— И именно в память об этом я предупреждаю вас, что он оставил вам недоброе наследство. Здесь много его врагов, чьи обиды остались неудовлетворёнными, а потому могут свалиться на вашу голову. Будьте осторожны, виконт.
Развернув коня в сторону Королевской улицы, Марк легко поддал ему золотыми шпорами и двинулся прочь, а Шарль ещё какое-то время смотрел назад, где среди деловитой толпы стоял опустив голову растерянный юноша в дорогом камзоле. Он так и не понял, кто это был, но не решился удовлетворить своё любопытство, задавая вопросы хозяину. Тот был явно не в духе, и раздражать его ещё больше не стоило.
Всю дорогу Марк думал о Мадлен. То, что он узнал, поразило его. Ещё вчера он безумно обожал свою жену, и ему казалось, что она — один из самых близких и надёжных людей в его жизни, но в этот момент он уже просто не знал, кто она. Эти сомнения терзали его душу, ему подумалось, что мир, который он создал для себя, оказался лишь деревянными декорациями уличного театра, и их вот-вот охватит пламя, оставив его в одиночестве посреди разорённого пепелища. Вдруг утратить едва обретённую семью, которую он желал так долго и так страстно, внезапно из мужа и отца превратившись в прежнего одинокого волка? Сама мысль об этом была ему невыносима. И, в конце концов, может, это ошибка? Мог же ошибиться растяпа Бассомпьер? Или, может, был ещё один смотритель стен с той же фамилией? Ведь часто даже среди знати встречаются однофамильцы, и граф де Марль из Бара может не иметь никаких родственных уз с графом де Марлем из Дампьерра. А де Туры и вовсе распространённая фамилия среди мелких землевладельцев и безземельных рыцарей. Нужно было расспросить обо всём Мадлен, и, может, она с лёгкостью развеяла бы его подозрения! Но тут он вспомнил о вскрытых письмах и царапинах на замке сейфа.
— Час от часу не легче, — проворчал он, глядя, как расступаются перед его конём спешащие куда-то горожане.
Ветер гулял на узких улицах, со скрипом раскачивая на кронштейнах фонари, разгонявшие темноту, и из-за этого тени метались по стенам домов и грязной мостовой, вызывая тревогу.
Приехав в Серую башню, он поднялся к себе и с шипением выгнал из-за стола расположившегося там Эдама. Парень, как всегда, остался невозмутим и тут же доложил, что сыщики отправились с заданием в город и уже к исходу дня принесут первые новости, но пока ничего не известно. Марк рассеянно осмотрел стол, заваленный бумагами. Монсо слишком редко добирался до этого кабинета, чтоб навести здесь порядок, а от Эдама в этом деле мало толку. Нужно бы завести ещё одного секретаря для работы в замке, но где его взять? К тому же де Грамон ни за что не согласится выплачивать ему жалование из бюджета тайной полиции, а значит, придётся увеличить собственные расходы, которые итак возросли с покупкой дома.
Он вздохнул. Сидеть за столом, разглядывая эту кучу бумаг, ему надоело, и он понятия не имел, как можно продолжить расследование нападения на рыцарей Беренгара, не дождавшись возвращения сыщиков, отправившихся на поиски убийц. К тому же на сердце тяжёлым грузом лежали подозрения относительно Мадлен. Неужели она всё же обманула его? И кто она такая, если не Мадлен де Тур, урождённая де Вильфор?
Он поднялся и, заметив, как подскочил на месте Эдам, мрачно взглянул на него:
— Прибери этот бардак на столе, просмотри бумаги, рассортируй их и подготовь ответы на самые срочные.
— Вы ведь доплатите мне за работу секретаря? — тут же деловито осведомился парень, прикинув объём предстоящей работы.
— И не надейся! — рявкнул Марк. — Что-то не нравится? Ищи другое место!
— Да всё нравится, — как ни в чём ни бывало, пожал плечами Эдам. — Лучше перебирать бумаги, чем мокнуть под брюхом коня в дождливую ночь перед боем.
— Не благодари! — фыркнул Марк и вышел из кабинета.
Он спустился вниз и направился в южный конец замка. В этот раз он не реагировал на поклоны слуг и томные взгляды дам, и едва кивал на приветствия мужчин. Парадные залы, заполненные огнями и музыкой, не радовали его, и вскоре он пожалел, что не спустился в подвалы, где можно было пройти по длинным сумрачным галереям, не привлекая к себе внимания праздной публики. Наконец, дворцовые покои остались позади, и он вошёл в часть замка, занимаемую гвардией, стражей и комендантом крепости.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Спустившись вниз, туда, где располагались камеры для преступников, доставленных с улиц королевской стражей, в которых они дожидались своей участи быть отправленными в суд магистрата или в подвалы Тайной полиции, Марк разыскал пожилого регистратора, к которому часто обращался по делам службы.
