— Быстрее, быстрее! Посчитали людей? Ладно, там проверимся, по машинам!
Сгреблись в конце концов, как есть, облепили технику и вереницей потянулись вниз. В хвосте полз, развернув назад башню, приданный танк. Увешанное брикетами взрывчатки, которая при попадании детонирует и отбрасывает заряд, железо производит странное впечатление покрытых наростами чудовищ, вкупе с ним колонна напоминала какой-то табор цыган войны.
Уже на пути следования батальонов из привершинной рощи неожиданно выбежала группка бойцов. Одного, виснущего мешком, волокли под руки. Их могли не заметить, но хлопцы пустили вверх пару очередей, заставив многих пригнуться и вскинуть оружие. Крайняя машина притормозила и, дождавшись бедолаг, дала газ.
Шалееву в сумятице так и не удалось найти ротного. Дорогой, когда остановились из-за буксовавшего транспортера, к нему запрыгнул посланный на розыски боец и сквозь рев двигателя сообщил, что видел замкар первого взвода Сомова, с которым командир уходил. Прапорщик несколько успокоился — значит, и тот где-нибудь поблизости. Офицеры хреновы, без году неделя, а уже ворочу, как хочу. Наберут в армию от пивного ларя…
----------
Федорин думал уже не о том, что «чехи» могут настигнуть их в любой момент, гнело другое: окапываться и драться насмерть либо наступать до снежных вершин никто не собирался, представление изначально намечалось показательным, на один день. И если побывавший нынче в бою сводный полк — не полк ждет их сейчас, выстроившись в походную колонну, а пара рот брошена на поиск, выходило скверно. Но где же они, товарищи по оружию? Воин Красной Армии, спаси!
Боец выдохся прыгать вверх-вниз и не мог ползти к дальней гриве, чтобы топать затем по верхам. К тому же Федорин не узнавал мест, хотя молчал об этом. Высокие скалистые пики передового хребта, по которым можно было ориентироваться, не просматривались из низин, а окрестные носы и пирамиды, затянутые лесом на пологих северных склонах, повсюду выглядели незнакомо-однообразно. Подступала тревога — да как бы не… Бросали на произвол судьбы и верную смерть целые части, ОМОНы, СОБРы, два каких-то человека вовсе не шли в счет, тем паче живых ли, нет ли.
Поразмыслив, Федорин принял стратегическое решение идти вниз по ручьям. Сливаясь, они должны были привести к речке, бурлившей в долине, откуда вся сегодняшняя эпопея началась. Ничего больше, собственно, и не оставалось.
--------------
— …Как — нету?
Прапорщик молчал.
— В Бога душу мать, как, я спрашиваю?!
Сомов честно рассказал о случившемся, но выкладывать командованию всю правду Шалеев не стал. Ротный двинулся по чьему-то приказу в район боевых действий, не ставя лично его в известность, позже выяснилось, что в лесу он попал в засаду и остался прикрыть отход с бойцом. Обоих скорее всего уже не было на свете или попали в плен, что в общем-то равнозначно, а как дело повернется, следовало еще посмотреть.
— Где это случилось? — у Стекольникова даже сел голос.
— Правее заварухи спецназовцев, как воины говорят. Не по карте ведь шли…
Кому она нужна, правда — лишняя морока, в первую очередь ему: докладывать, отчитываться, писать, а затем его же первого выдолбят по полной программе, что да как, почему допустили. Выберется старлей — отплюется сам, а если худшее, так война не без этого, все спишет. Для родных пал смертью храбрых лучше сгинувшего по глупости, награда, пенсия; его же в сложившейся ситуации задергают, верно, один черт — куда смотрел ты, настоящий солдат, которому доверили этого партизана-пластилинщика?..
--------------
Больше парень идти не мог.
— Саня, посиди тут, а я сбегаю на ту горку. Может, наши уже рядом где.
Глаза Воронова налились мольбой:
— Товарищ старший лейтенант, не бросайте меня!..
— Что говоришь-то? Просто мы как иголка в сене, до утра ведь искать не станут, и каюк нам. Сообразил?
Подозрения на самом деле переходили в уверенность — похоже, их впрямь потеряли с вытекающими последствиями, но озвучивать приговор не хотелось. Боец уцепился за форму:
— Товарищ стар… пожалуйста! Я взорву себя, я…
В глазах его стояли слезы. Отчасти он был прав, и без шкурных намерений плутануть здесь — раз плюнуть, умение ориентироваться Федорин уже доказал. Потерять местоположение солдата и бегать потом вокруг, крича и зазывая на себя «духов»? Может, они и так шастают поблизости, за следующим поворотом столкнется нос к носу, как тогда… От воспоминаний передернуло.
— Накроемся мы с тобой тут скоро оба медным тазом… Какого ты вообще не ушел со всеми, подставился «чехам»?
