игры, по их правилам? Нет. Чужая земля, чужая страна, чужие люди. Но усмешка Алистера и перспектива злорадствовать весь год заставили меня спросить:
— Какие вопросы?
— Тему должны одобрить вы оба.
— История Англии, — выпалила я.
— Ты шутишь?
Торнтон развел руками. Я продолжала его доставать.
— Ты струсил, лорд?
Он тряхнул своей взъерошенной шевелюрой и рассмеялся.
— Да ради бога. Не против иметь рабыню до конца года. Будешь бегать за кофе и отсасывать по утрам, — лениво растягивая слова, проговорил Торнтон и плюхнулся обратно на скамью.
— Если выиграешь. И мне нужны гарантии.
— Я даю честное слово, что исполню все твои желания, Катарин Король. Если выиграешь ты.
Я краем глаза глянула на Гарри, Алистера и остальных. Никто не проронил ни звука. Честного слова будет достаточно. Это абсолютно ясно.
— Даю честное слово, что исполню все твои желания, Бенингтон Торнтон. Если выиграешь ты.
— Начинаем прямо сейчас, — азартно взмахнул руками Гарри. — По вопросу от каждого по кругу. До первой ошибки, господа. И леди Рыжик. Я начинаю.
Торнтон, кривляясь, приложил ладонь к сердцу.
— Дамы, вперед.
Я чуть кивнула, давая понять Гарри, что готова к вопросу. Вопреки моей уверенности в себе, сердце пропустило удар.
— Как умер Эдуард Второй?
Выдохнула. Это просто.
— Ему всадили раскаленную кочергу в зад.
— Верно.
Гарри даже протянул мне открытую ладонь, и я дала ему пять.
— Молодец, Рыжик. Дальше. Алистер для Бенингтона.
Глоссер задал вопрос об унии Англии и Шотландии, упомянув лишь день, даже не год. С подвохом. Пожалуй, я бы думала дольше Торнтона, но все же знала ответ.
Вообще, все вопросы были интересными и достаточно сложными. Как ни крути, а приятели Торнтона по клубу дебилами не были. Как и сам Торнтон, который достаточно быстро и четко отвечал и достойно давал мне время, чтобы подумать.
Этим он злил меня до ужаса. Я почти пожалела, что ввязалась в этот глупый спор. А если никто не допустит ошибки? Мы будем играть в вопросы до утра?
Шел второй час и, кажется, сто пятый круг. На часах давно перевалило за полночь, и бармен даже подошел к нам, чтобы поторопить.
— Господа, прошу прощения, но мы закрывается через полчаса.
— Если за тридцать минут никто не ошибётся, то вам придется просто пожениться и бесить друг друга до конца дней, — хохотнул Гарри, но тут же задал мне очередной вопрос. — Какой колледж древнее — Тринити Кембриджа или Тринити Оксфорда?
Это легко. Можно было просто угадать. И мне пришлось сделать это, потому что я не знала. Или знала, но забыла. Я много изучала историю Оксфорда. Кембридж тоже, но…
— Оксфорда, — выпалила я первое, что пришло в голову, надеясь на интуицию.
Гарри, кажется, даже побледнел.
— Оксфорда? — переспросил он и перевел взгляд на Торнтона.
— Тринити-колледж Кембриджа учрежден раньше, — нарочито печально поведал мне Бенингтон. — На три месяца.
— Он выиграл, Рыжик, — Подтвердил Гарри. — Найти в сети информацию?
— Нет, — гордо отказалась я от проверки. — Я верю.
— И вот теперь нам пора идти.
Тяжелая ладонь Торнтона легла мне на плечо. Он развернул меня к выходу и чуть толкнул вперед.
— Доброй ночи, — попрощался Бенингтон с друзьями, уводя меня из паба.
Глава 4. На колени
Торнтон не убирал руки с моего плеча, пока вел по темным улицам. Я не чувствовала ничего. Пустота. У меня не было сил даже бояться. Словно все, что произошло в Торнвуде за эти два дня, и было началом конца. Дорогой к моему рабству. Да, я, конечно, могла послать этих элитных джентльменов в задницу, но что-то подсказывало — не стоит. Где-то на задворках памяти всплыли рассказы Вайолетт о подобных традициях в Оксфорде. Нарушившего слово подвергали такой травле, которую немногие выдерживали и переводились в другие колледжи. Не важно, аристократ это или простой смертный.
Эх, лучше бы я изучала историю Кембриджа, чем запоминала студенческие страшилки.
Мы подошли к общежитию, но Торнтон не спешил отпускать меня. У самого кампуса он заставил свернуть направо, где была небольшая отдельная пристройка. Я молча шла вперед, даже не пытаясь представить, что увижу сейчас. Бенингтон поднес руку к сканеру, и распахнулась чугунная калитка, на крыльце он прислонил другой палец ко второму считывающему устройству. Характерный щелчок открытой двери, и легкий толчок в спину.
— Зайди, — велел лорд.
Он включил свет, и я распахнула глаза от удивления. Передо мной была просторная гостиная с камином, бархатной мебелью и картинами в золотых багетах. И это не выглядело дорого и глупо, как часто бывало в России. Все стояло на своих местах, уместно и гармонично. И сам Бенингтон, сбросивший свой демократичный бомбер на скамью у двери, идеально вписывался в обстановку. А я забыла, что невежливо крутить головой, и рассматривала его жилище. То, что лорд Торнтон жил здесь, не вызывало сомнений.
— Нравится? — насмешливо спросил Бенингтон, проходя в гостиную. — Надеюсь, что так, Морковка. Не отвечай. Иди сюда.
В его голосе почти не было насмешки. Он принимал мое удивление как должное, само собой разумеющееся. И по этому поводу я снова начала чувствовать. Злость, разумеется. И даже какую-то обиду. Ну почему вот некоторые по праву рождения получают все и сразу, а другим нужно за меньшее грызть глотки, идти по головам и вкалывать без выходных?
Ладно, черт с ней, с судьбой. Где моя голова была, когда я спорила на… На все, черт подери. Мое тщеславие ничем не лучше непрошибаемой самоуверенности Торнтона. Даже хуже. Он ведь отстоял свое достоинство и даже принял мой проигрыш без издевок. Как гребаное само собой разумеющееся. На людях, конечно. Что будет сейчас, мне оставалось лишь гадать.
Недолго.
Бенингтон сбросил ботинки прежде, чем ступить на ковер, прошел в гостиную и сел на диван, вытянув ноги.
— Сними обувь и иди сюда, — позвал он.
Я поспешила исполнить приказ. Это было немного