Господин Паскаль в своей старой суконной мантии с вытертыми до атласного блеска рукавами, сидел за массивной конторкой, а позади него громоздились полки, заставленные рядами старых папок, напоминавших стройные ряды армии за спиной старого полководца. Увидев барона, он положил на подставку гусиное перо с обкусанным кончиком.
— Я могу вам чем-то помочь, ваша светлость? — спросил он, ткнувшись синеватым носом в свою рукопись, что означало почтительный поклон.
— Можете, уважаемый господин Паскаль, — произнёс Марк, тоскливо посмотрев на полки. — Больше года назад, примерно за день до выступления нашей армии в поход стражники привели сюда негодяев, напавших на даму. Я могу узнать, что с ними стало?
Встретив задумчивый взгляд водянистых глаз, он уже готовился напрячь память, чтоб вспомнить точную дату события, улицу, где схватили тех негодяев, и сколько их было, однако господин Паскаль уверенно кивнул ему и, выйдя из-за стола, пошёл к своему запылённому войску. Он безошибочно выбрал из ряда таких же папок одну и, вернувшись, положил её на конторку. Раскрыв её, он какое-то время перебирал бумаги, а потом сообщил:
— Вот это донесение, ваша светлость. Их схватили за грабёж, вижу, что это вы сдали их городской страже, но, увы, вы покинули город вместе с армией, а дама, на которую они напали, так и не явилась, чтоб подать жалобу. Пристав допросил их, они всё отрицали, и через три дня были отпущены.
— Вот как… — пробормотал Марк. — Значит, она не явилась и их отпустили… Будьте добры, запишите мне их имена.
Регистратор с готовностью подхватил с подставки своё истерзанное перо и, достав из потёртого бювара обрезок желтоватой бумаги, старательно записал имена грабителей. Вручив листок барону, он вопросительно взглянул на него.
— Нет, больше ничего, — проговорил Марк, пытаясь собрать разбегающиеся мысли, и повернулся к дверям, но вдруг замер. — А скажите, господин Паскаль, знали ли вы смотрителя крепостных стен де Тура?
— Да, его кабинет был двумя этажами выше, — с готовностью ответил тот. — Но он почти не бывал там, особенно после смерти жены. Он постоянно обходил стены, думаю, оставаться взаперти ему было очень грустно. Он был одинок… Впрочем, вас наверно не это интересует, ваша светлость.
— Как раз это. Он был стар и потерял жену. Что ещё вы о нём знаете?
— Он был трудяга, всю жизнь строил, строил, строил, а потом, когда стал стар, получил эту должность. На ней он и умер, упав со стены. На его похоронах почти никого не было. Его сын был непутёвым повесой и погиб весьма позорной смертью за год до отца. Больше я ничего не знаю.
— А был ли кто-то ещё с таким именем? Молодой, лет тридцати, который тоже погиб в то время?
Регистратор задумался, а потом покачал головой.
— Комендантом крепости при короле Эдмонде был граф де Тур, но он умер давно и был немолод. Капитан де Тур сейчас служит в Чёрной башне, ему как раз около тридцати, но он жив. Кажется, у капитана Дэвре тоже служит какой-то де Тур, но я не уверен. Гвардейцы не входят в круг моего общения. Больше никого с таким именем не припомню.
— Я понял, — кивнул Марк.
— Что-то не так? — с беспокойством спросил старик. — Вы побледнели, ваша светлость.
— Наверно, просто душно, — пробормотал Марк и заставил себя улыбнуться. — Я благодарен вам за помощь, господин Паскаль.
Кивнув регистратору, он вышел и побрёл по длинному коридору. В голове было пусто, его самые мрачные подозрения начинали оправдываться. Бассомпьер не ошибся. Старик де Тур не был мужем Мадлен, она просто присвоила себе это имя. Может, удастся разузнать что-то о её семье? Возможно, барон де Вильфор, дочерью которого она себя называет, действительно существовал. Может, она — Мадлен де Вильфор и просто угодила в неприятную ситуацию, родив незаконнорожденного ребёнка? Она говорила, что у неё нет семьи, она одна в этом мире, и единственный родной человек для неё — Валентин. Может, ради него она пошла на эту ложь, чтоб пятно позора не легло на её маленького сына? Конечно, жениться на такой женщине — серьёзный удар по репутации благородного человека и всё же это лучше, чем связать себя узами брака с мошенницей и самозванкой.
