Кинжальные очереди вдруг начали отдаляться, в грунт и хворост кругом вонзились два или три подствольных заряда, взметнув щебнистый чернозем, вороха палок и прочей дряни, осыпавшей его сверху. Оглушенный Федорин бросил оружие и вжался в хрящеватое ложе, прикрыв руками голову и пытаясь заполнить собой малейшую вмятинку. Чудом его не тронуло, зависла томительная пауза. Придя в себя и решившись поднять лицо, он не сразу понял, что вокруг тихо. На всякий случай вновь припав к автоматному ложу, долго пытался сообразить, что к чему. Когда пискнула наконец птаха и зашуршало в траве, а пороховая гарь рассеялась в лесном воздухе, трудно сознающий окружающее и не верящий в спасение помнач РИО чужим голосом крикнул:
— Эй, есть кто?
Быстро собрав людей и поставив задачу, Паляница наискось по склону двинул к следующей вершине, чтобы сократить время. По заросшей тропке скатились к плешивому подъему, который венчали скальные выходы. Связист пытался докричаться спецназа, который шел примерно навстречу, отбиваясь от кусавших с боков «душар». У избушки-складика витязи разделились, пока группа с сапером взрывала ее, часть углубилась в лес и наткнулась на противника. Мужики пытались дать бой и даже погнать его, вряд ли превосходившего силой, но с самого начала оказались в невыгодном положении, на дне лощины. Перекрестный огонь с высот кругом вспыхнул разом, точно их ждали. Сразу появились раненые, и бойцы начали постепенный отход, вызывая оставшихся у схрона. Те тоже попали под мелкий обстрел, но не стали ввязываться и пошли своим путем, стараясь координироваться на ходу. Враги использовали превосходство хозяев, скача по верхам, как черти, встречая залпами в неожиданных местах и принуждая идти то заваленным глыбами ручьем, то крутыми оврагами. Оказались количеством они больше, чем могла вместить темная полуземлянка, или мобильнее, но что было всего хуже — видимо, прослушивали связь.
Одолев штурмом горб, комбат повел свои войска в максимальном темпе под углом к следующей гриве, чтобы траверсом взойти на нее и огнем поддержать отряд. Барановских солдат во главе с командиром оставил на полпути по краю зелени, обеспечивать тыл — подвигов майор не жаждал, выполнить задачу скорей и грести отсюда с минимальными потерями, а лучше совсем без них. Со стрелковым оружием и парой гранатометов в войну не играют, тем паче здесь, кто придумал идиотское шоу, ставшее в малую пока кровь…
Прапорщик Шалев нервничал у федоринского БТРа, когда началась суета выступления. В любую минуту Стекольников мог затребовать командира, что тогда говорить — до кустиков отлучился? Это не прикрыть офицерскую пьянку или самоезд в село. Обратился снова к бойцу:
— Куда они пошли?
— Туда, — махнул воин лапой.
— Зачем?
— Проверыть. Снайпыра засекли, чи што…
— Какого еще снайпера… черт возьми? — крепких слов он не употреблял.
— Та я шо, тащ прапоршык…
Солдат трясся, лежа на подвернутой ноге.
— Чего не ушел?
Парень молчал. С бледного под грязью лица тек пот, кругом валялись расстрелянные гильзы. Федорин поднял брошенный автомат, проверил магазин пуст. В пальцах бедолага сжимал гранату, к счастью, с невыдернутой чекой.
— Размораживайся, пока вроде живы. Цел?
Форма бойца, как и его собственная, была измарана настолько, что он не сразу заметил на левой штанине ниже колена бурое пятно. От прикосновения боец дернулся.
— Встать можешь? Идти?
Глядя на ротного расширенными глазами, пацан словно проглотил язык. С трудом Федорин разорвал штыком крепкую ткань; рана оказалась сквозной, а задела что или нет, как знать. Почему они его бросили? Небось бежал последним, ткнуло, и все. Переждав, когда чуть успокоились трясущиеся руки, всадил ему иглу пластиковой ампулы из своей аптечки — первогодок если не сам истратил промедол на кайф, то забрали давно старшие, у солдат в шприцах плескалась обычно вода. Вынув из нарукавного кармана парня, где носили перевязку, серый индпакет с ватной подушечкой и бинтом, вскрыл его и замотал как мог голень. Марля быстро начала промокать. Ноги не держали, кое-как нашел две ровных палки и стал прикручивать остатком бинта к поврежденной конечности на манер шины, вдруг тронуло кость. Хлопец морщился, но не издал звука.
Следовало перетянуть еще где-то артерию и даже сунуть записку со временем. Вот оно, отсутствие военно-полевых навыков… Размотав с приклада жгут, остановился в нерешительности. Операция на деле являлась не простой, как-то на выезде войска баловались и прострелили «годку» плечо, инструктор отсутствовал, раздев, дружно пытались зажать вены, кровь хлынула струей, сняли все к черту и помчались в часть. Оформили как выстрел снайпера, боец даже в отпуск съездил. Так что завяжешь не там, и конец. Но спрашивать было не у кого, поэтому наложил красную медицинскую резину чуть ниже колена, как сумел. Хуже вроде не стало. Глянул на часы: половина первого. Надо ж, шли.
