Стрелок опустил дозиметр к самой воде, наблюдал за цифрами индикатора. - Вода здесь чистая, её даже пить можно без ущерба для здоровья, - Харон говорил отрывисто, синхронно движениям вёсел. Несмотря на свою старость, он с ними неплохо управлялся. Стрелок кивнул, показания прибора его удовлетворили. - Искупаться хочется? - не унимался паромщик. - Нет, - соврал Стрелок. Ему не нужны были лишние наблюдатели. Он не доверял никому, и только поэтому был всё ещё жив. - Зря, - искренне огорчился старик. - Сам, небось, из пустыни пришёл, столько воды только на картинках видел? - Я много путешествовал. - Ох уж мне эти путешественники. Не сидится им на месте, хочется людей поглядеть да себя показать... Я тоже таким был, за это и поплатился, - кислое выражение застыло на иссеченном морщинами лице. - Да? - Стрелок заинтересовался. - И где же ты побывал? - В основном на юге и немного восточнее, в степях и пустынях. А потом получил "дозу", и наплевал на всё. Нашёл тихую речушку, и поселился на берегу. - А за Урал ты не заходил? - он не мог об этом не спросить. - Нет, не довелось. Мне и без того приключений хватило. Харон лгал.
Бывший "искатель" получил критическую порцию облучения там, куда сейчас направлялся Стрелок. Он бродил меж ржавых остовов производственных корпусов в вымершей равнине, когда мегафонный окрик "стоять!" пригвоздил его к земле, а отблеск снайперской оптики показался первой взошедшей звездой. Через секунду он уже бежал, но пуля оказалась быстрее. До сих пор сырыми холодными ночами тупая боль чуть ниже левого колена не давала старику заснуть. Он упал, ударился фильтром о землю, противогаз слетел с головы. Радиоактивная пыль забивалась в ноздри, резала глаза, пеплом ложилась на волосы. Люди в прекрасном, будто с иголочки, военном обмундировании затащили его в какое-то помещение, перевязали рану, дали проглотить пару таблеток, очистили от пыли и провели допрос. Конечно, он рассказал всё - он был слишком напуган своей беззащитностью. Они спрашивали о том, во что превратился мир, и он ответил на все вопросы. И про пустыни на месте плодородных полей, и про бетонные кладбища погибших городов, и про уродливых порождений постъядерного века. А потом они его отпустили. Просто отпустили, забрав впрочем оружие.
- Жаль... - А ты что же, Стрелок, туда движешься? - А тебе какая разница? - в голосе послышалось подозрение и угроза. - Можешь не пугать меня - не получится, - паромщик усмехнулся. - Мне не больше года жить осталось, ну может двух. - Вот оно что... - Стрелок зачерпнул ладонью прохладную воду. - А как эта река называется? - Никто уж и не помнит её названия. Зовут все просто рекой, - Харон улыбнулся. - Но ты можешь называть её Ахерон.
Стрелок не стал спрашивать что это означает - он и так знал. Единственное, чего не мог он понять: на каком берегу лежит царство мёртвых...
6. Александрия
Стрелок искупался, когда стемнело. Он не умел плавать, ведь делать это ему было негде, и поэтому просто походил в воде у берега, смыл с тела грязь и пыль. Но и этого оказалось достаточно, чтобы он смог почувствовать себя заново родившимся. Заночевать он решил там же, в километрах пяти ниже по течению переправы Харона. Здесь было слишком сыро и пришлось воспользоваться спальным мешком. Стрелок упаковался в мешок, но оставил руки снаружи, положил в пределах досягаемости пистолет и "ураган". Он долго лежал, глядя вверх и вслушиваясь в голоса ночного леса, и когда уже не смог различить неба сквозь сито листвы, заснул. Пытка памяти началась...
