Братцы-сестрицы:
— Мы — твои помощники. Но ты должен получше объяснить, что нам делать. Потому что теперь мы легко засыпаем и не можем подолгу оставаться внимательными и активными.
Я изложил братцам-сестрицам некоторые судебные дела, которые запали мне в память:
— У человека взорвался мотор и кого-то ранило. Его лошадь кого-то лягнула. Из его резервуаров произошла утечка жидкостей. От его фабрики шел дым или газы, отчего пострадали другие люди. Его сифон для содовой воды взорвался и поранил гостя. Гнилое дерево на его участке снесло ветром, отчего пострадало другое лицо.
Братцы-сестрицы:
— Иногда, когда ты говоришь о юриспруденции, нам кажется, что тебе хочется, чтобы мы для тебя что-нибудь сделали. Или тебе хочется, чтобы мы песенку спели и в ладоши похлопали.
Рагнхильда пожаловалась на головную боль и головокружение. Я посоветовал ей:
— Безотлагательно возьми страховку. Никогда не знаешь, сколько времени будешь здоров.
Братец Свен сказал, что ему пригодились бы пятьдесят крон. Я заметил:
— В Соединенных Штатах Америки доллар делится на сто центов, а каждый цент на десять даймов.
Братцы-сестрицы:
— Может быть, человек служит в помощниках у юриста лишь ограниченную часть жизненного пути? А потом он, может быть, кем-нибудь другим становится?
Я сказал братцам-сестрицам:
— Посмотрите на кончики моих пальцев. Там вы сидите, вцепившись в них. Смотрите, вы чуть не свалились. А вот и свалились. Теперь я вас спасу. Как вам повезло, что я вас спас.
Сестрица Гунхильда спросила, не одолжу ли я им несколько крон, всего на пару дней.
Я изложил братцам-сестрицам некоторые судебные случаи:
— Владелец бензоколонки признан ответственным за повреждение машины, поскольку оно вызвано тем, что заправка машины бензином не проведена с необходимой осторожностью. На продавца соляной кислоты в оплетенной бутыли наложен штраф, так как при доставке кислоты покупателю допущена небрежность: наемный извозчик, обеспечивавший доставку, уронил бутыль на лестнице в конторе покупателя, отчего были повреждены ступени. Хозяин гостиницы признан ответственным за утрату денег, переданных им почтальону, который передал деньги растратившему их мальчишке на побегушках.
Братцы-сестрицы:
— Нам не нравится, что ты нас обвиняешь. Ведь не все же случается по нашей вине?
Май. Июнь. Июль. Август. Сентябрь. Октябрь. Ноябрь. Декабрь. Январь. Я сказал братцам-сестрицам:
— Смотрите, какой снег идет.
Я пригласил братцев-сестриц, чтобы обсудить с ними один возможный судебный случай:
— Я заказываю по телефону товары и называюсь представителем какой-либо фирмы. При получении товаров я подписываю накладную несуществующим именем с намерением избежать ответственности за обман. Вопрос в том, считать ли этот случай ложным удостоверением личности или мошенничеством?
Братцы-сестрицы заявили:
— Странно было бы, если бы ты заказывал товары по телефону и валял бы дурака подобным образом.
Я спросил братцев-сестриц:
— Какова, согласно учению Канта, самая главная задача наказания: а) возмездие, б) устрашение, в) исправление?
Братцы-сестрицы:
— А ты на лыжах пробежаться не хочешь?
Проходят дни.
Братцы-сестрицы:
— Мы получили водительские права. Мы обучились вождению на машинах, принадлежащих водительской школе. А будем ли мы когда-нибудь ездить на собственных машинах? Мы хотим Мерседес-Бенц, Форд и Вольво. Чтобы ездить как хотим и куда хотим.
Прошли месяцы.
Я постоянно выступал в качестве юридического эксперта в ряде дел нематериального характера.
Прошло много лет.
Зима. Братцы-сестрицы собрались в суде и просят меня прийти. Здесь Ингвар, Рагнхильда, Сверкер, Рольф, София, Свен, Гунхильда, Нильс и Гертруда. Я их шутя спрашиваю:
— Хотите, чтобы я рассказал вам что-нибудь о площади в Фальстербу?
Они:
— Мы устали быть твоими помощниками. Мы не хотим здесь оставаться. Мы хотим жить своей жизнью. Найди себе других юридических помощников. Мы хотим жить в каком-нибудь ином месте — и ты за нами не езди. Сиди со своими сводами законов, которые ты так любишь.
Я:
— Вы что, уезжаете? Разве вы не здешние? Зачем вам уезжать? Ведь вы здесь живете.
