— Какие храбрецы! — воскликнул янки, который жалел, что не убил ни одного из рыболовов. — Скажите мне, Джорджио, ведь эти подлецы — настоящие пираты?
— Я тоже так думаю, Джеймс.
— У них, может быть, было намерение напасть на наше судно?
— Если бы они только могли — да! Спросите-ка у Луэ Коа, какого он об этом мнения, — сказал он, глядя на китайца и покидая руль, — не правда ли, это были самые настоящие пираты?
— Может быть, — отвечал Луэ Коа спокойно. — Вполне естественно, что на китайских реках и пираты тоже китайцы.
— Как и вполне естественно то обстоятельство, что пират Луэ Коа знаком с пиратами Сицзяна, — добавил американец.
— Луэ Коа — пират? — воскликнул китаец, скрежеща зубами.
— Да, прелестная желтая рожа! А не веришь — пойди попроси Мин Си, чтобы он тебе рассказал про чудесные похождения Луэ Коа в верхнем течении Сицзяна.
Китаец позеленел, как ящерица, но ничего не ответил, поправил очки и занял свое место у руля, как ни в чем не бывало напевая гимн в честь предков.
Вечером джонка, пробежав более девяноста лье, пристала к левому берегу Сицзяна.
Лодочники принялись за приготовления к ужину; поляк и Мин Си углубились в рисовые плантации, надеясь убить золотистого фазана, а американец, пройдя вверх по берегу около сотни шагов, остановился и длиннейшей палкой стал копать речной песок. Капитан, случайно заметивший непонятные маневры американца, поспешил к нему за разъяснениями.
— Эй, Джеймс! — крикнул он ему. — Что это вы делаете? Измеряете глубину реки?
— Ну вот! — ответил американец. — Я ищу жемчуг, но до сих пор нахожу одни только камни, которые, кажется, скоро порвут мой сачок.
— Как! Вы для этой цели запаслись даже сачком?
— Разумеется, раз я решил искать жемчуг в Сицзяне.
— Бедный друг, сколь тяжким должно быть ваше разочарование.
— Я сам это чувствую, к несчастью.
В эту минуту вернулись с охоты поляк и китаец, оба нагруженные, как мулы, гусями и утками. Все четверо направились к лагерю, но, к своему несказанному удивлению, не нашли гребцов. Американец, сам не зная почему, ощутил смутное беспокойство.
— Странно, что они отправились спать, не дождавшись нас! — сказал капитан. — А, вот и они! Посмотрите! Вон там на траве, вон они сбились в кучу, как бараны!
— Боже, в какой они позе? — воскликнул американец. — Уж не умерли ли они! Ну, слава Богу! Слышите, как они храпят?
В самом деле, все шесть танкиа, вместе со своим главой, сбившись в кучу, лежали на траве и храпели во всю мочь, по временам бормоча бессвязные слова, одно из которых поразило американца, как громом.
— Виски! — вскричал он вне себя. — Неужели они выпили мое виски?
Он бросился к навесу и увидел, что все шесть бутылок валяются на полу, совершенно пустые, а от ужина остались только жалкие объедки.
— А, негодяи! Они напились моего виски!
— Клянусь моей трубкой! — воскликнул поляк. — Нас ограбили.
— Поди сюда, Казимир, давай сделаем мармелад из этой собаки Луэ Коа.
Рассвирепевший американец стал расточать удары направо и налево, но пьяницы даже не пошевелились.
— Тише, Джеймс, — вступился капитан.
— Да разве вы не видите, что бутылки совершенно пусты?
— Мы наполним их опять в Чжаоцине.
Немалого труда стоило капитану успокоить вспыльчивого американца, который угомонился только тогда, когда Казимир зажарил полдюжины гусят. Наш обжора упрятал целых две штуки в свой мощный, как у Гаргантюа, желудок.
Около полуночи четверо путешественников разлеглись под навесом, в то время как луна, выплыв из-за леса, осветила всю чудную картину уснувшей природы.
VI. Островок
Ночь прошла спокойно. Никто их не беспокоил — ни дикие звери, ни воры, хотя последних полно во всех китайских провинциях, в особенности же вдоль берегов рек, где они по преимуществу занимаются пиратством. Когда поляк высунул голову из-под навеса, все шесть гребцов и сам рулевой еще спали. — Ах, сэр Джеймс! — сказал он, обращаясь к американцу, который зевал, как медведь, не спавший целую неделю. — Ваше виски, было, очевидно, высшего сорта, так как эти проклятые гребцы еще спят, да притом с таким блаженством, что поневоле хочется им подражать.
— Ты смеешься надо мной, охотник за гусями! — грубо ответил американец. — Но ты увидишь, мой мальчик, какую штуку я сыграю с этими желторожими собаками. Уверяю тебя, что я отобью у них охоту пить чужое виски и жестоко отомщу за то, что они насмеялись над достойным гражданином свободной Америки.
— А я, если окажется нужным, вам помогу.
— Не будем производить напрасный шум, — заметил капитан. — Луэ Коа может предать нас в Чжаоцине и восстановить против нас народ.
— К черту Чжаоцин! — закричал янки. — Великий Боже! Чтобы трое таких людей, как мы, побоялись кучки китайцев! А ну вас! Вам все шутки!
Американец, не сказав более ни слова, вышел вместе с поляком. Увидев, что Луэ Коа продирает глаза, он подбежал к нему.
— А! Ты здесь, животное! — заревел он, становясь напротив китайца со сжатыми кулаками. — Где мое виски?
— Сами-то вы животное прежде других, — отвечал заносчиво китаец.
— А! Так ты еще осмеливаешься дерзить, пират! — в свою очередь заревел поляк, отвешивая ему здоровенный удар кулаком.
— Разбей ему голову, Казимир! — крикнул Джеймс, размахиваясь. Китаец отпрыгнул назад.
— Убери свои руки, иностранец! — закричал он в бешенстве. — Ко мне, Лифу! Ко мне, Лианг!
Его люди прибежали к нему на помощь.
— А негодяй! — воскликнул Джеймс сердито. — Погоди немного, желтая рожа, я тебе выправлю твои косые глаза. Эй, Казимир, давай покидаем их в воду!
И с этими словами Корсан повалил на пол рулевого, который тотчас же вскочил и, выхватив нож, закричал:
— Только троньте, и я вас предам суду! Вы иностранец.
— Смерть иностранцам! — яростно заревели гребцы, столпившись около своего хозяина.
— Ах, подлецы! — вскричал американец. — Долой нож, урод! Что ты, комедию, что ли, дурацкую разыгрываешь?
— Ничуть! — воскликнул рулевой, едва сдерживая ярость.
— Я тебе выбью твои косые глаза! — крикнул поляк. Капитан, услышав шум, вышел из-под навеса и, увидев враждующих, с оружием в руках готовых ринуться в бой, кинулся в середину.
— Какого черта вы тут шумите? — спросил он. — Вы что, хотите, чтобы вас перерезали за шесть бутылок виски?! Джеймс, убери ружье!
— А ты тоже молчи, зубастый! — сказал Мин Си рулевому. — А то кончишь тем, что получишь пулю в лоб.
— Дайте мне перерезать горло одной из этих собак, Джорджио! — надрывался озверевший американец. — Если мы их не проучим, в один прекрасный день они удерут со всем нашим оружием.
