В конце концов, я не был предателем. Уж это-то я знал наверняка.
Наша квартира находилась недалеко от больницы — я добрался до нее меньше чем за десять минут.
Перед домом я насторожился и занервничал.
Задержав шаг, я прислушался, нет ли за мной погони, но везде было тихо. По крайней мере пока. Дверь узнала мой биосигнал и бесшумно скользнула в сторону. Наверно, полиция считала, что это последнее место, куда я рискну отправиться. Хорошо, если так.
Неужели Лизбет действительно зло и грубо отвернулась от меня, как говорил Джакс Мур? Или его слова были только частью общей лжи? Но зачем ему понадобилось мне лгать?
На этот раз Металлико встретил меня без музыки и вообще каких-либо звуков. Дом выглядел пустым. В комнате сильно пахло антисептиком, по всей квартире валялись чистящие средства.
— Привет, Хэйз, — произнес Металлико. — Боюсь, не могу пригласить тебя в дом. Извини.
Он говорил сухо и бесстрастно, словно превратился из домашнего робота-балагура в обычного служебного андроида.
— Это моя квартира. Ты здесь работаешь. Как это ты не можешь пригласить меня в дом?
— Здесь проводится обеззараживание.
— Где они? — спросил я. — Лизбет? Девочки? Я хочу знать. Говори, Металлико! У меня нет времени на игры.
— Боюсь, я не имею на это права. Все кончено.
Я застонал. Разговаривать дальше не имело смысла, к тому же я не сомневался, что вероломный робот уже включил сигнал тревоги. Издалека донесся шум приближавшегося авиапатруля, а внизу под окном с визгом остановились две машины. Что ж, этого следовало ожидать.
Я со всей силы заехал тыльной стороной ладони в грудь роботу, так что он, крутясь, отлетел в другую половину комнаты. Шлепнувшись о стену, Металлико ярко вспыхнул всеми огоньками и перегорел.
— Чтоб ты сдох, чертов пылесос! — крикнул я, пнув его поверженное тело.
Потом я содрал силиконовую кожу с его круглого черепа и вытащил из затылка чип с оперативной памятью. Найдя в ящике стола мини-планшет, я быстро перебросил на него данные с чипа.
«Бабушка», — вздохнул я. Ну да, конечно. Жена увезла детей к матери. Куда же еще.
Мать Лизбет была пожилой, но все еще красивой дамой с ледяным шармом и тонким чувством социальных рамок. Она считала, что ее дочери подходят только самые лучшие из элитов.
Раньше я попадал в эту категорию, но теперь и с этим придется распрощаться. Возможно, навсегда.
Какого черта, подумал я. Я безумно скучаю по своей семье. Разве одно это уже не говорит о том, что я элит?
Глава 26
Но у меня не было времени для сантиментов. Через несколько секунд здесь окажутся вооруженные до зубов коммандос Агентства — и пристрелят меня не задумываясь. Я не сомневался, что здание уже окружено. Бросившись в дальнюю часть квартиры, я рывком распахнул балконную дверь. Да, полицейские патрули кружили в воздухе и перегораживали пути отхода на земле. Сразу ясно — я нужен им позарез.
Внезапно вспыхнули прожектора. Громкий голос крикнул:
— Хэйз Бейкер, не двигаться! Лечь на пол, руки и ноги в стороны!
Раньше мне не раз приходилось бывать по ту сторону прожекторов, и я знал, какое оружие там приготовили. Парализующие пули, если они захотят взять меня живым. Или боевые лазеры, которые превратят меня в шестифутовую свечу.
Вопрос был в том, собираются ли они и дальше играть в эту идиотскую игру и притворяться, что я скунс, которого нужно допросить?
Подскочив к перилам, я перемахнул на соседний балкон, расположенный ярдах в двадцати, уцепился за его карниз и спрыгнул этажом ниже.
Свет прожекторов метнулся за мной, и воздух со свистом пронзили лазерные лучи.
Так, теперь все ясно. Они очень хотят меня взять — не важно, живым или мертвым.
Я начал прыгать с балкона на балкон и кувыркаться в воздухе, как обезьяна, уворачивающаяся от ядовитых дротиков. Правда, в меня дротики летели со скоростью света и при этом буравили в бетонных стенах дырки три дюйма шириной. К тому же, будь я обезьяной, мне бы уже отстрелили хвост: пара лучей пролетела совсем рядом, подпалив полы больничного халата.
Я не стал его тушить. Мне было не до этого. Я изо всех сил старался добраться до темной зоны вокруг озера. Вдогонку мне летели все новые вспышки лазеров и прожекторов, но я уже бултыхнулся в ледяную воду.
