— Ого! — воскликнул он. — Что это за зверь? Я никогда не видел подобного.
Джеймс внимательно осмотрел его. Это было млекопитающее, не очень крупное, сплошь покрытое закругленными чешуйками, как черепицей, которое больше походило на рыбу, чем на млекопитающее.
— Это панголин, — сказал он. — Странное животное, которому китайцы дают название ling-lai, или земляная форель, а ученые pholidotusdahlmanni; все это китайская грамота для тебя, мой милый.
— Годно оно в пищу?
— Какое! Твой капитан однажды угощал меня им в… Жалобный свист перебил его слова. Он быстро огляделся, чтобы
узнать, кто его издал.
— О! О! — воскликнул поляк, отскакивая назад.
Из-за куста неожиданно поднялся китайский солдат в длинной голубой симаре (подряснике). Его голову украшала каска, увенчанная странным плюмажем. В руках у него была аркебуза, снабженная двумя штыками.
— Что эта обезьяна может делать с такими вилами в руках? — спросил сам себя американец.
— Давайте драться с ними, сэр Джеймс, — сказал Казимир.
— Ай, ай! Смотри-ка, вон еще чучела!
Еще три солдата вылезли из бамбуковой плантации, тоже вооруженные аркебузами.
— Эй! — крикнул американец, видя, что они в него целятся. — Мы не разбойники и не грабители, чтобы нас расстреливали. Опусти свои вилы.
Один из солдат потребовал от него, чтобы он удалился, но упрямец сделал вид, что не понял, и стал произносить перед ними речь, путая английские слова с китайскими и пытаясь объяснить цель своего визита. Солдаты, удивленные таким потоком трескучих слов, ничего не отвечали.
— Они не понимают ни слова, — сказал американец. — Пойдем посмотрим, есть ли у них виски.
Но едва он сделал шаг, как четыре ружья нацелились в него. Дальше ему нечего было разузнавать; он повернулся и пустился бегом, преследуемый залпом, который, по счастью, его не задел.
— А, негодяи! — зарычал он, останавливаясь. — Так-то вы принимаете джентльменов, которые просят у вас глоток виски?
— Пойдемте, пойдемте! — торопил его поляк.
Послышался вторичный залп; одна из пуль ударилась в бамбуковое дерево всего в нескольких дюймах от них.
Нашим охотникам этого было более чем достаточно; они пустились бежать, бесцеремонно топча плантации, и остановились только тогда, когда были уже у самой реки.
— Эй, мальчик! — воскликнул американец. — Ты, верно, принимаешь меня за мула, если заставляешь бежать подобным образом? Канальи! Принять за вора и разбойника чистокровного янки?! Встречать аркебузами таких людей, как мы с тобой?! Что ты скажешь, Казимир?
— Я скажу, что они правы, сэр Джеймс. Разве вам не кажется, что мы похожи на пиратов?
— На пиратов! Ах, мошенник! Ты смеешься надо мной!
— Нет, сэр Джеймс. Раз они встречают нас вооруженными, в такой поздний час прогуливающимися на пустынном островке, то, конечно, эти честные воины Небесной империи не могли принять нас за джентльменов. А затем вы слово «виски» произносили таким тоном, что, право, вас можно заподозрить в чем угодно. Несомненно, что они это слово не понимают.
— Да, они приняли его, должно быть, за какое-нибудь серьезное требование. А теперь конец; в этой стране ни одного глотка уже не выпьешь. Когда мы приедем в Чжаоцин, то выпьем его столько, что, наверное, лопнем.
— И сделаем, кроме того, такой богатый запас, которого хватило бы нам до самой Хунщуйхэ.
— До самой Бирмы, хотите вы сказать? Мы нагрузим им всю джонку.
Передохнув несколько минут, оба охотника пустились в дальнейший путь, следуя по извилинам берега, часто поворачивая голову по направлению к плантациям, когда оттуда их ушей достигал какой-нибудь необычный шум, и к десяти часам вечера вернулись в лагерь, в ту самую минуту, когда капитан, начинавший сильно беспокоиться, уже собирался пуститься на поиски.
— Где вы были? — спросил он.
— На охоте! — отвечал американец.
— Встретили вы кого-нибудь из обитателей?
— Мерзких солдат, которые приняли нас в штыки.
— Вы, наверное, что-нибудь там натворили?
— Ровным счетом ничего, клянусь вам!
— Давайте спать, уже поздно.
— А китайцы?
— Они не будут нас беспокоить. Они слишком трусливы, чтобы нас преследовать.
Путешественники улеглись в палатку, нисколько не думая о китайцах, которые, впрочем, больше и не показывались. В шесть часов утра джонка отправилась дальше с сильным попутным юго-восточным ветром и так ходко шла, что на утренней заре следующего дня бросила якорь недалеко от Чжаоцина.
VII. Чжаоцин
Чжаоцин раскинулся на правом берегу Сицзяна в двадцати лье от Кантона. Хотя сам по себе город и невелик, он, однако, защищен бастионами и окружен крепкими стенами, за которыми расположены многолюдные предместья, утопающие в великолепных садах, с красивыми домами, раскрашенными яркими цветами и увенчанными бамбуковыми террасами, пиками, коньками и целым лесом флюгеров всех форм и размеров. В самом центре города в роскошном дворце живет губернатор провинции; рядом возвышается великолепная девятиэтажная башня — массивная громада с бесчисленным множеством фронтончиков под крышей.
Наши искатели приключений, нарядившись в новые кафтаны, спускавшиеся до колен и открытые с одного боку, подпоясавшись широкими поясами, прикрепив себе на затылок фальшивые косы, а поверх них огромные iwng—roi—то, сошли на берег.
Носильщики, лодочники и торговцы запрудили набережную, хотя было не более семи часов утра. Наши путешественники поспешили миновать эту толпу и пошли по улице, почти сплошь состоявшей из довольно красивых лавок с гигантскими вывесками, домиков, раскрашенных желтой, красной или зеленой красками, и грациозных садиков и аллей.
Так прошли они уже около четверти лье, пытаясь разыскать какую-нибудь гостиницу, как вдруг капитан увидел, что за ними следовало несколько китайцев, оживленно разговаривавших и указывавших на них пальцами.
— Стойте, друзья, — сказал он. — За нами следят.
— Кто? — спросил американец.
— Какие-то подозрительные личности.
— Ба! Стоит ли беспокоиться из-за нескольких негодяев?
— Будем, однако, осторожнее, Джеймс, — сказал капитан. — Пойдемте на всякий случай быстрее.
Они вышли из толпы и быстро зашагали по улице. По счастью, недалеко оказалась одна из лучших гостиниц Чжаоцина, куда и поторопились скрыться наши путешественники. Гостиница имела весьма приличный вид: высокая лестница вела в обширную залу, стены которой были покрыты расписной бумагой танг-поа, а пол устлан блестящими белыми циновками. Вокруг стен стояли низенькие столики, заставленные фарфором, и легкие бамбуковые стулья; окна были завешаны мастерски выполненными шторами. В одном углу помещались часы странного образца, в виде небольшого курительного прибора.
