Майло перестарался и слишком долго ждал момента оказаться здесь с Кеннеди Гейтс, ее падающим сарафаном, яблоком и прославленной девственностью. Он встретил ее взгляд.
Она дала бы, подумал он. Уже была готова. Это считается?
– Прости, – произнес он.
Искусно разукрашенной левой рукой она нежно коснулась его щеки.
– Не беда, – ответила она. – На самом деле ее здесь нет. Для таких случаев она всегда отправляет дроидов. Вечеринки утомляют ее – возраст уже не тот.
Жар под ногами нарастал. Твою мать, подумал Майло.
Кеннеди-бот достала из наплечной сумки маленькую табличку красного дерева и протянула ему. «Я, – гласила табличка, – Майло Галапагос Рокфеллер Баффет Галафинакис Сто Шестьдесят Третий, отобрал через уполномоченного робота хирургически восстановленную девственность Кеннеди Прицкер Гелликонии Гейтс».
Датировано 28 июня, 2140 г. н. э.
– Сгодится, – сказал Майло.
– Прекрасно, – отозвался дроид.
Он едва успел прислонить табличку к выступу на воротах в стойло и мгновение насладиться созерцанием, поглаживая шею Элси, прежде чем пекло разверзлось и Солнце поглотило их.
Затея с Солнечным Дворцом стала космической версией провального экзамена. Майло пожелал стать выдающейся личностью вопреки привилегиям – и оплошал. Привилегии обратили его в нелепого самодовольного козла.
Его вернули на Землю насекомым.
Он стал кузнечиком в Китае. В 1903-м.
На сей раз он не подкачал. Пойманный маленькой девочкой, он очутился в подвешенной к потолку деревянной клетке. Выучился стрекотать, когда девочка прижималась носом к прутьям клетки и хихикала, глядя на него. Не Бог весть что, но девочка его полюбила. Мало кто из кузнечиков мог бы этим похвастаться. И совсем немногие кузнечики удостаиваются первоклассных похорон, однако после его смерти девочка сделала маленький гробик, отпущенный в последнее плавание среди лилий пруда в городском парке.
После чего, искупленный, он направился в Загробный мир. Усвоив, хотелось бы думать, урок.
Глава 8. Священная корова
Воспоминания улетучились, и Майло вернулся в убогую квартиру в Загробном мире, встретив взгляд Сюзи.
Он моргнул.
– С кузнечиком вышло неплохо, – заметил он. – Я был знатным кузнечиком.
Попить бы. Интересно, есть в холодильнике пиво? Он отправился взглянуть.
Пройдя на ощупь темный коридор, он завернул в кухню, открыл холодильник и – Чудо! Свет! Электричество! – обнаружил упаковку холодного дешевого пива.
Открыл банку и, услышав шорох за спиной, вторую, для Сюзи.
– Фу, – сказала она.
– У дешевого пива свой вкус, – возразил он. – Как у дорогого сыра.
– Есть идея, – сказала она, подпрыгнув, чтобы присесть на кухонную стойку.
Майло ждал, прихлебывая пиво.
– Думаешь, ты всерьез готов достичь совершенства?
– Разве не ты сама…
– Имеешь представление, как оно выглядит? Совершенство?
Майло поразмыслил над этим.
– Ладно, – сдался он. – Не имею.
– Хочешь увидеть?
Он глотнул еще пива. Почесался.
– Да, – сказал он.
– Отлично. Идем вместе на работу.
– На работу, то есть…
– Удел Смерти. Забирать души. Обрывать жизни. Да. Одна из душ, что я заберу завтра, близка к совершенству. Хочешь увидеть, на что это похоже? Пойдем.
– Так тебе можно? Брать с собой людей?
Он получил поцелуй и хотел вернуть его, но она отстранилась.
– Шесть утра наступит рано, – сказала она. – Ставь будильник.
– На шесть?
– На работу везде встают одинаково, Майло. Что внизу, что наверху.
Он заснул под телевизор, где шел «Капитан Кенгуру».
Утром они завернулись вдвоем в ее длинные черные волосы, ставшые крыльями, потом ветром и ворохом сухих листьев. Улетно, весело и жутко. Лететь со Смертью все равно что лежать в спальном мешке с Мерилин Монро и тарантулом.
Ветер стих, и он почувствовал под ногами землю. Они были в чьей-то гостиной, освещенной только мерцанием телевизора. В комнате был бардак. Коробки из-под пиццы. Грязные тарелки. Какие-то журналы. Разбросанная одежда. На диване, мало отличимый от мусора, ссутулился молодой парень с длинными сальными волосами в рваной футболке.
Тусклые глаза парня были в один цвет с лицом, кожу которого пересекали глубокие складки. Рот полуоткрыт, как незаживающая рана, и набит, как показалось Майло, кукурузой – черными и желтыми зернами. Приглядевшись, он понял, что это зубы.
Он почувствовал Сюзи рядом. Она все еще держала его за локоть.
