рыбы испуганно метнулись в разные стороны.
Андрей глянул на меня и, решив, вероятно, что я не готова адекватно реагировать на вопросы, категорично заявил:
— В этом совершенно нет необходимости. Маргарита приехала утром, после трагедии. До этого она не была у нас несколько лет и почти ничего не знает о нашей жизни. Так что если у вас больше нет вопросов ко мне, мы бы хотели остаться вдвоём. Впрочем, боюсь, мне тоже нечего добавить к уже сказанному.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Да, я понимаю, — следователь поднялся. — И всё же. Если вспомните что-то, заслуживающее внимания, пожалуйста, позвоните. Вот моя визитка, звонить можно в любое время. И на всякий случай, соблюдайте, пожалуйста, осторожность. Не исключено, что события будут развиваться не лучшим образом.
Он попрощался и направился к двери, а расстроенный Андрей даже не потрудился встать и проводить гостя. Мне стало неловко, и со словами «я провожу» я подскочила с дивана.
Магистр устремился за мной.
***
Мы молча спустились по лестнице и вышли на подъездную аллею.
Я искоса взглянула на следователя. Парень был высокий, спортивный, темноволосый, с отличной фигурой и широкими плечами.
«А он ничего, симпатичный, как раз в Ликином вкусе…» — мысль возникла не к месту, но что-то в ней было совсем не праздное. Правда, что именно, я осознать не успела.
— Маргарита Николаевна, — неожиданно обратился ко мне обладатель хорошей фактуры.
— Можно просто Рита, — машинально сказала я, продолжая раздумывать, с какой это стати мой мозг решил вдруг выдать столь странную параллель. Мысль отчего-то казалась важной, и мне не хотелось её упустить.
— Хорошо. Тогда и вы можете называть меня по имени, — в ответ предложил он.
— Не уверена, но попробую, — отозвалась я, а про себя подумала: «Какие приветливые сотрудники в местной прокуратуре… Интересно, это такая специальная игра, чтобы побольше выведать, или он по жизни такой симпатяга? А может, здесь все сотрудники правоохранительных органов — милейшие люди… Вдруг на них здешний климат как-то по-особому влияет? И всё-таки что же мне в нем напомнило о Лике?..»
— Рита… — имя было произнесено так, будто Виктор Андреевич пробует его на вкус, а ещё я с удивлением обнаружила, что он не смотрит на меня прямо, а тоже как-то странно искоса поглядывает.
«Не иначе как боится ослепнуть от такой красотищи!» — так и услышала я ехидный комментарий Магистра и даже чуть было не шикнула на кота.
Хотя… может, Маг не так уж и неправ. Вон, и голос у товарища совсем не такой, как при разговоре с Андреем. Не хватало ещё, чтобы гражданин следователь в меня влюбился и таскался к нам по любому поводу! И вообще, он не в моем вкусе, мне всегда нравились блондины…
Снова мелькнула та важная мысль, но я опять не успела её ухватить.
К тому времени Виктор, видимо, вспомнил, что он тут на службе, а не на свидании, обрёл твёрдость голоса и продолжил:
— Вы действительно долго не были в родном городе, тем не менее, я знаю, что у вашей тёти были с вами довольно доверительные отношения.
— Неужели? — я изумлённо приподняла бровь. Это правда, но он-то откуда знает? Звёзды, что ли, нашептали?
— Не удивляйтесь, все предельно просто. Я разговаривал с вашей мамой. Она сказала, что Анжелика Сергеевна не признавала женской дружбы — только соперничество, а посему близких подруг не имела. Так что если у неё и были какие-то тайны, она могла рассказать о них только вам или вашей маме. А поскольку ей она ничего не говорила, то вы единственный человек, с которым она ещё могла поделиться. Это дословно.
— Ах да, мама… — кивнула я. — Понимаете, Виктор… моя тётя была вполне самодостаточным человеком. К тому же она действительно считала, что между женщинами дружба в принципе невозможна, особенно если ты хороша собой и преуспела в жизни. Лика и мне не раз говорила, что дружить надо исключительно с мужчинами. Правда, не убедила. В детстве, с мальчишками, да, получалось, и было даже здорово, но с годами… В общем, сложно это.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Готов поспорить, все потенциальные друзья становились вашими поклонниками, — удивив проницательностью, улыбнулся Виктор.
— Неважно. Речь ведь, кажется, не обо мне? — не знаю, почему, но его слова меня одновременно смутили и разозлили.
