Стрельцову отчего-то показалось, что Моргулис солгал, отвечая на последний вопрос.
Подмосковье, неизвестно чьё частное владение, 15 июня 2028 года, 09:57
– Моргулис – не прибалтийская фамилия, – сказал Лось полуутвердительно.
– Не прибалтийская, – согласился Стрельцов. – Скорее такую фамилию мог бы носить еврей… Причем не из-за черты оседлости – но откуда-нибудь из Бессарабии или Румынии.
– Мамаша его, судя по фото, тоже далеко не нордического типа… Тогда вопрос: в кого же он уродился этакой белокурой бестией? Может, «папик» и в самом деле его папаша?
После изучения досье напарники, не сговариваясь, пришли к выводу: крутой карьерный взлет мадам Моргулис (а впоследствии и Моргулиса-младшего) объясняется многолетней протекцией со стороны «папика» – любовника, предпочитавшего не афишировать эту связь… Причем, по всему судя, «папик» весьма плодотворно трудился в КГБ, а затем подался на вольные хлеба в частный бизнес – сохранив при этом старые связи.
– Тогда любопытный расклад может получиться, – сказал Стрельцов. – Если Марина и в самом деле ждала ребенка не от мужа, а от «папика», а тот имел достаточно власти и влияния – мог ведь и подставить Сергея Моргулиса, получив информацию о готовящейся акции УНИТА…
Впрочем, все эти логические построения давно уже не актуальны. Если «папик» сейчас еще жив, наверняка не при делах. Ведь сорок лет назад он служил в Анголе явно не юным лейтенантиком… Скорее всего, был в чинах, и семьей отягощен, – иначе не стал бы столько лет конспирировать связь с любимой женщиной. Ну и возраст соответствующий…
И все-таки Стрельцов сказал:
– Составлю запрос в архив. Пусть посмотрят, кто из наших сидел в Анголе десять лет, а потом работал в Смоленске…
– Хочешь при нужде вытряхнуть скелет из шкафа? – мгновенно понял задумку напарника Лось. – Воздействовать на Моргулиса семейными тайнами?
Судя по тону, он весьма сомневался в эффективности такого воздействия.
Стрельцов пожал плечами. Подстелить соломки никогда не помешает.
Лось добавил:
– Знаешь, как зовут Моргулиса на КРТ между своими? По инициалам: Эс-Эс. А подчиненных, соответственно, эсэсовцами.
– Не иначе как за особо гуманные методы работы, – предположил Стрельцов.
На этой оптимистичной ноте они завершили разговор о загадочном прошлом полковника Станислава Моргулиса – перешли к делам дня сегодняшнего, к плану ближайших действий…
– Это называется «толочь воду в ступе», – полчаса спустя подвел Стрельцов итог обмену мнениями. – Потому что Барсук не утвердит план оперативных мероприятий без открытия дела. А как нам его открыть? Кто нам его откроет? Какая прокуратура? Если «терпила» болтается с вышибленными мозгами черт знает где, в экстерриториальной невесомости… Нет, Леша, все так и задумано: вроде и декор соблюден, тивишники в ФСР обратились честь по чести. Но сделать нам ничего не дадут. НИ-ЧЕ-ГО. А крайними окажемся мы с тобой. Именно мы – две проштрафившиеся пешки, которыми и пожертвовать не жалко…
Лось молчал, а по его мимике Стрельцов давненько уже не пытался угадать реакцию напарника.
Затем они поднялись с травянистого пригорка и направились к машине, опять-таки молча. День предстоял нелегкий.
Стрельцов вдруг остановился, и лицо у него стало нехорошим. Что-то не то… Что-то не так стало в окружающем мире – наблюдаемая картинка на миг подернулась мутной зыбкостью, и чуть иначе запел птичий хор, и чуть по-другому зазвучали бесшабашные трели кузнечиков… Миг прошел, и всё стало по-прежнему, но Стрельцов уже догадался…
– С-с-суки… – прохрипел он, и ломанулся в кусты – в те самые, из которых появился охранник-мордоворот.
Лось протиснулся туда минутой позже. И увидел, как Стрельцов с остервенением пинает корпус большого стационарного голопроектора. Неподалеку стояла другая аппаратура – синтезаторы звуков и запахов.
– Пойдем, Андрюша, – потянул Лось напарника за рукав. Тот прошипел что-то неразборчивое, но явно злобное.