— Поднимайся, не потащу. Идти нужно, понимаешь? Ну что как оглоблей контуженный, твою мать!..
Затравленно таращась, тот не отвечал. Терпение Федорина начало истощаться:
— В плен хочешь или сдохнуть, если нас не подберут? Неизвестно, что еще там творится, как доложат про все. Меня в павшие уже точно занесли, а ты без вести будешь, радости дома — … Вставай, ну!
Подыскав дрючок с развилкой на роль костыля, повесил на себя автоматы и собрал на всякий случай рожки. Взяв парня по мышки, с трудом поставил на ноги, тот выворачивался и стонал. Обозлясь, Федорин крепко тряхнул его:
— Да оживай ты, елы, а то как звездану сейчас!..
Боец вдруг заплакал, одергивая что-то сзади рукой. Там ниже бронежилета измазанные штаны расплывались темно-влажным.
— Что, и сюда тоже? — Солдат помотал головой, и Федорин понял. Трам-татам, я уж думал!.. Брось, не до этого. Хотя постой малость, я сейчас…
С неодолимой ясностью он вдруг ощутил, что конфуз может повториться…
Первыми на барановцев вышли спецы основной группы, потерявшие незадолго перед тем связь. Осколок ли пробил их главную станцию, выданный для операции зеленый армейский ящик, село питание или древний агрегат не выдержал болтанки, собственные же их карманные устройства работали на другой волне. Естественно, побратимов едва не встретили огнем. Витязи отходили молодцами, сказывались подготовка и спаянность, двух раненых тащили бегом на брезентовых носилках, одного для скорости, у него было задето бедро. Из заметных трофеев наличествовали сломанная видеокамера и двухкассетный магнитофон, левое оружие и припасы в богатом оснащении не выделялись. С Паляницей они не пересеклись, те вышли в район схватки левее и завязали перестрелку с быстро обнаружившими их «чехами», в результате оттянувшимися от спецназа. Понимая обстановку, противник едва ли развернул бы настоящее сражение, и все же где-то за хребтом шел сейчас бой. Баранов взял рацию, но комбат, видимо, его не слышал. Вновь получалась ерунда: теперь следовало поддержать войска, выдвинувшиеся на помощь отряду.
"Щиты" готовы были повернуть назад, отправив раненых, пополнив огневой запас и разжившись дальней связью. Вместо этого Баранов предложил сменить его на позиции, условившись, что как только выйдет вторая их группа, витязи сформируют кулак и по мере сил обеспечат выход армейцам. Сориентировавшись по переданной ему карте, он разбил людей по тройкам и рванул вперед.
Перемахнув облесенную гриву, вскоре услышали первые выстрелы из низины. Помчались еще быстрее, выйдя из радиотени и перекрикиваясь уже напрямую с двигавшимися навстречу товарищами. На бегу толком не разобрали, но связист, находившийся при ротном, понял — кто-то ранен. За взгорком навстречу попалась группа под командованием взмыленного сверхсрочника, бойцы волокли почти по земле на распяленном бронежилете Паляницу, поддерживая ноги. Крови на его сбитой вверх форме почти не было, и только серое лицо с опавшими веками свидетельствовало о тяжелом состоянии.
— Куда его? — Баранов схватил комбата за безжизненную ладонь.
— В живот, грудь. Нога тоже… — «сверчок», командовавший невольными санитарами, смотрел подавленно, словно чувствуя вину. Отерев пот с лица, залепленного древесной трухой и паутиной, отхаркался в сторону.
— С остальными что? Где связист, почему отвечает через раз?
— Не знаю, там все, — солдат показал автоматом в направлении, откуда неслась частая пальба.
— Ладно, несите быстрее, меняйтесь чаще, но не стойте. Там спецы остались, сразу на бэтэр и вниз. Готовой отвечаешь, пошел!
Заворачивая и сбивая на ходу в кучу встречных бойцов, отрывочно выяснили: майор разделил своих, чтобы зайти «чехам» в тыл, охватить и при взаимодействии с отрядом шугнуть до ледников, а выйдет — раздавить под корень. Но связи не получилось, первая рота во главе с комбатом обнаружила «духов» раньше, чем планировалось, те хитро бегали кругом, маневрируя и, по всей видимости, слыша переговоры. Внезапно открытый с гребня огонь срезал Паляницу, шедшего впереди. Командир первой роты, молодой лейтенант, приказал спасать комбата, заняв оборону с оставшимися людьми. Вторая группа тем временем беспрепятственно вышла в намеченный район, ударив по «чехам», но подверглась обстрелу скорее всего той их частью, что раньше молотилась со «щитами». Противник обнаружил немалую силу и умение воевать, в горной местности партизаны могут и побеждать регулярную армию. Спецназ не отвечал на вызовы, положение осложнялось неясностью, выбрался ли он и нужно думать о себе либо отстреливается и вот-вот может возникнуть рядом. Барахлящая дезорганизованная связь, проклятие кампании, мешала координировать действия и получать сообщения от остальных.