Когда ныряешь в непрогретое североамериканское озеро с высоты ста десяти футов, у тебя есть одно преимущество: температурный шок заставляет мгновенно забыть о жестком ударе о поверхность.
У меня резко перехватило дыхание, мысли в голове перемешались, и я едва сдержался, чтобы не заорать во все горло. Но остаться под водой означало выжить, и я заставил себя застыть на месте.
Мое тело остановилось, зато мозги работали вовсю. Я мог задержать дыхание на несколько минут, но как далеко мне удастся уплыть за это время? Сейчас посмотрим.
Я двинулся прямиком к противоположному берегу. С каждым рывком мои движения становились все быстрее, и вскоре я оказался у полузатопленной дренажной трубы. Она соединялась с ливневым коллектором, который уходил под Эспланаду — восьмиполосное шоссе, окружавшее по периметру все озеро.
Добравшись по трубе до первой вертикальной шахты, я выбрался наверх и оказался на разделительной полосе дороги — возле огромной клумбы с розами, тюльпанами и зеленой травкой, на которой росли цветущие вишни.
Наземный транспорт, как обычно, шел сплошным потоком и не столько мчался, сколько полз на скорости тридцать пять миль в час.
Достаточно медленно для моих ног. Выбрав самую неприметную машину, я догнал ее в два прыжка, ухватился за задний бампер и пристроился между задними колесами, надежно скрывшись от полицейских сканеров.
Через несколько секунд я растворился в потоке машин, выезжавших из Нью-Лейк-Сити.
Как говорилось в песенке из одного старого фильма — кажется, про Джеймса Бонда, — «никто не сделает это лучше».
Глава 27
Продолжая воображать себя супергероем — а такие вещи порой помогают выжить, — я спрыгнул с замедлившей ход машины и оказался рядом с товарным центром на самой границе человеческих трущоб. Я почувствовал запах людей раньше, чем успел их увидеть. Не зря же их называют скунсами.
Люди не отличались разборчивостью в одежде, но даже на их фоне мой больничный халат выглядел слишком дико. Чтобы не привлекать внимания, я держался в тени и скользил по задворкам и узким улочкам, озираясь по сторонам в поисках еды, укрытия и сносной одежды.
Это был самый убогий и унылый район города и выглядел он очень мрачно. Ничего, кроме бесконечных рядов обшарпанных зданий и тесных переулков с кучами гниющего мусора.
Пройдя примерно полмили в глубь квартала, я повернул за угол и увидел кучку гоготавших «двоечников». Так их прозвали социологи-элиты — за то, что они всегда слонялись без дела и рыскали вокруг, как волчья стая, подыскивая очередную жертву. Это были опасные отморозки, вооруженные ножами и дубинками, без малейших признаков дружелюбия.
Они окружили какую-то девицу — на вид лет шестнадцати и сильно беременную. Они толкали ее взад и вперед, так что ее изодранная в клочья юбка взвивалась выше пояса. Девушка визжала во все горло: «Нет, не надо! Мой малыш!»
В Агентстве нас учили никогда не рисковать ради людей, но девчонка явно попала в передрягу. Надо было ей помочь, насколько это было в моих силах. Вопрос в том, что я мог сделать?
— Милое платьице, — хмыкнул главарь «двоечников», когда я подошел к банде.
Его приятели оставили девушку в покое и, смерив меня взглядами, вытащили из-за пояса ножи.
— Что, нравится? — подмигнул я, подделываясь под человеческий юмор. — А ты вроде симпатичный.
— Не нарывайся, красавчик, — предупредил главарь, уродливый громила с бычьим торсом и обезображенным шрамами лицом.
— Как, разве ты не пригласишь меня на танец?
— Сейчас мы потанцуем так, что у тебя кровь польется из всех дырок.
— Звучит заманчиво, — усмехнулся я. — А больно будет? Я люблю боль.
Вся компания оставила перепуганную девушку и собралась вокруг меня. Девица бросилась наутек в ближайший переулок. Даже спасибо не сказала.
— Ага, — подтвердил главный громила, явно наслаждаясь своей ролью. — Как насчет небольшой кучи-малы? Мы будем кучей, а ты — мальчиком для битья.
— Давайте лучше брейк. — Я мог дать ему сто очков вперед в знании старых танцев. — Скажем, вы пытаетесь меня схватить, а я ломаю вам шеи.
Он расплылся в широкой усмешке и вдруг стал мрачным и серьезным.
— Убейте его. Разорвите в клочья.
