Она наблюдала за тем, как двигалась его рука с голубыми венами и красивыми овальными ногтями – рука, которая знала каждый изгиб ее тела. Гиацинтой овладела паника, она пыталась заглянуть дальше этих арифметических действий, этих сложений и вычитаний. «Отец, – лихорадочно подумала она, – поможет. Он не богач, но поможет».
– Должен же быть выход, – сказала Гиа. – Я попрошу отца.
– Попросишь у него деньги?
– Конечно.
– Я не могу пойти на это. Не стану просить деньги у него.
– Я и не жду, что ты будешь просить. Это сделаю я. И потом, почему ты говоришь: не стану просить деньги у него?
– Полагаю, ответ очевиден. Унижение…
– …испытаю я, а не ты.
– Тем не менее это из-за меня.
– Ты ведь не испытывал унижения, принимая деньги от медицинского института?
– Это не выдерживает сравнения. То был кредит.
– В таком случае пусть сейчас тоже будет кредит. Выплатишь его, когда начнешь практиковать.
– Мне не нравится эта идея.
– А мне нравится.
Джеральд улыбнулся.
– Теперь я понимаю, почему родители утверждают, что ты упрямая.
Гиацинта тоже улыбнулась.
– Я вдруг снова почувствовала себя нормально, узнав, что все упирается только в деньги. Я думала… О Боже, я думала, что ты изменил отношение ко мне.
Он рассмеялся.
– Ты сумасшедшая! Право, ты сумасшедшая! – Затем, уже серьезно, добавил: – Все это может оказаться не так просто, как тебе сейчас кажется. Не забывай про мнение твоей матери обо мне.
– То было месяцы назад! И потом, если отец захочет это сделать для нас, он непременно сделает независимо ни от чего.
– Ну что ж, в таком случае попроси. Я определенно не смогу этого сделать.
Этой весной Гиацинта часто размышляла о том, что когда-нибудь, в отдаленном будущем, вспомнит это время, время осуществления желаний и надежд, когда было все – и поцелуи, и слезы, и шампанское, и добрые пожелания, и белоснежные платья, и украшенные цветами шляпки.
– Я очень счастлив, что могу сделать это для тебя, – сказал Джим в тот вечер. – Это сбережет твою энергию для работы. Ничто так не отвлекает человека от дела, как пустой кошелек.
– Стало быть, решено, – проговорила Францина. – Помолвка, торжественный день в институте, женитьба – и отъезд в Техас?
– Через две недели после окончания, – зардевшись от волнения, ответила Гиацинта.
Они находились в гостиной. Огонь в камине догорал, тихо играла музыка, которую Джим слушал до того, как молодые люди пришли к нему. «Реквием» Верди отныне навсегда будет ассоциироваться у нее с этим событием.
– Я хочу, чтобы вы оба знали, – вставил Джеральд. – Я так благодарен вам, что это не выразить словами. И помните: я не забираю Гиацинту от вас. Она рассказывала мне, как вы скучаете по своим сыновьям, поэтому обещаю, что, едва я завершу обучение, мы вернемся сюда и останемся здесь. Доктора не ездят с места на место. И еще, – добавил он, обращаясь к Францине, – я не буду называть Гиацинту именем «Гиа». Она говорит, что вы этого терпеть не можете.
– Верно, Джеральд, но ты должен называть ее так, как ей самой нравится.
На сей раз улыбка Францины была приятной, а объятия теплыми. Что у нее на уме, Гиацинта не знала, однако понимала, что все случившееся – полная неожиданность для матери. Весьма вероятно, что она изменила мнение о Джеральде. По крайней мере Францина наверняка заметила, как он старался ей угодить.
Последние недели перед торжественным днем Джеральд был не слишком перегружен, и это позволило ему принять более активное участие в жизни дома. Весна, которая пришла после суровой зимы, была затяжной и прохладной.
Джим делал бордюры из многолетних растений в тенистой части двора. Он и Джеральд искали в справочниках по садоводству сведения о том, какие растения способны здесь выжить и разрастись. Они купили саженцы из питомника и работали теперь уже дотемна. Редко кто из сыновей Джима уделял ему больше внимания, чем Джеральд. Они красили газонные стулья, ходили на рыбалку, купили новый рашпер для приготовления барбекю, и установили его.
В семье воцарилось умиротворение. После поворота дороги начинался лес, владелец которого не возражал, чтобы по нему совершали прогулки. Здесь Гиацинта и Джеральд подолгу гуляли или, сидя на пеньке, вели беседы, окруженные покоем и тишиной. Гиацинте казалось, что они еще больше сблизились в последнее время, причем на какой-то новой основе.
Когда Гиацинта и Джеральд однажды нанесли визит бабушке, она угостила их лакомствами, а затем весь вечер потчевала рассказами о давно минувших днях, когда город был окружен роскошными поместьями, ходили частные железнодорожные вагоны, а оркестр в 1917 году играл «Там, по ту сторону». Перед уходом гостей бабушка вручила им связанные ею подарки – синие свитера. Гиацинта беспокоилась, что Джеральду будет скучно, поскольку бабушка иногда рассказывала о том, что было интересно только ей. Однако Джеральд сказал, что бабушка – «весьма приятная пожилая леди и любопытная личность».
В одно прекрасное солнечное утро состоялось вручение дипломов, и Гиацинта смотрела сияющими от счастья глазами, как Джеральд получил диплом доктора медицины. После этого его представили дома ближайшим родственникам и друзьям. Вечером Джеральда познакомили даже с «мстительницей» Мартой и другими представителями «толпы». Случилось так, что Гиацинта шла вместе в Джеральдом мимо дома Марты. Здесь-то и состоялось знакомство. Гиа, заметив удивление Марты, испытала торжество, но вместе с тем досадовала на себя за то, что придает значение мнению других людей.
Началась подготовка к свадебной церемонии в саду. Братья купили билеты на самолет. Гиацинта выбрала себе свадебное платье, вместе с Франциной заказала тисненые открытки с приглашениями. Уже были присланы первые подарки и отправлены благодарности. По карте во всех деталях они изучили путешествие до Техаса.
Отец настоял на том, чтобы после торжественной церемонии состоялся вечер.
– Во время церемонии бракосочетания, возможно, не следует собирать толпу, но ты, Гиацинта, наверняка впоследствии пожалеешь, если после этого не будет веселого праздника. Кроме того, ты прожила здесь всю жизнь, ходила в школу, поэтому было бы не по-дружески не пригласить друзей и соседей. Как ты считаешь, Францина?
Кто-то мог заподозрить, что именно мать была инициатором этого вечера. А она лишь сразу согласилась. Францина проявляла покладистость и полное спокойствие после того вечера, когда Джим открыл свое сердце и свой бумажник Джеральду.
– Что ж, вы знаете, я люблю праздники, – откликнулась она. – Гиацинта, ты должна высказать мне свои соображения по поводу убранства, меню и гостей. Я немедленно всем этим займусь.
