Но если подумать, так ли невинно всё это выглядело на самом деле? Скольких ещё она привечала после случайного знакомства, и не болтают ли теперь за его спиной её бывшие приятели о том, что он угодил в хитро расставленные силки вполне доступной женщины? А потом он вдруг вспомнил, что она сразу обратилась к нему «ваша светлость» ещё до того, как он представился. Откуда она знала, что он барон, если всё это не было подстроено? Его путь от дома виконта не сложно было предугадать, а то, что он поспешит на помощь даме, было ясно сразу. Может, она уже ждала его в том переулке со своими сообщниками?
Он покачал головой. Даже само это предположение больно резануло его по сердцу. Но ведь она солгала ему о том, кто она, а её сын носит имя, на которое не имеет никакого права. Может, стоит расспросить её об этом, и она всё объяснит? Или продолжит лгать? Кто она такая? Кого он привёл в свой дом, одарив своим титулом и именем, кто этот ребёнок, которого он назвал своим сыном?
— Пожалуйте к столу, ваша светлость, — прозвучал за спиной голос слуги.
Он сел за стол один. Молодой лакей принёс ему прекрасно запечённую цесарку и белое вино с лёгким ароматом весенних цветов. Взглянув на еду, он вспомнил, что последний раз ел что-то странное в доме баронессы де Флери. Вкус угощений ему не понравился, и он оставил большую их часть в маленьких мисочках, выставленных на низкий столик. Но и теперь ему вовсе не хотелось есть. Он думал о том, что сейчас, возможно, рушится та хрупкая иллюзия, которую он принял за своё счастье. Впрочем, он должен во всём разобраться сам, и только убедившись в том, что всё, что говорила ему Мадлен, было ложью, делать выводы.
Он уже закончил есть, когда она появилась снова. Возможно, она надеялась, что сытость придаст ему благодушия, и потому дождалась, когда слуги унесут пустую посуду. Она вошла с той же беспечной улыбкой, неся в руках алкорскую вазу, украшенную лепными цветами, расписанную в бело-розовых тонах.
— Посмотри, какую прелесть я купила! — воскликнула она. — Эта ваза будет прекрасно смотреться на столе в малой гостиной! Тебе нравится?
— Нет, — ответил он и, промокнув салфеткой усы, бросил её на стол. — Выглядит довольно вульгарно.
— Разве? — она удивлённо взглянула на вазу. — А, по-моему, мило. Ты просто не выспался и устал, — снова улыбнулась она. — И потому ты не в духе, и тебе ничего не нравится. Ты взглянешь на неё, когда будешь в более радужном настроении.
И она ушла, унося свою вазу, а Марк хмуро смотрел ей вслед. С другой стороны, она, кажется, ничего не делала, чтоб удержать его. Она не просила денег и подарков, не спрашивала, есть ли у него другая, она не просилась замуж, и не сразу согласилась, когда он предложил ей стать его женой. Но ведь он сам постоянно возвращался к ней, не жалея для неё ничего, стараясь сделать её жизнь легче и приятнее. Зачем что-то просить, если он никогда не приходил с пустыми руками, а уходя, оставлял на столе горсть золотых монет, чтоб ей не приходилось колоть руки иголками, зарабатывая шитьём на жизнь себе и сыну? И если уж он просил её руки, то ясно было, что он всё для себя решил, и любое препятствие только раззадорит его охотничий азарт. Чёрт! Да ведь половина Сен-Марко знает, что он падок на рыжих!
Поднявшись из-за стола, он снова покачал головой. Он со всем этим разберётся, но не теперь. Сперва нужно найти убийц Римара и того, кто замыслил сорвать миссию Беренгара, а потом…
— Ваша светлость, — на пороге появился его секретарь Монсо, — я прошу вас пройти в кабинет.
— Это срочно? — недовольно буркнул Марк, вдруг ощутив желание немедля уйти из этого дома.
— Да, — невозмутимо кивнул Монсо. — И важно.
Марк вздохнул и нехотя прошёл вслед за ним в свой кабинет. Остановившись перед столом, который с появлением секретаря перестал напоминать место для сбора бумажного мусора и теперь сиял чистотой и порядком, барон вопросительно взглянул на Монсо.