Злость все-таки прорвалась, боец понял это и выпустил куртку. Если б не он, может, ротный давно трясся бы уже на броне, отлучку б не заметил никто… Хотя что там, парень сам вряд ли помнил, как удар в ногу сбил наземь. Орал убегавшим, а те не слышали за страхом и шумом боя, не хотели слышать…
— Военник при тебе? С пакетом?
— Да.
Бойцы заматывали документы в полиэтиленки, чтобы меньше размывали вода и пот.
— Давай тогда ксивы в берцы пихать, на случай, если нас потом обнаружат. Может, «чехи» на рвань нашу не польстятся. А номерки — в другой говнодав, под стельку.
Сказал бы кто, что однажды так буднично придется готовится к смерти… Воронову тоже приходилось впервые, хотя по сроку службы должен был участвовать в зимних боях. Документы и личные номера чечены старались забирать как доказательства подвигов, совали потом в объективы камер, а неопознанные трупы свозили в железнодорожные рефрижераторы под Грозный и в другие места. Они же будут тут валяться до истлевания, шинкованные полуметровыми ножами или раздербаненные в куски, гранаты оставались, чтобы не попасть живьем в плен. Домашним будет суждена мучительная неизвестность…
Пособив Воронову с обуванием больной ноги, заставил встать:
— Не хочешь оставаться — пошли.
---------------
— Товарищ полковник, во втором батальоне отсутствуют исполняющий обязанности командира роты старший лейтенант Федорин и один рядовой.
— Что значит — отсутствуют? Причина, где могут быть?
— Неизвестно. Предположительно не вышли из района боя.
— Предположительно-о… — раздражаясь, передразнил сводный командир. Выяснили хоть что-нибудь? Кто видел последним?
— Бойцы его группы. Прикрыл отход, когда попали в окружение.
Стекольников был сам ошарашен случившимся. Почему Федорин оказался в круговерти стычки, хотя должен был торчать бдительно на указанном рубеже, докапываться не стал, всякое случается в армейской неразберихе, узнаешь слишком много — после отвечай, почему не доложил. Разговор с командиром шел практически с глазу на глаз, представитель штаба оперативной зоны отбыл с первыми ранеными, чтобы успеть в вертак и оказаться поскорей дома.
— Искали?
— Еще не успели, сейчас только выяснили, что нет.
Несколько секунд полкан размышлял, барабаня ногтем по клапану генеральской полевой сумки. Наконец решил:
— У нас не осталось времени. После разберемся, сейчас по машинам.
— Товарищ полковник!..
Аспидные глаза на дрябловатом, нездорово смуглом лице изливали желчь.
— Приказ не ясен? Хотите новых потерь или неделю здесь ошиваться? Ваши подчиненные — в любом случае прямой ваш недосмотр, а за партизанщину ответят все, это я обещаю!
Стекольников чужие грехи расхлебывать не собирался, но промолчал.
— Вам известно, что майор, как там его, самовольно двинувший подразделение и помешавший выполнять задачи спецназу, скончался на пути следования к авиатранспорту? Понимаете теперь, какое разбирательство ждет? Сегодняшних бесчинств я так не оставлю, разбойничья шайка, а не армия, обо всем будет доложено в округ! Если отказываетесь подчиняться, я вас отстраняю от должности. Вопросы есть? Тогда идите командуйте.
Развернувшись без «есть», Стекольников зашагал вдоль колонны к своим войскам.
---------------
Осознав, что видит впереди желанную седловину с другого направления, Федорин обрадовался так, что ослабевшие ноги подкосились, и он плюхнулся на зад. Дошли; вскочив, скинул тяжелую амуницию рядом с каликой Вороновым и побежал на вершину бугра, словно глотнул живительный эликсир. Метров через тридцать подъема запал иссяк, дальше карабкался носом в землю, опираясь на автомат и хватаясь за стволы. Холм оказался высоким, за перегибом вместо неба открылся следующий участок постепенно крутеющего склона. Обогнув скальный выступ, Федорин влез на него с пологой стороны и попытался высмотреть, что там, на заветной гряде, потом плюнул, дал очередь и замер, поджидая ответ.
Расстреляв остаток рожка и наоравшись до хрипоты, он сел на камень, опустив ствол. Не услышать вряд ли могли, седловина находилась в прямой видимости уступа, даже если разглядеть простым глазом что-то было трудно. Неужели?.. Собравшись с духом, поднялся — их жизнь, похоже, находилась в собственных руках, ногах вернее. Вниз бежал слаломистскими зигзагами, чтобы не полететь кубарем через голову, несколько раз все же упал. С Вороновым пришлось аукаться, тот забился под корягу и боялся отвечать, уже плохо соображая, а Федорин на спуске немного промахнулся. Будь они прокляты, эти горы, даст Бог выбраться — на картинках не станет смотреть…
