Дойль почувствовал, как какая-то неведомая сила сковала холодом его сердце и желудок, но в то же мгновение эта ледяная энергия потоком схлынула по его правой ноге и ушла в землю.
Ромени ошеломленно смотрел на него.
- Кто ты, черт тебя подрал? - пробормотал он, сделал шаг назад и вытащил из-за пояса кремневый пистолет с длинным стволом.
Тело Дойля среагировало автоматически - он прыгнул вперед и вверх и ударил пятками в грудь Ромени. Чародей отлетел назад и рухнул на спину футах в шести от места, где только что стоял. Дойль перевернулся в воздухе и приземлился по-кошачьи, на четыре точки, при этом его левая рука легко и небрежно поймала в воздухе падающий пистолет.
- Руа? - послышался голос у него за спиной. - Так убивать мне Байрона или нет?
Дойль круто повернулся и увидел цыгана с ножом у входа в соседний шатер. Увидев, как чародей упал на землю, цыган поспешно скрылся в шатре.
Двумя скачками Дойль одолел расстояние до шатра и распахнул полог как раз вовремя, чтобы увидеть, как цыган заносит лезвие над горлом Байрона, который лежит связанный на кушетке с кляпом во рту. Прежде чем сам Дойль осознал происходящее, рука его дернулась от отдачи, и сквозь пороховой дым он увидел, как цыган отлетает к дальней стенке шатра с дырой во лбу.
В ушах еще стоял звон от выстрела, а Дойль уже бросился вперед, выхватил нож из мертвой руки и перерезал путы на лодыжках и руках Байрона.
Молодой лорд поднял руку и вытащил изо рта кляп.
- Эшблес, я обязан вам жизнью...
- Вот, держите, - оборвал его Дойль, сунув ему в руку нож рукояткой вперед. - И осторожнее, сегодня здесь творятся дикие вещи. - Он поспешил из шатра в надежде схватить Ромени, пока тот не пришел в себя. Однако чародей исчез.
Теперь полыхали уже почти все шатры, и Дойль нерешительно озирался по сторонам, не зная, куда лучше бежать. То ли глаза его переутомились, то ли что-то случилось с его чувством перспективы, но он увидел двоих - нет, уже троих! - охваченных пламенем людей, энергично, даже, можно сказать, весело плясавших на траве между шатрами и дорогой. Мимо них стремительно, как кометы, - так, во всяком случае, показалось Дойлю - пронеслись еще двое таких же.
Похоже, надо уносить ноги, и побыстрее, причем через северную часть лагеря, подумал Дойль, но, повернувшись, увидел огненных танцоров и на севере. Боже, сообразил он, они же окружают лагерь!
Он снова повернул на юг, и тут же стали ясны две вещи: огненных призраков слишком много, и они двигаются слишком быстро, чтобы надеяться проскользнуть через их круг; и пылающее кольцо сжимается на глазах.
"Это все Ромени вызвал, - в отчаянии думал Дойль, - и если он не сможет остановить этого, не я буду тому виной - если понадобится, я выкручу ему руки... или сверну шею. Он должен скрываться в одном из этих шатров".
Дойль бросился к ближайшему шатру, а тени кружились и плясали вокруг него.
Глава 2
Ты, о котором говорят: таков он,
Что, если б он вел братьев
В горний бой,
Сынам Земли венец, был уготован,
Спусти нас - и не хмурь надменный взгляд
В глубины, где Коцит морозом скован.
Виргилий, обращающийся к Антею.
Данте. "Ад"
"С энергией проблем не будет, - думал доктор Ромени, склонившись над бумагами у себя за столом и стараясь не прислушиваться к воплям не успевших спастись цыган и реву теперь уже сплошной стены огня, вышедшей из-под контроля и стягивавшейся вокруг лагеря. - Так, здесь угол между этими стеклянными стержнями, я задам время, в которое прыгну. Но как мне вернуться обратно? Ведь для этого нужен волшебный талисман, связанный с этим временем... Куска зеленого сланца с нацарапанными на нем координатами нашего времени хватило бы в самый раз..." Он с надеждой покосился на статуэтку Анубиса, служившую пресс-папье, - она как раз была изваяна из этого материала.
Сквозь рев огня он услышал, как кто-то вломился в соседний шатер.
- Ромени, черт возьми, где ты? Ты прячешься здесь?
"Должно быть, это тот волосатый гигант, каким-то образом оказавшийся неуязвимым для моего смертельного заклинания, - подумал Ромени. - Он вернулся за мной. Да, вырезать сейчас что-то из камня просто некогда. Придется расписать все на бумаге и попытаться выжать еще крови - чем больше, тем лучше, - для того чтобы оживить".
Торопливо царапая цепочки иероглифов эпохи Древнего Царства, он все думал, кто такой этот бородатый мужчина? И где тогда Брендан Дойль?..
Перо повисло в воздухе - до него вдруг дошло. "Но как, - подумал он почти в ужасе. - Ну конечно же - говорили же яги: "Его новое тело действует лучше"! Но ведь он казался таким беспомощным, когда я в первый раз встретил его! Неужели это была только игра? Клянусь Сетом, воистину это так! Того, кто способен заставить Аменофиса Фике заключить его в новое тело, и при этом не отравленное, и не только вынести мое лучшее холодное заклятие, но вдобавок ухитрился выбить у меня пистолет, уже никак не назовешь... гм... беспомощным".
Ромени встряхнулся и продолжил выписывать древние символы, одновременно размышляя, в какое время лучше прыгнуть. Куда-нибудь в будущее? Нет, это будет означать, что сегодняшний разгром станет свершившимся фактом истории. Лучше перенестись в прошлое и устроить все так, чтобы то, что должна была исправить сегодняшняя прерванная попытка, и не возникало. Так, когда у Мастера начались неприятности с Англией? Конечно, значительно раньше, чем морское сражение у мыса Абукир в 1798 году, после которого любому стало ясно, что контролировать Египет будут англичане, - даже при другом исходе битвы, даже если представить себе, что генерал Клебер остался бы жив, Англия все равно заправляла бы сейчас в Египте. Нет, если уж прыгать в прошлое, так в те времена, когда Англия впервые заинтересовалась Африканским континентом, а это имело место... где-то в районе 1660 года, когда Карл, взойдя на престол, женился на португальской принцессе Катерине Браганской, в приданое за которой дали и порт Танжер.
Ромени произвел быстрые подсчеты... и нахмурился, поняв, что в пределах двадцати лет от женитьбы Карла нет ни одного окна. Ближайшее было в 1684 году - он подсчитал точнее, - четвертого февраля, за год до смерти Карла. Каирский Мастер как раз пытался тогда посадить на трон Англии недалекого и податливого внебрачного сына Карла - Джеймса, герцога Монмута. Фике в то время - уже почти двадцать лет - поддерживал состояние неопределенности, последовавшее за использованием ягов в 1666 году, и с этой целью напустил на остров неслыханные морозы - в сочетании с подрывом соверена, фальсификацией якобы "вновь обнаруженного" свидетельства о браке Карла Стюарта с Люси Уолтер, матерью Монмута, и тайным возвращением самого Монмута из Голландии.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
