Затем он неторопливо садится на байк, заводит его и вопросительно смотрит на меня:
- Ну? Чего ждешь? Садись!
- А ты... Ты не наденешь шлем? - спрашиваю я, в неуверенности переминаясь на месте.
- Нет, мне можно и без него, - коротко отвечает он.
- Почему это?
- Потому что, детка, - в его голосе звучат едва уловимые нотки раздражения. - Долго мы будем препираться?
Я шумно выдыхаю и, собрав волю в кулак, подхожу к байку вплотную. Для меня он высоковат, поэтому приходится изловчиться и подпрыгнуть, чтобы на него забраться. Из-за моей возни мотоцикл начинает раскачиваться, но Денис умело удерживает его равновесие, широко расставив по сторонам длинные ноги.
- На будущее, Рит: здесь есть подножки, на которые можно опереться. Тогда залазить будет гораздо проще, - со смехом бросает через плечо он, и я опять краснею.
Вот лохушка! Откуда мне было это знать? Я ведь впервые в жизни контактирую в двухколесной моторной техникой. Для меня и на велосипед-то залезть - задача не из простых, а уж на мотоцикл тем более. И всему виной мой неудавшийся рост: метр шестьдесят два. Не выросла, что называется.
Я сажусь позади Дениса и в растерянности развожу руками, не зная куда их деть и за что ухватиться. В итоге решаю вцепиться в тонкие металлические трубы позади меня и задерживаю дыхание в ожидании старта.
- Обними меня, Рит, - негромко говорит Денис.
- Что? - теряюсь я, слегка наклоняясь к нему.
- Держись за меня, обними со спины, - повторяет он. - Так будет надежнее.
Я несмело обвиваю руками сильный корпус парня и от ощущения теплоты его кожи мурашки целыми полчищами бегут по моему телу. Мне хорошо и одновременно волнительно. Хорошо, потому что Денис потрясающе пахнет и рядом с ним я действительно ощущаю себя в безопасности. А волнительно, потому что невольно чувствую мышцы его твердого пресса под футболкой и от этого в моем животе начинают порхать бабочки.
10
Денис
Рита - ужасная трусишка, но меня это почему-то заводит. Есть что-то чертовски возбуждающее в том, как она испуганно хлопает длинными ресницами, как поджимает пухлые губы в попытке отказаться от моего очередного, слишком безбашенного для нее предложения и как послушно склоняется ее голова, когда мне все-таки удается ее уговорить.
Она обхватывает меня сзади, и ее тонкие пальчики дрожат на моем животе. Неужели Рита до сих пор стесняется? Ведь мы с ней зашли гораздо дальше невинных прикосновений. Почему тогда ее тело трепещет как лист на осеннем ветру? Может, от страха?
Байк трогается с места, и я чувствую, как напрягается девочка позади меня. Цепляется за мою футболку, словно за спасательный круг, и со всей силы сжимает коленями мои бедра.
Мы движемся плавно и неспешно, соблюдая правила дорожного движения и сбрасывая скорость на поворотах. Я не иду на обгон, не совершаю опасных маневров, не желая еще больше пугать сжавшуюся и притихшую сзади Риту.
Мы едем по ночному, но не спящему городу, и я почти не обращаю внимания на пролетающие мимо пейзажи: на высокие многоэтажки, молчаливыми исполинами возвышающимися тут и там, на надземные путепроводы, горящие фасады торговых центров и пустующие остановки. Мне нет дела до давно поднадоевшего окружающего мира, я думаю только о девочке в дурацком васильковом платье и с веснушками на лице. Хочется зацеловать ее до смерти. И трахнуть тоже очень хочется. Прям до трясучки.
Останавливаю байк у небольшой неприметной на вид кафешки и слезаю с него. Рита с выпученными от страха глазами спускается на землю вслед за мной. Ее всю трясет от пережитого ужаса, но она держится. Гордо задирает подбородок и даже пытается улыбнуться.
- Ну как, жива? - усмехаюсь я, стаскивая с нее шлем.
- Еле-еле, - отвечает она, поправляя смявшиеся волосы. - Но, если честно, мне понравилось.
- Правда? - искренне удивляюсь я.
