моя лучшая подруга — зомби с личностным кризисом, а вампир…
Я остановилась, и серые глаза Атиласа засветились весельем или нежностью, я не была уверена, чем именно. Возможно, и тем, и другим.
— Да? — сказал он ободряюще. — Вампир — …?
— Зудящая заноза в заднице, — сказала я. — Но не суть. Важно то, что у меня было бы гораздо больше информации — у нас было бы намного больше информации — если бы я могла просто встряхнуть ещё несколько воспоминаний. Я смогла бы найти того, кто убил моих родителей, а вы, чуваки, смогли бы поймать своего убийцу.
— Это твой способ попросить меня попробовать ещё раз? В прошлый раз у меня не совсем получилось.
— Может быть, — сказала я, подперев подбородок ладонями. — Я должна что-то сделать, и, не считая отца Зеро, ты единственный, кто добился наибольшего успеха в встряхивании всяких штук.
— Я уже сказал Зеро, что, если мы продолжим, мне придётся быть значительно более агрессивным.
— Да, — сказала я. — Я знаю.
Голос Атиласа был тихим и вопрошающим.
— Ты просишь меня попробовать сейчас? Кажется, господин сказал, что тебе лучше подождать, пока он не вернётся в дом.
Мы оба знали, что Зеро не говорил ничего подобного — или, по крайней мере, что бы он ни сказал, это был приказ. Мы не должны были ничего предпринимать, пока его не было дома, и это был приказ.
— Нет, — сказала я, ожесточая своё сердце против этого обещания безопасности. — Если ты подождёшь, пока Зеро вернётся в дом, не будет иметь значения, насколько враждебно ты настроен.
Он пристально посмотрел на меня.
— Разве я не говорил тебе, что привязываться к людям — слабость, которую мало кто из нас может себе позволить?
— Это не потому, что мне нравится Зеро, — сказала я довольно сварливо. Я не хотела говорить, что именно, потому что он бы этого тоже не одобрил. Дело в том, что, когда у меня за спиной был Джин Ён, а впереди — Зеро, я не испытывала страха — или, по крайней мере, не настолько, чтобы потерять голову, — и я была уверена, что для того, чтобы получить больше таких тайных воспоминаний, мне нужно было немного потерять голову.
Таким образом, я, возможно, смогу не терять самообладания и в общении с отцом Зеро.
— Я большее, чем доверие Зеро, он не позволит мне пострадать, — сказала я Атиласу.
— Я бы сказал, что даже более опасен, — пробормотал он. — Я рад знать, что это доверие не распространяется на меня; мне нравится думать, что я лучше научил тебя.
Я прищурилась, глядя на него.
— Дело не в том, что я тебе не доверяю, — сказала я очень прямо. Трудно было сказать, был ли он искренне рад, что я, похоже, не доверяю ему, или ему было по-своему больно. — Я просто доверяю тебе в другой степени. Я не верю, что ты не причинишь мне вреда, но, думаю, я верю, что ты причинишь мне боль ровно настолько, насколько это необходимо.
— Глупое доверие, — резко сказал он. — Сколько раз я должен…
— Ладно, ладно, я идиотка, — успокаивающе сказала я. — Чувствуешь себя лучше? Хочешь ещё чай, прежде чем мы начнем, или как? Полагаю, этот остыл.
— Мой чай достаточно… на самом деле, я бы хотел ещё чая, да. Спасибо, Пэт.
Возможно, я слегка ухмыльнулась. Зеро часто теряет терпение по отношению ко мне, а Джин Ён с такой же вероятностью растает от чего-то необъяснимого, как и признаётся в любви, руководствуясь, казалось бы, столь же непонятными мотивами, но Атилас очень редко теряет терпение, даже на мгновение.
Похоже, чай действительно является его ахиллесовой пятой.
— Не выспался прошлой ночью? — спросила я его, наливая остатки холодного чая в маленький чайник для заварки и доливая в его чашку. Это была чепуха: фейри нужно гораздо меньше сна, чем людям. Но даже если бы я и хотела ворошить воспоминания в своей голове и вытаскивать на свет то, что, по-видимому, было похоронено там слишком долго, я также очень этого не хотела — такое положение вещей делало меня шутливой, склонной шутить о вещах, о которых шутить не следовало, и вообще раздражающим человеком, с которым приятно находиться рядом.
— Ничего подобного, Пэт. У меня просто был краткий миг дружеских чувств к моему господину. Возможно, ты тянешь время?
Я пристально посмотрела на него, скрестив ноги под собой.
— Это действительно отстой, что ты так вежливо говоришь правду.
— Я мог бы отплатить тебе тем же и сообщить, что крайне невежливо с твоей стороны так часто говорить правду в грубой форме, но, поскольку я склонен думать, что ты снова тянешь время, возможно, нам следует начать. На этот раз я не буду с тобой мягок.
— Да, — сказала я, у меня пересохло в горле. Я отхлебнула кофе, но это не сильно помогло. — Это то, к чему мы стремимся, не?
— Действительно, — сказал Атилас, ставя свою чашку на стол, несмотря на то что пар поднимался к потолку. Я проследила за этим паром глазами и увидела, как он обвивается вокруг растущей там зелени.
Блин. Как долго папоротники росли на потолке нашего дома? Только сегодня утром, если судить по скорости, с которой они росли, иначе мы бы подавились ими за завтраком.
— С чего нам следует начать? — спросил Атилас, и его голос был таким же лёгким и многогранным, как пар от его чайной чашки. — Твои воспоминания о том, как ты была — как это назвали твои юные друзья-люди? О том, как ты была за границей? — мы уже восстановили. Должны ли мы попытаться выяснить, что происходит вокруг, или нам следует попытаться найти что-то ещё?
— Кажется, есть несколько конкретных вещей, которые я не помню, — сказала я. Например, ночь, когда погибли мои родители. — Но окружающие события становятся действительно ясными каждый раз, когда я вспоминаю что-то конкретное. Как будто все мелочи, которые не имели смысла, — всё то, что я просто заставляла быть нормальным, а не странным, — было легче спрятать под другими мыслями, потому что всё важное, с чем это было связано, исчезло.
— Ты хочешь сказать, что не знаешь того, чего не знаешь? Это… не особенно полезно, но я полагаю, мы можем попытаться провести допрос примерно так же, как это делал отец Зеро — игнорируя твои собственные вопросы, мы, возможно, получим некоторое представление.
— Что, думаешь, это поможет, если ты спросишь меня о том, о чем хочешь знать? — я оторвала взгляд от папоротников на потолке и подозрительно посмотрела на него. Не так давно