Тот же самый пейзаж с этой точки наблюдения разительно отличался от того, который они видели со своего пригорка: ни луга, ни рощицы, ни змеящейся вдали речки… На краю бескрайнего, заросшего борщевиком поля громоздились какие-то разломанные металлопластиковые конструкции, вдали тянулись к небу башни Реутовской БЭЦ, окутанные дымкой испарений…
Несколько шагов назад – и вновь перед глазами встала буколическая картинка, ничем не отличающаяся от реальности. Удары ногами ничего не нарушили, техника здесь стояла вполне вандалоустойчивая… Можно было пройти в разные стороны и проверить, насколько велики размеры настоящего лесочка. Но Стрельцов не захотел. Внутри было пусто и мерзко. Подойдя к машине, вспомнил, повернулся к Лосю:
– Выпусти этого, – кивнул на багажник. – Какая там к черту подстава, проекторы да синтезаторы сторожит…
Выруливая на трассу, он вспомнил давний рассказ бабушки Даши. О том, как ее шокировало – в достаточно пожилом уже возрасте, – известие, что киноактер Жан Маре, красавец-мужчина и кумир ее юных лет, на деле был гомиком. Причем не просто гомиком, а президентом Европейской лиги гомосексуалистов. «Как в душу насрали, – сказала тогда бабушка, не стеснявшаяся сильных выражений. – Девчонкой была, лет так в четырнадцать, – снилось ведь порой, что он мой первый… Тьфу!»
– Как закончим эту бодягу, – сказал Лось, глядя куда-то вдаль, – пиши-ка, Андрюха, рапорт, – и к нам, в Туркестан. Там хоть всё настоящее… Правда, го́ловы тоже не понарошку отрезают…
Москва, Малая Лубянка, штаб-квартира ФСР, 15 июня 2028 года, 09:57
Опасения Стрельцова не оправдались. На службе его уже ждало постановление о возбуждении литерного дела. Заверил его своей подписью не кто-нибудь – сам глава Управления ФСР на транспорте, генерал-лейтенант Кирпичников. В общем-то логично: транспортом при желании можно назвать любой предмет, доставляющий грузы либо пассажиров из одной точки пространства в другую: хоть ядро барона Мюнхгаузена, хоть планету Земля, рассекающую мировое пространство. И уж тем более дальнюю орбитальную станцию «Немезида-17».
План оперативных мероприятий Стрельцов и Лось вчерне составили еще по дороге – в четыре руки на своих ноутбуках, передоверив управление автопилоту. Через час, внеся правки и коррективы, распечатали и понесли начальству на подпись.
Барсук (в миру известный как генерал-майор Юрий Владленович Барсев) долго изучал документ, беззвучно шевеля губами. Напарники терпеливо ждали. Стрельцов думал, что за минувшие пять лет – именно столько он провел вдалеке от столицы – Барсук совсем не изменился. Ни внешне, ни манерами… Все тот же толстый одышливый дядька, словно законсервировавшийся на шестидесяти с хвостиком.
Наконец начальник поднял голову, взглянул на подчиненных. Взъерошил характерным, тоже не изменившимся за годы жестом остатки шевелюры – седой венчик вокруг обширной лысины. Вздохнул и достал из нагрудного кармана свой знаменитый на все Управление маркер. Сейчас начнет сокращать и урезать, понял Стрельцов.
– Думаете, совсем я старый стал? – спросил Барсук. – Думаете, ничего не понимаю? Зачем три бригады наружки просите? Думаете, сокращу до двух, а вам того и надо? О-хо-хо…
Он сделал пометку на одном пункте оперплана. Затем на втором, на третьем… Что-то исправлял, что-то дописывал. И лишь одну строку густо зачеркнул – всю, целиком, несколькими жирными линиями.
– Не будет вам договоренности с «Хеопсом». Ишь, взяли моду – за казенный счет через половину Галактики разговоры вести! Да вы представляете, во сколько ваши допросы выльются?
Похоже, в астрономии и прочих касающихся космоса науках генерал-майор был не силен. Но Стрельцов не стал поправлять начальника – дескать, расстояние до «Немезиды» несравнимо даже с половиной Солнечной системы, не говоря уж о Галактике. Начал осторожно:
– Но ведь без допросов… – и осекся, изумленный.
Нет, не показалось… Барсук вновь подмигнул напарникам с самым заговорщицким видом. Ну и что бы это значило?
– Насчет допросов на КРТ дави́те, не стесняйтесь,– сказал генерал-майор, как отрезал. – Они нагадили, им и подтирать. Ну, или…
Барсук не договорил, однако же последовало его третье подмигивание, – на тот случай, если подчиненные совсем уж отупели вдали от столичной жизни.
– Исправить, и мне на подпись, – закруглил разговор Барсук, возвращая документ. – Свободны.
Несмотря на ворчание, количество бригад наружного наблюдения сократилось не до одной – до двух, Стрельцов даже удивился… В коридоре он сказал напарнику:
– Это «жу-жу-жу» неспроста… с чего бы он так размигался?
Вопрос прозвучал риторически, и ответа Стрельцов не ждал, но Лось сказал с задумчивой неприязнью:
– Перед обменом Джумгаева-младшего мне точно так же подмигивали… чем кончилось, сам знаешь.