– Хм, – сказал Майло, – так это просветленная жизнь, венец Совершенства? Теперь этот парень пройдет через Солнечную Дверь и присоединится к Сверхдуше?
Сюзи поморщилась.
– Не глупи. По пути есть несколько остановок.
Рядом с парнем на кофейном столике лежал осколок кафеля, с маленькой горкой порошка или толченого стекла.
Сюзи опустилась перед парнем на колени. Он шевельнулся.
– Крис, – прошептала она.
Парень кашлянул. Веки стали смыкаться.
– Кристофер, – теперь требовательней.
– Даешь им себя увидеть? – спросил Майло.
– Иногда. Когда трудно уходить. Теперь шшшь.
Она чуть притронулась к щеке Кристофера, и глаза его широко открылись. Разглядев Сюзи, он дернулся, как будто хотел соскочить с дивана и убежать, да только ноги не слушались.
Лицо Сюзи окутало теплое свечение.
– Хреново, – прошептал Кристофер, потом на губах выступила пена, и он умер.
– Все? – спросил Майло.
– Угу. Мгновением позже он проснется у реки. Нам пора. Держись.
Снова ветер и тьма. Теперь перед ними была женщина в лохмотьях, с младенцем на руках, сидевшая на деревянном табурете. Вокруг водоворотом сновали чумазые, босые ребятишки. Потянувшись из-за плеча женщины, Сюзи коснулась лобика младенца. Майло вздрогнул.
– Проклятье. Ты сдурела?
Сюзи поцеловала женщину в макушку, застыв на мгновение с закрытыми глазами. Ветер и тьма. Они задержались прибрать толстяка за компьютером. И большого черного пса. Забрали одинокую старуху на постели в полутемной комнате. В миг, когда та испустила дух, в коридоре пробили часы. Свист ветра, ворох листвы. Они очутились в Индии, на углу жужжащей улицы Мумбаи, запруженной телегами и осликами. Мимо брела корова. Одна из многочисленных священных коров города. Она стала пересекать улицу, и движение замерло. Животное могло быть чьей-то бабушкой.
Сюзи тронула Майло за руку.
– Идем.
– За коровой?
– Хочешь узреть совершенство?
Он кивнул.
Корова направилась через рыночную площадь, мимо брамина с гирляндой магнолий на шее. Майло мог бы поклясться, что корова ему кивнула.
Они стали свидетелями весьма необычного и разумного коровьего поведения. Корова плелась мимо прилавков и, улучив момент, когда продавец отвлекся на очередного покупателя, вытянула шею и потрусила дальше с мясницким ножом в мясистых слюнявых губах.
Миновав площадь, они углубились в район, где дома уступили место лачугам, а под ногами, взамен тротуара, хлюпало грязное месиво. Одна из бесчисленных трущоб Мумбаи. Почва здесь состояла из утоптанных отбросов, жители ютились в убогих хижинах среди мусорных куч. Пропитанный вонью фекалий вперемешку с кислым молоком воздух гудел от полчищ насекомых. За коровой увязалась компания танцующих детей.
Корова остановилась у хижины, целиком слепленной из картонных коробок, и просунула голову внутрь. Майло и Сюзи попытались заглянуть поверх ее спины. Едва глаза привыкли к сумраку, Майло охнул и отпрянул.
– Что с ними? – спросил он.
– Голодают, – ответила Сюзи.
– Голодают многие. Тут что-то еще.
– Они слишком больны, чтобы искать работу или даже просить милостыню. Без еды вскоре помрут.
Сюзи протиснулась вслед за коровой в хижину. За ней Майло. Обитатели – семейная пара, старуха и четверо ребятишек – были явно поражены появлением животного. Но сил на приветствие либо протест уже не оставалось. Кожа как на барабане обтягивала их торчащие кости. Головы напоминали черепа. Старухе корова пригрезилась инкарнацией смерти, пришедшей, наконец, по их горемычные души.
– Навряд ли, – усомнился мужчина. – С чего нам такая удача?
Корова опустила голову, уронив нож на землю, и произнесла:
– Прошу, ешьте меня.
– Ух ты, – прошептал Майло.
Прочие разразились возгласами изумления и благодарности. Любезность коровы простерлась настолько, что она кивнула в ответ на благодарность главы семейства. Сюзи протянула руку и притронулась к коровьему лбу. Спасительница упала замертво.
Прежде чем приступить к разделке, семейство стало молиться.
– Сюзи, – с трудом выдохнул Майло.
– Э?
– Что это было?
– Ты увидел душу, достигшую совершенства.
– Пожертвовав жизнью?
– Не только.
На полу перед ними началась разделка. Сперва медленно. С должным уважением.
– Корова не просто корова. Ей довелось быть множеством созданий, в том числе прославленной бодхисатвой по имени Айшварья. Она пожертвовала себя этому семейству, в полной мере осознавая, что ее плоть поможет им выжить. Без тени страха или тщеславия.