Братцы-сестрицы сложили чемоданы. Они сказали:
— Мы от тебя уедем, один за другим. Один за другим отправимся на центральный вокзал, купим билеты на поезд и уедем от тебя.
Я представляю себе судебные инстанции как некие города, которые находятся между собой в каких-то отношениях. Я приезжаю в один город и, если мне он не подходит, меня отправляют в следующий. А если мне и он не подходит, то меня отправляют в третий город. А оттуда уже не уедешь. Это последний город, и мне нужно там прижиться.
Так я представляю себе судебные инстанции.
Я вошел. Через органы осязания, связанные тонкими нервами осязания. Через суды первой инстанции и далее к судам второй инстанции. Из городского суда в апелляционный суд, и далее в Верховный суд. К каждому из двадцати четырех советников юстиции. Сквозь верхний кожный покров и лежащий под ним нижний покров. Далее сквозь подкожные связующие ткани до самого остова. А потом в мозг и его мысли.
Конец ноября, начало декабря. Дождь. Первым отправился в путь братец Ингвар. Остальные пожелали ему счастливого пути. Он сел в поезд, а они махали ему рукой с перрона на центральном вокзале. Он поехал на север.
Пятое декабря. Именины Свена. Я не стал его поздравлять.
Ингвар нанялся грузчиком в порту Норра Хаммарбю в Стокгольме. С корабля у пристани сгрузили восемь тюков ковров, принадлежавших торговому дому «Рингстрём & Кан».
В задачу Ингвара входило провести восемь тюков ковров через таможню. После прохождения таможни обнаружилось, что тюков всего семь. Восьмой тюк нашли у Ингвара дома.
Ингвар твердил, что в его доме был совсем другой тюк.
Его вызвали в городской суд. Я представлял торговый дом «Рингстрём & Кан» и предъявил ему обвинение.
Городской суд осудил его. Он попал в тюрьму.
Я собрал остальных братцев-сестриц и говорю:
— Видите теперь, что с Ингваром сталось?
Братцы-сестрицы не прекратили ходить на центральный вокзал. Братец Сверкер сел на поезд, идущий на север, и уехал в Стренгнес. Братцы-сестрицы на прощанье снабдили его едой в дорогу.
Тридцатое января. Снег. Именины Гунхильды. Никаких поздравлений.
Сверкер нанялся паромщиком на паром, ходящий через Стренгнесский пролив между островом Тостерён и мысом Стренгнес. Однажды с материка на остров перевозили лошадь с телегой. Дул сильный ветер. После того, как паром отчалил от берега, началась качка. Бочка со смолой, стоявшая впереди на пароме, закачалась и невероятной тяжестью навалилась на ноги лошади. Телегу вытолкнуло через задний борт парома, за ней потянуло и лошадь. Лошадь погибла.
Братца Сверкера вызвали в районный суд. Я представлял хозяина лошади.
Районный суд справедливо решил, что виноват братец. Сверкера посадили в тюрьму.
Я позвал к себе семерых оставшихся братцев-сестриц:
— Смотрите, что со Сверкером сталось.
Они отвечают:
— Ты не хочешь, чтобы мы от тебя уезжали. Но ты над нами не властен. Куда захотим, туда и поедем.
Братец Рольф собрал вещи и уехал на поезде на север в Чёпинг.
Семнадцатое марта. Дождь. Гертрудины именины. Никаких поздравлений.
В Чёпинге Рольф нанялся шофером. Ему поручили водить грузовик из одного пункта в другой. Он взял к себе в кабину пассажира.
Рольф собирался обогнать едущего в том же направлении велосипедиста. При этом в правое окно кабины просунулась ветка из живой изгороди. Ветка попала пассажиру в правый глаз и так сильно его повредила, что глаз пришлось удалить.
Рольфа вызвали в городской суд за нанесение пассажиру увечья. Я представлял пассажира и привел в доказательство тот факт, что увечье случилось по вине моего братца, проявившего небрежность при обгоне велосипедиста.
Городской суд согласился утвердить мое исковое заявление и приговорил Рольфа к тюремному заключению.
Я собрал шестерых оставшихся братцев-сестриц и говорю им:
— Смотрите, что с Рольфом сталось.
А братцы-сестрицы:
— До чего же ты в себе уверен. А не знаешь, что Рольф обратился в следующую инстанцию и обжаловал там решение.
Дождь. Меня позвали в апелляционный суд для дальнейшего рассмотрения дела. Апелляционный суд утвердил решение городского суда. Рольф угодил в тюрьму.