За первые полгода умерло двенадцать человек. Кто-то от лучевой болезни, кто-то от безысходности... Многие не могли пережить разрушение мира и вынужденное заточение под землёй. Сначала в убежище было девять детей, теперь осталось семь. Все они оказались раздавлены обстоятельствами, так же как и взрослые. У некоторых погибли родители. И только самые младшие веселились и играли как прежде, они были счастливы - они не понимали того, что произошло, они не помнили того мира. Еда была однообразной - стандартный набор консервированных продуктов, рекомендованных диетологами. Но жизнь текла ещё однообразнее. Дни не отличались один от другого, бесконечная вереница часов прерывалась только искусственной ночью, когда в зале и коридорах гасили свет. Время потеряло значение. Владимир пропустил собственный день рождения, когда он вспомнил, что такой праздник есть, то взглянул на календарь и обнаружил, что тот прошёл неделю назад. Если бы не библиотека, то он бы не вынес, не выдержал существования без солнца и звёзд, без лета и зимы. А библиотека была обширной, психологи знали что нужно маленькому замкнутому мирку...
Мост оказался совсем не таким как Стрелок ожидал. Толстые железобетонные плиты на таких же прочных опорах. Казалось, он пришёл из прежних времён, какой-нибудь мост провинциальной грунтовой дороги, пересекающей реку. А главное, он выглядел как новенький. Конечно, бетонная крошка осыпалась, но не настолько чтобы можно было решить о его довоенном происхождении, - кислотные дожди "зимы" превратили бы мост в обглоданный скелет. Стрелок определил его возраст в пять - восемь лет.
Выезд перекрывал шлагбаум из толстой водопроводной трубы, в крошечной будочке мирно дремал охранник, положив автомат на колени. Это было бы непростительной беспечностью, если бы не трое его коллег в засаде. Два человека расположились за небольшим бугорком и, кажется, играли в карты, а рядом с одним из них приминал высокую траву РПГ-29. "Вампира" бы с лихвой хватило, чтобы пробить БРДМ-5 насквозь. Третий находился в отдалении, и в отличие от других, наблюдал за мостом через оптику. Стрелок вышел из лесу прямо к игрокам, помахал пустыми руками снайперу, уже направившему винтовку на него. Один поднял голову, сперва в глазах мелькнула тревога, но потом он расслабился, вспомнив, что его прикрывают. Сказал что-то второму, тот обернулся, взял в руки автомат. - Я не собираюсь нападать. Можете не беспокоиться. - Ты один? - мужчина был гораздо младше Стрелка, но власть добавляла в его голос дерзости. - Да. - Как звать? - Стрелок, - он не собирался нарываться, ведь эти парни охраняют Александрию, а он там хочет побывать. - А настоящее имя? - Это и есть настоящее. Я уже двадцать лет как Стрелок. Этот ещё хотел что-то сказать, но слово взял более старший по возрасту и, вероятно, по званию. - Ты собираешься переходить мост? - с некоторой надеждой во взгляде и голосе спросил он. - Нет, я в Александрию иду. - Куда? - в один голос выдохнули стражи, младший с интересом, старший с недоумением. - В Александрию... - голос Стрелка потерял уверенность, а в голове что-то щёлкнуло. - А где это? - задал глупейший вопрос младший. А старший раскрыв рот смотрел на Стрелка и чего-то ждал. - Как, разве вы не её охраняете?.. - он уже понял, что говорит какие-то глупости, но отступать было поздно. Лучше уж быть дураком, чем полудурком. Старший охранник заржал так, что проснулся тот, что сидел в будке. Младший неуверенно подхватил, он хотел казаться умнее, чем был на самом деле. - Кто тебе такое сказал? - давясь смехом поинтересовался старший. - Лодочник, выше по течению в дне пути. Он ещё Хароном назвался. - Кем, кем? - человек захлёбывался, не мог внятно говорить. - Совсем крыша у старикана поехала... Стрелку захотелось вернуться к переправе и собственными руками задушить Харона, почувствовать как ослабеет дыхание, услышать как влажно хрустнет щитовидка (она должна быть у него увеличена - только больше веселья). Но он не собирался тратить двое суток на такую мелкую месть. - Знаешь как он нам представился? Духом. Я, говорит, дух отрицанья, дух сомненья... - он опять засмеялся. - Видел в доме траву сушёную? - Стрелок кивнул. - Думаешь лечебная? Чёрта с два! Он её курит, а потом он - дух, Харон, хоть сам Господь Бог.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
