Рука графа де ла Мар снова легла на меня – на шею, пониже затылка, и предостерегающе сдавила.
- Тогда я выпил лишку, признаю, - сказал он небрежно. – Но Пужи сам виноват. Начал нести какую-то ересь и довел меня до бешенства своими памфлетиками. Да и не сильно мы с ним подрались – всего-то обменялись парой тумаков.
- В газетах писали, что ты спустил его по главной лестнице Вайзерфилд-холла, - заметил месье Огюст. – А графиня… - тут он перевел взгляд на меня, и я испуганно встрепенулась, - а графиня сломала веер о твою голову и называла тебя сумасшедшим алхимиком.
Крепкие пальцы чуть сдавили мою шею, подсказывая, что теперь должна дать объяснения я.
Сердце мое пропустило удар, а потом забилось в сумасшедшем ритме, но я ухитрилась произнести, улыбаясь немного смущенно:
- Журналисты – известные фантазеры, месье. Конечно же, всё это – преувеличение. В тот момент я просто пыталась остановить Этеьена, чтобы он не наделал глупостей. Я так испугалась за него – вцепилась, не позволяя подойти к месье… Пужи… Тем более, что все это происходило при свидетелях… Мне жаль, что мы доставили вам столько волнений. Обещаю, что ничего подобного не повториться.
- Очень на это надеюсь, - месье Огюст проницательно глянул на меня, а потом вернулся к газете, и мне показалось, что он с трудом сдерживает улыбку.
Рука Этьена на моей шее ослабила хватку, а сам он наклонился поцеловать меня в щеку. Я едва сдержалась, чтобы не отшатнуться, потому что каждое его прикосновение действовало на меня, как пчелиный укус.
- Умница, - шепнул он мне.
Можно было уже меня отпустить, но он медлил, и пальцы поглаживали мою шею так… призывно…
- Я готова! – раздалось сверху – к нам спускалась мадам София, переодевшаяся в свежее платье – бледно желтое, придававшее ей вид весеннего цветка. – Можем садиться за стол.
Я вырвалась из-под руки графа и вскочила, приглашая всех пройти в столовую. Месье Огюст отложил газету и подал руку жене, они пошли первыми, а следом за ними – мы с Этьеном. Граф посматривал на меня тяжелым, подозрительным взглядом, и руки не подал.
За стол мы сели, как и было оговорено: Этьен – во главе, я – по левую руку от него, рядом со мной – месье Огюст, напротив – мадам София.
Были поданы утренние лакомства – такие легкие и изысканные, что можно было подавать их и за императорским столом. Особенно мне понравились поджаристые ломтики хлеба, на которые были выложены яйца, сваренные без скорлупы, а сверху всё заливал ярко-желтый яичный соус «исиньи» - маслянистый, чуть кисловатый, горячий и удивительно нежный.
- Что ж, я рада, что примирение между вами состоялось, – торжественно изрекла София, подкладывая себе на тарелку еще запеченного картофеля, - и теперь мне хотелось бы узнать – долго ли вы собираетесь жить здесь, как затворники?
Этьен открыл рот, собираясь говорить, но я опередила его.
- Еще месяца три-четыре, ма… София, - сказала я с улыбкой. – Именно этот срок рекомендовали врачи.
- Если это рекомендация врачей… - мадам Аржансон милостиво кивнула. – Передайте хлеб, пожалуйста.
Мы с Этьеном одновременно потянулись за плетеной корзиночкой, полной ломтями свежевыпеченного хлеба, соприкоснулись пальцами и одновременно отдернули руки. Я заметила, как София обменялась взглядом с мужем, но она ничего не сказала, а я жестом предложила Этьену передать матери хлеб.
- Чем хотите заняться днем? – спросил граф с преувеличенным энтузиазмом. – Хотите прогуляться или, может, отправимся на рыбалку?
Месье Огюст оживился, и мужчины принялись увлеченно обсуждать рыболовные снасти.
- Почему бы и нет? – пожала плечами София. – Отправляйтесь на озеро, а мы с Розалин подождем вас с уловом.
Я открыла рот, чтобы согласиться с ней, но тут граф де ла Мар опередил меня:
- Зачем вам сидеть дома, милые дамы? – спросил он весело и приобнял меня, скользнув ладонью по моей спине. – Давайте пойдем все вместе. Погода обещает быть чудесной, возьмем корзину с провиантом и устроим пикник.