- Да. Чувствуешь какую-то упоительную свободу. Будто можешь унестись от всех невзгод и неурядиц, и они никогда тебя не догонят. Будто ты птица, вольная лететь, куда вздумается. И это так здорово.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Интересно, какие у этой девочки-одуванчика могут быть проблемы? Четверку вместо пятерки получила? Или мама за опоздание наругала? Эх, девочка-девочка, не знаешь ты, что такое настоящие траблы. Не знаешь, и не надо. Сон крепче будет.
- Ты как, хочешь перекусить? Или сразу видами любоваться пойдем? - спрашиваю я, кивая в сторону кафешки за ее спиной.
- Не знаю... А ты? Ты голоден? - теряется она.
- Это лучшая шашлычка в городе, - поясняю я. - Алим, хозяин, уже много лет работает здесь сам. У него есть какой-то свой, только ему известный рецепт соуса, который на вкус - просто пища богов. И мясо нежнейшее, пальчики оближешь.
- Ты так аппетитно рассказываешь, что у меня уже слюнки текут, - смеется Рита.
Мы заходим внутрь, и в нос тут же ударяет запах кориандра, чеснока и костра. В моей любимой кафешке все просто и неказисто: деревянные скамейки, массивные покрытые скатертями столы, написанное от руки меню.
Подхожу к прилавку и здороваюсь за руку со старым тучным кавказцем суровой наружности. Кустистые черные брови мужчины срослись на переносице, и от этого его вид кажется совсем угрожающим, но я-то знаю, что за этим неприветливым фасадом скрывается добрейшей души человек.
- Здорово, Алим! Вот решил угостить свою новую знакомую твоим фирменным шашлыком, - киваю на Риту. - Организуешь мне как обычно в двух порциях?
- Проходи, Денис, присаживайся, - с характерным акцентом отвечает хозяин кафе. - Сейчас все сделаем.
Мы с Ритой занимаем небольшой столик у окна, и я вновь с любопытством разглядываю ее. Платье на девчонке просохло, а длинные каштановые волосы мягкими волнами покрывают плечи и грудь. Морские глаза шарят по сторонам с неподдельным интересом, но, столкнувшись с моим взглядом, смущенно опускаются вниз.
- Скажи, Денис, а что значит этот штрихкод на твоей шее? - она указывает на татуировку под правым ухом.
- Просто татушка, - отмахиваюсь. - Ничего особенного она не значит.
- Так не бывает, - Рита качает головой. - Чем-то же ты руководствовался, когда набивал ее?
Какое-то время я задумчиво смотрю на нее, а потом отвечаю:
- Ты знаешь, для чего используют штрихкоды?
- Ну да, это способ представления информации о товаре, - подумав, отвечает она. - О месте его производства и цене, например.
- Вот именно, - киваю я.
- Но мне все равно непонятен твой выбор... Это символ протеста обществу потребления? Или что?
- Нет, конечно, - смеюсь я. - Все гораздо проще. Как ты и сказала, штрихкод наносят на товар.
- Но... Ты же не товар, Денис, - недоуменно тянет Рита.
- А это как посмотреть, - хмыкаю. - Люди кичатся собственной уникальностью, но по существу все мы просто товары с определенным набором характеристик. Все продается и все покупается, Рит. Весь этот мир, понимаешь?
- Что ты такое говоришь? - она возмущенно вскидывает брови. - Я не согласна. А как же любовь и дружба? Их, по-твоему, тоже можно купить?
- Можно, - утвердительно качаю головой. - Это просто вопрос цены.
- То есть ты считаешь себя товаром?
- Да, - просто говорю я. - Все люди - товар, и я в том числе. Но, поверь, это совсем не задевает мою самооценку. Товары тоже бывают разные. Бывает ширпотреб, а бывает эксклюзив.
По лицу Риты видно, что услышанное ее шокирует. Ее большие глаза вдруг становятся очень печальными, и она тихо произносит:
- Ты циник, Денис.
- Мне больше нравится слово "реалист", - ухмыляюсь я. - Как бы это жестоко ни звучало, Рит, но деньги решают все. Абсолютно все в этом мире.
Девчонка молчит. Буравит взглядом стол и кажется чрезвычайно серьезной.
- Знаешь, Денис, - наконец отзывается она. - Деньги - это, конечно, хорошо. Они дают много возможностей. Но здоровье за деньги не купишь. Впрочем, как и счастье.