— Меня кое-что насторожило, ваша светлость, — произнёс тот, окинув взглядом ровные стопки бумаг на краю стола. — Как вам известно, я раскладываю корреспонденцию в разные стопки: в одну — личную переписку, в другую — то, что касается дел в имении и финансовые документы, в третью — прошения и доносы, которые поступают в ваш адрес. Конфиденциальные письма, связанные с делами королевского двора и тайной полиции, я сразу убираю в сейф.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Весьма похвально, Монсо. И что дальше? — нетерпеливо спросил Марк.
— Сегодня я заметил, что письма в стопках перемешаны.
— То есть? — насторожился он.
— В бумагах кто-то рылся. Взгляните, — он подал ему запечатанное письмо.
Осмотрев сургучную печать, Марк заметил вокруг неё тонкий коричневый ободок.
— Его вскрыли и запечатали вновь, — кивнул секретарь. — Я нашёл ещё три таких в стопках личной переписки и финансовых документах. Вскрыты письма от барона Аллара, кавалера Герлана и капитана Элота и отчёт управляющего имением за прошлый месяц.
— Герлан и Элот сейчас в луаре, — задумчиво проговорил Марк. — А Аллар инспектирует крепости на восточной границе, некоторые из них являются спорными и вскоре станут предметом переговоров. Это не праздный интерес, Монсо.
— Я думаю так же. Взгляните на замок сейфа.
Марк подошёл к стене и, отодвинув деревянную панель, осмотрел металлическую дверцу. На накладке возле замочной скважины были заметны свежие царапины.
— Кто-то интересуется моей службой и особенно тем, что связано с луаром. Чужие люди бывали в доме?
— Нет, я уже опросил прислугу. Никого. С другой стороны, что мы о них знаем? Вы получили их вместе с домом в наследство от прежнего хозяина…
— Если это слуги, — пробормотал Марк, снова ощутив болезненный укол сомнений. — Всю важную переписку, в том числе личную, сразу же прячьте в сейф, приглядывайте за кабинетом, вы тут рядом за стеной. И когда вернётся Эдам, расскажите ему об этом, возможно, он сумеет что-нибудь выяснить. У меня сейчас просто нет времени этим заниматься.
— Я понял, ваша светлость, — кивнул Монсо.
Спускаясь вниз по лестнице, Марк с тревогой почувствовал, что у него пропало то радостное ощущение своего дома, которым он ещё недавно наслаждался в этих стенах. Дом снова стал чужим, и ему казалось, что теперь и здесь его подстерегает опасность.
Он мрачно взглянул на слугу, который подошёл, чтоб накинуть ему на плечи плащ, после чего распахнул дверь. Как зовут этого парня? У него какое-то странное, вычурное имя, то ли Амадоер, то ли Аморай. Он всегда молчалив и предупредителен, до блеска вышколен прежним хозяином, но что у него на уме? Марк попытался поймать взгляд тёмных глаз, но тот почтительно склонился в поклоне, придерживая открытую дверь.
Марк спустился по ступеням и остановился, натягивая перчатки. Ворота возле дома приоткрылись, и Шарль вывел под уздцы двух коней.
— Ваша светлость! — услышал он с другой стороны молодой голос и обернулся.
Высокий юноша в богатом камзоле пробирался сквозь толпу, подняв руку, чтоб привлечь его внимание. Марк нахмурился, в то время как Шарль остановился рядом, с любопытством глядя на незнакомца.
— Простите, ваша светлость, не могли бы вы уделить мне время, — выпалил юный виконт Монтре, подойдя к ним. — У меня в Сен-Марко не так много знакомых, и я совершенно растерялся. Вы были другом моего отца, и я надеюсь, что вы окажете мне помощь…
— Я никогда не был другом вашего отца, ваша милость, — весьма холодно отозвался Марк и окликнул оруженосца. Тот поспешно подвёл его коня и придержал стремя. — Мне пора на службу, — продолжил Марк, взглянув на растерявшегося виконта, после чего запрыгнул в седло. — Я советую вам не искать в этом городе друзей своего отца, их здесь нет. Единственное, что вы можете, это начать свой путь с нуля, надеясь только на собственные достоинства, или просто вернуться в своё имение и заняться делами. Последнее будет для вас более предпочтительным.
— Но ведь вы были в нашем доме в день моего совершеннолетия! — с отчаянием воскликнул юноша. — Мой отец так восхищался вами, он представил вам меня, как своему другу!