Он хочет постоянно держать меня в поле зрения, догадалась я. Вернее, не меня, а Розалин. Боится, что я выкину очередной фертель.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
- А что? – подхватил месье Огюст. – Отличная идея! Зачем вам сидеть в душном доме, Софи? Прогулка, свежий воздух, природа – что может быть лучше?
- Мягкое кресло, засахаренные орешки и интересный роман, - парировала Софи. – Но ты прав – устроим пикник. Мы так редко бываем вместе, воспользуемся этой возможностью. Вы согласны, Розалин?
- Конечно, согласна, - ответил за меня Этьен. – Моя дорогая жена обожает прогулки на свежем воздухе.
- Будет очень мило, - с улыбкой согласилась я. – Думаю, надо взять тартинки, фрукты и вино. Пойду, приготовлю угощение и достану пледы. С вашего позволения…
Я уже встала, готовясь сбежать из-за стола, но Этьен резко дернул меня за юбку, усаживая обратно, и тут же обхватил за талию, поцеловав меня в щеку.
Это разозлило меня, но я удержалась от колкостей. Он хотел примерную жену? Напоказ родителям? Хорошо, примерная жена уже в свете софитов.
- Сначала закончи завтрак, милая, - сказал Этьен, играя завитками моих волос, выбившимися из прически. – А потом я помогу тебе и с тартинками, и с пледами.
- Благодарю, - ответила я, заставив себя повернуть голову и посмотреть ему в глаза, хлопая ресницами, как влюбленная дурочка. – Уверена, что с вашей помощью тартинки получатся божественными.
- И такими же сладкими на вкус, как ты, - заверил он.
Я опять заметила, как супруги Аржансон обменялись взглядами. Похоже, их и радовало и настораживало наше примирение.
Наконец, мы закончили завтрак, я отправилась в кухню, и граф де ла Мар пошел за мной следом.
Мадам Пелетье, узнав о пикнике, сказала, что принесет из кладовки окорок, чтобы сделать еще и несладкие тартинки. Сесиль убежала помочь Софии переодеться (да, на пикник мадам Аржансон решила надеть совсем другое платье), и мы с Этьеном остались наедине.
- Вы так и будете пасти меня? – спросила я, когда он достал из буфета бутылку вина. - Вы настолько мне не доверяете?
Он презрительно хмыкнул.
- Зачем этот спектакль? – спросила я, повязывая фартук и вооружаясь ножом, чтобы порезать хлеб. – Надо ли вам так страдать, целуя меня напоказ? Вполне можно обойтись дружеским пожатием или улыбкой. Вы так стремитесь доказать, что между нами все хорошо, что ваши родители, по-моему, в это не верят. Не проще ли сказать правду?
- Ты ничего не скажешь, – он тяжело посмотрел на меня. – Моя мать должна быть уверена, что в моей жизни все в порядке, а о разводе узнает, когда мы с тобой будем уже разведены. И если ты скажешь ей хоть слово не так… - он подался вперед, понизив голос: - Я тебя придушу, Розалин. И это не шутка.
Я чуть не порезалась, услышав это, и готова была запаниковать, потому что в этот момент граф де ла Мар и в самом деле был страшен. Неудивительно, что графиня предпочла бегство!
- Давайте решать проблемы по мере их поступления, - сказала я успокаивающе, как разговаривала бы с рычащим псом. – Сейчас мы идем на берег озера, дружески болтаем, вы ловите рыбу… и не хватаетесь за меня каждую минуту. Честное слово, это выглядит смешно. Будем вести себя достойно, Этьен. Тем более, что потрясения не нужны ни вам, ни мне, ни вашим родителям.
Граф удивленно вскинул брови, а потом с преувеличенным восхищением покачал головой:
- Ты потрясаешь, Розалин! В тебе умерла актриса! Чуть сам не поверил, что ты нормальная женщина! Вот так талант!
Похвалы несуществующему таланту показались мне настолько нелепыми, что я не удержалась от смеха. Талант! У меня – у Розы Дюваль, которая только и способна, что влюбленно вздыхать, когда рыцарь Ланселот произносит проникновенный монолог, победив дракона!..
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Этьен вдруг потемнел лицом и шагнул ко мне, но в это время в кухню заглянула София. Она была уже в коричневом платье для прогулок, в коричневой шляпке-цилиндре и держала на сгибе локтя рукодельную корзиночку.
