метафора, но важно то, что теперь они были у меня в кармане, и я не помнила, как положила их туда.
Червяк теперь яростно вгрызался в землю, гоняясь за чем-то скользким и тёмным.
— Не странно ли, — послышался голос Атиласа, — как всё перемещается по дому? Всегда оказывается в нужном месте, чтобы быть полезным.
Я оторвала взгляд от тёмно-серого пространства в углу и сказала:
— Да. Удобно, я полагаю. Этот предмет… всегда был в доме?
— Кажется, мы упоминали, что были удивлены, что дом не провалился в Между или не стал местом более странных происшествий.
— Это приятное, жутковатое «да», — пробормотала я. Червь извивался и жевал, и это было неудобно, но я хотел знать, за чем он так яростно гонялся. Чем ближе я подходила к теням, тем яростнее он двигался. Я сказала Атиласу: — Давай же. Похоже, это всё, в конце концов.
Мне не нужно было видеть его лицо, чтобы понять, что он шёл за мной, приподняв бровь; веселья в его голосе, когда он сказал:
— О, конечно, после тебя, Пэт! — было достаточно. Но он пошёл за мной, и это было важно.
Мы прошли сквозь штукатурку и оказались на прохладном, влажном камне, который слишком плотно облегал нас, чтобы чувствовать себя комфортно. Атиласу приходилось двигаться медленно, и мне было ненамного удобнее: он стоял сзади, а камень давил с боков, отчего мне казалось, что я не могу дышать. Возможно, было бы легче, если бы червь не сжимал и мой разум, но к тому времени я уже испытывала некоторое облегчение от того, что могла сосредоточиться на этом. Я уловила краткий проблеск воспоминания и позволила червю проглотить его, остановившись, чтобы запечатлеть и его тоже: это было воспоминание о себе, сонно бредущей по дому, чтобы добраться до кухни, а вместо этого бредущей по замшелой поляне. Мягкая трава под ногами заставляла меня сонно хихикать про себя. Я всё ещё видела впереди свет на кухне и не испытывала страха, пока что-то большое и тёмное, похожее на паутину, не протянулось между тем, где бы это ни было, и безопасной кухней.
Оно потянулось ко мне, и я закричала, громко и пронзительно. Что-то большое и быстрое, пахнущее папой, пронеслось мимо меня, и чья-то настойчивая рука оттащила меня, развернув лицом в другую сторону, слишком быстро, чтобы я успела по-настоящему испугаться того, что увидела.
Мамино лицо, мамины глаза, такие яркие и серые. Она опустилась передо мной на колени, обхватила моё лицо ладонями, и, хотя я в детстве ничего такого не заметила, я, которая помнила это, только сейчас впервые осознала, что она также закрыла мне уши, чтобы заглушить звуки позади меня. Мы простояли так несколько минут, и я вспомнила, как моё сердцебиение замедлилось, когда я уткнулась лицом в её ладони и зарылась пальцами ног в мох.
Когда она отпустила меня, мои пальцы ног были прижаты к ковру. Она посмотрела на него, затем бросила быстрый взгляд мне за спину, прежде чем встать.
— Ты снова ходишь во сне, — сказала она, и я поняла, что это, должно быть, правда. Я на мгновение ощутила тепло её ладони на своей, как будто она действительно дотянулась до меня сквозь воспоминания и сжала мою руку здесь и сейчас, — она добавила более настойчиво: — Тебе просто приснился кошмар. Забудь об этом. Возвращайся в постель, Пэт.
Конечно, она не сказала «Пэт».
Она произнесла моё имя, но звук его был размытым в моём сознании. Я услышала или почувствовала веселье Атиласа где-то позади меня.
— Я немного успокоился, — сказал он. — Похоже, ты не доверяешь мне так сильно, как я думал. Похоже, твоя мать была удивительно одаренной волшебницей.
— Для человека, — сказала я, добавляя квалификацию, которой у него не было.
— Я был бы признателен, если бы ты не вставляла мне палки в колеса. Похоже, в детстве ты тоже была склонна забредать туда, куда не следует.
— Вот тебе и питомцы. Вечно во что-то ввязываются, — я внезапно и холодно задумалась, сколько же именно из моих воспоминаний об этом старом сумасшедшем дядьке изменилось. После того как мы переехали сюда, я часто бродила за ним по окрестностям, и всегда случалось что-нибудь весёлое и захватывающее, когда я отправлялась за ним в погоню.
Я обнаружила, что мои воспоминания об этих эпизодах были не совсем цельными: они были, но я старательно забывала о том, как менялся мир вокруг меня, когда я следовала за ним, и о странных людях, которых мы встречали по пути через этот меняющийся ландшафт.
Как часто я следовал за старым безумцем в Между, не подозревая об этом? И помнил ли он всё это, или его тоже заставили забыть?
— Тебе следует держаться от него подальше, — сказал Атилас, и червь стал острым и настойчивым, выискивая воспоминания о тех полных приключений днях, чтобы погрызть их.
Я позволила ему делать свою работу, потрясенная знакомыми, но не совсем привычными воспоминаниями, которые всплывали на поверхность моего сознания: воспоминаниями, которые я помнила, а теперь рассматривала через несколько иную призму — или, возможно, просто с другой точки зрения. Я чувствовала, что стала какая-то сама не своя.
Я попыталась продвинуться вперёд по туннелю, чтобы дать своему телу хоть какое-то занятие, пока мой разум терзался от дискомфорта, но это внезапно закончилось, заперев меня в темном, душном закутке моего собственного разума.
— А вот это уже интересно, — пробормотал Атилас холодным, удивлённым и задумчивым голосом. — Перестань пытаться убежать, Пэт.
Впервые за очень долгое время мне стало по-настоящему страшно оставаться с ним наедине. Так же сильно, как камень давил на меня, Атилас и червь давили на мои мысли.
— Может быть, нам стоит вернуться, — неуверенно произнесла я.
— Пути назад нет, — сказал Атилас. — Я очень боюсь, что ты в моей власти. Я предупреждал тебя, прежде чем мы начали, что не буду добр к тебе.
Я изо всех сил старалась выровнять дыхание, но мне казалось, что сами скалы давят на меня, заставляя задыхаться.
— Ты специально притащил меня сюда?
— Как ты сама упомянула, мой господин является своего рода сдерживающим фактором для такого рода начинаний, — сказал он мягко и задумчиво. — Вряд ли ему будет легко связаться с тобой, даже если ты позовёшь его; на твоём месте я бы не стал полагаться на то, что это следящее заклинание сработает.
— Да ну? Как ты думаешь, насколько он разозлится, если я позову его и ему придётся спасать меня от тебя?
— Попробуй, — сказал он, и последние отблески света скользнули по изгибу
